Но в то же время я поглядывал и в морскую даль. Облачко дыма уплывало все дальше, растворяясь в воздухе. На горизонте виднелись смутные очертания пары островков, но больше ничего – только небо и вода.
Кимберли отвела сестру в сторону от нашей группы, где они присели на одеяло, расстеленное для пикника.
– Бедняжка, – тихо произнесла Билли, обернувшись в их сторону.
– Здорово придумал этот Уэзли – взорвать нашу яхту.
– Эндрю!
– Испарения в моторном отсеке, – продолжал тот, – идиот знал, что они могут разнести нас к чертям собачьим, и все равно пошел. Моя ошибка. Не следовало оставлять его одного на борту, без присмотра. Мог бы догадаться, что от него беды не оберешься. Мерзавец! Таким тупицам не стоит и жить.
– Эндрю!
– По крайней мере, вместе с посудиной и он взлетел в воздух. Нет худа без добра.
– Хорошо, что твоя дочь не слышит тебя. Она любила его.
– Чего никак не скажешь о нем. Это ясно, как Божий день. Что ж, скатертью дорожка. Покой твоим ошметкам, Уэзли, – и он смачно сплюнул на песок под ноги.
После этого Эндрю и Кит поплыли на моторке к месту происшествия посмотреть, что можно спасти. Я предложил свою помощь, но от меня отмахнулись, мол, нет надобности. Типичный ответ. Либо считают меня бесполезным ребенком, либо потому, что я не член семьи. А, может, причина совсем иная, о которой я и не догадываюсь. Хотя относятся ко мне в общем довольно неплохо, все же обращаются со мной, как с чужаком. Зачастую просто не берут в расчет. Впрочем, после нескольких дней, проведенных с этой семейкой, я вроде как начинаю к этому привыкать.
Так или иначе, но меня оставили с женщинами, а сами отплыли от берега и начали подбирать буквально все, что еще находилось на плаву.
По одну сторону от меня стояла Конни, по другую – ее мать.
– Они ведь не додумаются привезти сюда Уэзли, правда? – Конни скривила такую же физиономию, как в тот раз, когда мы обсуждали свекольную диету.
– Его останки следует захоронить надлежащим образом, – заявила Билли.
– Вероятно, его придется собирать по кусочкам, – вставил я.
– Боже! Лучше пусть оставят эти куски там, где они находятся. Только этого нам не хватало.
– Если мы застрянем здесь надолго, – возразил я, – возможно, у нас появится желание его съесть.
– Руперт! – возмутилась Билли.
– Боже! – воскликнула Конни. – Как ты можешь такое говорить? Это же отвратительно!
– Конечно, будет отвратительно, если сразу не подвялить, – заметил я, – можно получить пищевое отравление.
Слегка улыбаясь, Билли сокрушенно покачала головой.
– Ты ненормальный, – произнесла она. – Только не говори ничего подобного в присутствии Тельмы.
– Ни за что, – заверил я ее. Вильнув бедрами, она игриво толкнула меня плечом.
– Знаю, – промолвила она, – ты хоть и ненормальный, но себе на уме.
– Это как раз обо мне.
– Может, хватит? – не выдержала Конни. Думаю, это относилось к нам обоим, потому что и раньше я замечал, как ее бесило, когда мы с Билли болтали или дурачились. Подумать только, создавалось впечатление, что все в Билли ее раздражало. Может, тут дело в женском соперничестве, и Конни осознает, что ей не под силу тягаться со своей матерью? Я хочу сказать, что Билли намного превосходит ее во всех отношениях: внешностью, умом, чувством юмора, добротой, да стоит ли перечислять все остальное?
Нелегко, должно быть, приходится Конни. Мне следует проявлять больше понимания.
Мне следует проявлять больше понимания.
После того как моя подружка так грубо нас одернула, мы стояли и молча наблюдали, как мужчины собирают плавучий скарб.
