— Чего?
В кармане у меня зазвонил телефон. Это была Рената.
— Ты должна вернуться домой, — заикаясь от волнения, сказала она. — Чтобы увидеть все своими глазами.
— Да в чем дело?
— Не могу объяснить. Приезжай.
Я и повернулась к Джею:
— Я могу позвонить тебе? Твой отец дал мне номер.
— Да, звоните. Удачи вам! — Но я уже бежала к машине.
Под дворником на лобовом стекле лежала штрафная квитанция. Я посмотрела на часы на приборной доске: 12.26. Я с досадой смяла бланк и бросила его на сиденье. И помчалась домой.
— Что случилось? — заорала я, врываясь в дом. — Говори скорей, Рената!
— Джексон, иди сюда, мама приехала! — крикнула Рената. — Ты слышишь? Давай быстрее.
Джексон, красный от возбуждения, сбежал по лестнице. Камера болталась у него на шее.
— Сейчас я найду это место, — сказал он, нажав на кнопку перемотки и внимательно вглядываясь в маленький экран. — Ага, вот, погляди.
Из-за плеча Джексона я пыталась рассмотреть какие-то серо-зеленые полосы на экране. Да это всего-навсего ковер в комнате.
— Перемотай вперед, — посоветовала Рената.
— Нет-нет, это здесь, — возразил Джексон.
На экране мелькнула дверь в спальню Чарли со знакомой табличкой «Без стука не входить!». Дверь открылась — скорее всего, Джексон толкнул ее ногой. А теперь на экране комната Чарли. Вот окно, неубранная постель, незапертый шкаф, часы с овечкой.
— Вот! — воскликнула Рената.
Джексон нажал стоп-кадр: на полу лежала майка от пижамы. Можно было разобрать даже надпись на груди: «Прошу ничего не продавать этой девице». Чарли надевала ее за день до побега. Джексон снова включил камеру.
— Стоп, Джексон! — попросила Рената.
На экране мелькнуло что-то розовое, и Джексон снова нажал на паузу. Даже при плохой резкости можно было узнать розовую косметичку Чарли.
— Мы нашли только розовую косметичку, а с голубыми цветочками — нет. Несколько раз смотрели! — тараторил Джексон.
— Да, несколько раз смотрели, — подтвердила Рената. — Может, Джексон просто не снял ее. А что это за странная майка?
— Отмотай немного назад, Джексон, — попросила я. — Да, остановись здесь.
Джексон нажал на кнопку стоп-кадра, и теперь на экране были часы у кровати Чарли. Они показывали время — 11.17. Я вспомнила, что незадолго до этого Джексон схватил видеокамеру. Значит, когда я вернулась от Рика, вещи были на месте. Выходит, Чарли пробралась в дом позже — когда собрались гости. Но как могло получиться, что я ее не заметила? Неужели она залезла в комнату через окно? Или у Чарли были сообщники, например Джей. Я вспомнила, как он поднимался наверх.
— Ты думаешь, с Чарли случилось что-то плохое? — спросила Рената, но я не ответила на ее вопрос и обратилась к сыну:
— Джексон, ты ничего не трогал в комнате Чарли? Подумай хорошенько.
— Нет, я ничего не трогал. Честное слово!
Спустившись вниз, я снова позвонила в полицию и попросила соединить меня с Махони. Его не оказалось на месте, но женский голос пообещал, что он мне позвонит, как только появится в участке. Я повесила трубку, и несколько минут тупо продолжала смотреть на молчащий телефонный аппарат. В моей усталой голове одна за другой проносились жуткие сцены.
— Хочешь чаю? — спросила Рената.
Я взяла в руки видеокамеру:
— Мне надо срочно ехать в полицию.
— Можно я поеду с тобой? — Джексон подергал меня за рукав.
— Можно я поеду с тобой? — Джексон подергал меня за рукав.
— Нет, — ответила я и погладила его по голове.
— Мам, ну мама, пожалуйста, возьми меня с собой!
— Ладно, поехали.
Я взяла Джексона за руку, и мы побежали в полицию переулками, потому что по шоссе объезжать долго. Во всех домах на окнах были развешаны рождественские фонарики. Где-то вдали шумело море. Солнце никак не могло пробиться сквозь плотные облака.
— Скажите, констебль Махони на месте? — тяжело дыша, спросила я, как только мы ввалились в полицейский участок.
— Только что пришел.
Махони стоял у окна и пил кофе из пластикового стаканчика. Он выглядел усталым. Стены кабинета были украшены мишурой, в углу стояла искусственная елочка. На письменном столе — две фотографии в рамках: на одной — Махони с кудрявой женщиной, на другой — миловидная девочка-подросток.
— Мне необходимо кое-что показать вам, — сказала я. — Джексон, включай камеру.
Экран камеры засветился, и появилась комната Чарли.
— Вот, смотрите, — сказала я. — Джексон, задержи изображение. — Я сунула камеру Махони под нос. — Это ее ночная рубашка. Потом она исчезла. Давай дальше, Джексон. Стоп! А это розовая косметичка Чарли. Она тоже исчезла.
— Миссис Лэндри…
— Вы что, не видите? Посмотрите, на часах в комнате начало двенадцатого. Отмотай назад, Джексон, покажи ему часы. Вот, смотрите сами! Это полностью меняет дело. Мы считали, что после того, как Чарли разнесла газеты, она вернулась домой, взяла свои вещи и сбежала. Но все было не так! Она заходила, когда я уже была дома! Но я почему-то ее не видела.
— Миссис Лэндри, сядьте, пожалуйста. Может быть, ваш сын подождет в коридоре…
— Нет. — Джексон вцепился в меня.
Я обняла его за плечи и ласково поцеловала в макушку.
— Значит, или она сама приходила за вещами, или их взял кто-то другой, — сказал Махони и устало потер глаза.
— Да, да! Именно!
— Итак! — Махони сел за стол, взял ручку и задумался, глядя на белый лист бумаги. — Мы знаем, что Джексон снял это на пленку в семнадцать минут двенадцатого. — Он записал время на бумаге и снова задумался. — Чарли или кто-то другой по ее поручению взял необходимые вещи позже, но до того, как вы начали их искать, — тогда на часах было без пяти двенадцать.
— Да.
— С какого времени вы находились дома?
— Мы с Джексоном вернулись домой около одиннадцати, и я все время была дома, пока не проводила вас — после этого я поехала к подружке Чарли.
— Кто еще приходил к вам с одиннадцати до двенадцати?
— Боже мой, да в доме было полно народу! — Я начала загибать пальцы, стараясь никого не забыть. — Джоэл Фрезер, Аликс Доуз, Эшли Стивенс с матерью. И еще Том, викарий.
— Преподобный Дрейк.
— Кроме того, среди гостей был совершенно незнакомый мне человек, с девушкой. И еще Кэрол Лоуэлл, учительница начальных классов, с мужем, Рик и Карен Блайт. Эти двое рано ушли — Карен напилась и сломала руку.
— Ничего себе праздник, — угрюмо заметил Махони.
— Доктор Доуз повезла их в больницу. Был еще Имон, сын Карен и Рика. Он тайно влюблен в Чарли. Да, еще Джоанна или Джозефина, адвокат. Словом, народу было много. В основном дверь открывал кто-нибудь из гостей, так что все шло практически без моего участия. Большую часть времени я провела наверху.
— Понятно, — сказал Махони, безнадежно глядя на составленный перечень имен.