Прибой нежно ласкал белый песок пляжа. Волн почти не было. Думаю, это из-за рифа. (Сразу после взрыва появилось небольшое волнение, но продолжалось оно совсем недолго.) Бледно-голубая вода стала чуть мутноватой. Прежде она была необычайно прозрачной, и, вероятно, вскоре станет такой же. Благодаря легкому теплому бризу жара почти не чувствовалась... И еще были девчонки.
Боже, Боже!
Досадно, что принцу Уэзли пришлось распрощаться с жизнью (я уверен), огорчительно и то, что Тельма принимает это так близко к сердцу, но надо благодарить судьбу за то, что мы очутились в таком удивительном месте.
Пусть ненадолго, но и то хорошо.
Что касается меня, то чем дольше, тем лучше.
Хотя, не совсем так. Но против пары неделек я бы не возражал, если, конечно, хватит еды (о питьевой воде беспокоиться нечего – ручей рядом).
Вскоре вернулись Эндрю и Кит с полной лодкой всякой всячины – включая несколько пакетов с едой. Но ни одного кусочка Уэзли. Конни, надо полагать, вздохнула с облегчением.
– Его тело там? – поинтересовался я.
– А где же ему быть, – ответил Кит.
– Мы сделаем еще одну ходку, – сказал Эндрю. – Надо спасти все, что возможно.
– На этот раз и я мог бы составить вам компанию.
– Все в порядке, вождь, – заметил Эндрю. – Кто-то должен остаться на берегу и присмотреть за дамами.
Вождь. Он называет меня так довольно часто. Это у него вроде пунктика. Мне почти девятнадцать, а он называет меня вождем, словно я ребенок.
Что ж, может, это только его причуда.
– Как прикажете, шкипер, – отозвался я.
Он удивленно повел бровью.
Тем временем подошли Тельма и Кимберли. Тельма перестала плакать и выглядела заспанной. Они присоединились к нам, и мы сообща принялись разгружать лодку. Затем Эндрю и Кит завели подвесной мотор и отплыли за новой добычей.
Девчонки принялись разбирать выгруженный товар, а я отошел к месту нашей стоянки за тетрадкой и ручкой. Они лежали в моем рюкзачке вместе с несколькими книжками в мягком переплете. Решив не доставать их, я просто закинул рюкзак за спину.
– Я скоро вернусь! – выкрикнул я и поспешил прочь, прежде чем кто-либо успел о чем-либо спросить или напроситься в попутчики.
Я пошел вдоль ручья, рассчитывая по его берегу углубиться в джунгли. Перед завтраком, когда мы болтались по пляжу, Кит и Кимберли ходили сюда По их словам, если зайти достаточно далеко в глубь острова, ручей приведет к прекрасной небольшой лагуне, где даже был водопад.
Мне кажется, что целью их похода было уйти от нас подальше. Наверное, они купались голышом в лагуне и, готов поставить миллион баксов, трахались.
Я бы и сам не прочь посмотреть на эту лагуну и, быть может, даже окунуться – но в данный момент мне больше хотелось просто присесть где-нибудь на ее берегу и сделать записи в своем дневнике.
Когда я вошел в джунгли, они показались мне довольно непролазными и жутковатыми. Кто знает, какие злобные существа могут здесь таиться. Открытый пляж в этом смысле был более безопасным местом, так что я повернул от ручья и пошел по песку в сторону скалистого утеса.
Бухта, в которой мы высадились, по форме напоминает огромную букву О с обрезанной верхушкой: посредине ее в соленые воды стекает ручей, а по вершинам – скалистые выступы. Тот, к которому я направлялся, был выше другого. Оттуда передо мной откроется замечательный вид, и там можно прекрасно уединиться.
Взбираясь вверх, я запыхался, но эти усилия оказались не напрасными. Вершина утеса возвышалась примерно на сорок – пятьдесят футов над водой. Когда я взобрался на нее, то не смог удержаться, чтобы не полюбоваться открывшимся видом: дамы на пляже и мужчины в лодке, вылавливающие из воды всякую ерунду.