– Вы украли деньги или нет?
– Мы украли уже украденные деньги.
– Воровство есть воровство, – сказала мама.
– Конечно. И знаешь что? Мне на это наплевать.
Она не стала спорить. Сидела молча на бревне и ждала, что я еще скажу. Я рассказала ей все, как было, даже про труп, зарытый вместе с деньгами, и про то, кто это был. Рассказала, как Клитус гнался за Джинкс, ударил ее и чуть не утопил и как мы с Терри спасли Джинкс. Рассказала и о том, что мы выкопаем Мэй Линн, если только ничего не случится в ближайшие часы, из‑за чего придется переменить планы.
Когда я закончила, мама долго молчала. Потом спросила:
– Труп?
– Да, ма.
– Мне так плохо, – пробормотала мама, и я испугалась, как бы она не соскользнула с бревна. Она еле сидела.
– Прости, мама, – сказала я. – Я тебе много лишнего наговорила, а теперь я стала воровкой, да еще и могилу разрыть собираюсь.
Она покачала головой:
– Мне плохо не оттого, что ты сказала или сделала. Мне плохо оттого, как я живу. Столько валяться в постели – это никому на пользу не пойдет. Напрасно я рассталась с Брайаном, напрасно уехала сюда, на реку.
– Ты хотела защитить Брайана, – вступилась я.
Она снова покачала головой:
– Мне казалось, я его не стою. Моя мама вечно твердила мне, какая я плохая, и, когда я повстречала Брайана, на минуточку – только на минуточку – мне показалось, что я не так уж плоха. А потом я забеременела, мне стало стыдно, я чувствовала себя грязной, опозоренной и не хотела замарать его. – Мама снова покачала головой. – А главное, что я убедила себя: этой внебрачной беременностью Господь указывает мне, кто я есть, это мое наказание, и моя участь в жизни – всегда быть несчастной.
– Вот спасибо, – откликнулась я.
– Не обижайся, дорогая моя! Только сегодня утром я поняла, что любящий Господь никогда бы так не обошелся со мной, что он вовсе не наказывает меня – это я наказала себя и продолжаю наказывать. Я прислушалась к разговору мужчин, и Дон сказал, ему плевать, что станется с тобой. Это он ответил Клитусу, который пообещал поделиться деньгами, когда они их вернут. Предлагал Дону и Джину по пятьдесят долларов, но Дон сторговался на семидесяти пяти. Клитус сказал, если они не помогут ему найти тебя, он наймет цветного, который живет в лесу.
– Скунса?
– Да, Скунса.
– Это детские сказки!
– Боюсь, что не сказки, – возразила мама.
Ага, она и в знамения верила, и в ангелов, и в призраков, так что Скунсом она меня не слишком напугала.
– По семьдесят пять долларов, значит? – уточнила я.
– В итоге они договорились на семидесяти пяти.
– Учитывая, что из банка пропало около тысячи, Клитус заключил неплохую сделку, – сказала я. – Зато теперь я по крайней мере знаю, сколько я стою, с Джинкс и Терри в придачу. Клитус не упоминал о том, что деньги ворованные и что зарыты они были вместе с мертвым телом в классном костюме – то есть когда‑то это был классный костюм?
– Не упоминал.
– Что ж, все‑таки приятнее, что меня продали за сто пятьдесят долларов на двоих, а не сдали задаром, – подытожила я. – За падчерицу это вполне прилично, полагаю. Интересно, почем бы они продали родную кровь?
– Это большие деньги по нынешним временам, – заметила мама.
Я уставилась на нее во все глаза.
– Я не оправдываю его. Так просто говорю.
– Возвращайся домой, пока они не спохватились, – попросила я. – Мне надо предупредить Терри и Джинкс.
– Мне надо предупредить Терри и Джинкс.
– Я не вернусь, – сказала мама. – Я иду с тобой.
– Ты?
– А зачем, по‑твоему, я взяла мешок? – продолжала она. – Я сложила в него твои и мои вещи. Даже твое нарядное платье и туфли.
– Вот здорово! – восхитилась я. – А гардероб из моей комнаты прихватила? Который с зеркалом?
– Платье может понадобиться, – настаивала она. – Заранее ведь не знаешь, кого повстречаешь в дороге.
– Если ты пойдешь с нами, тоже станешь воровкой, как мы.
– Значит, мы все будем воры. Все вместе. Знаешь, Сью Эллен, сегодня, когда бальзам повыветрился, мне приснилась большая черная лошадь, она гналась за мной по берегу нашей реки и уже почти настигала. А потом я увидела впереди, в зарослях, другую лошадь, белую, и поняла во сне: если я добегу до белой лошади и сумею запрыгнуть ей на спину, она унесет меня прочь от черной.
– А вдруг черная лошадь – хорошая?
– Не думаю, лапонька. Не думаю.
– Ты добежала до белой лошади?
– Я проснулась. Так что нет, не добежала. Что мы теперь будем делать?
Наверное, я плохая дочь: я оставила маму сидеть на бревне и пошла первым делом предупредить Терри – он жил ближе к нам. У мамы попросту сил бы не хватило носиться по ночным тропам. Я оставила ее на бревне размышлять про черную и белую лошадь.
Какое‑то время понадобилось, чтобы подняться наверх из приречной низины и выйти в тот городок с разбросанными вкривь и вкось домишками. Я шла, внимательно поглядывая по сторонам, подбиралась к дому Терри осторожно, прикидывая, как бы не попасться на глаза его маме и всей его сводной семейке, и вдруг смотрю, он идет мне навстречу по дороге. Лунный свет падал на его фигуру, а ступал он как‑то странно, словно проваливался одной ногой в неглубокую канаву. На плече у него болтались две лопаты. Он заприметил меня и помахал рукой.
Подойдя поближе, я торопливым шепотом выложила все, что узнала от мамы. Про то, что мама пойдет с нами, я говорить не стала. Решила, с этим можно и погодить.
– Черт! – буркнул Терри. – Я‑то рассчитывал выкопать Мэй Линн к тому времени, как вы с Джинкс появитесь. Прикинул, что Клитус быстро сообразит про нас с Джинкс, и начал курсировать. Лодыжку подвернул довольно основательно – в яму ногой попал.
Мы шли в сторону кладбища, где схоронили Мэй Линн.
– Курсировать? – переспросила я.
– Сходил на кладбище, отнес брезент, чтобы завернуть тело. Три раза ходил, пока перетаскал припасы нам в дорогу. И тележку туда отвез. Я много чего успел. Вот только тело еще не выкопал. Затем и несу лопаты.
– Наверное, Джинкс уже там, – понадеялась я.
– Все отлично складывается, – сказал Терри. – Пока они доберутся до моей мамы и всей этой сводной своры, чтобы им наябедничать, мы уже выкопаем Мэй Линн, и они понятия не будут иметь, где нас искать. У меня тоже козырь в рукаве припрятан.
Примерно полчаса мы добирались до того места, где лежала Мэй Линн. Когда пришли, увидели, что Джинкс уже сидит на земле у могилы, а при ней мешочек с ее пожитками. Завидев нас, она резво вскочила на ноги.
– Долго же вы!
– Я тут раньше тебя побывал, – возразил Терри.
– Я так и подумала, когда увидела это хозяйство. – Джинкс ткнула пальцем в припасы Терри. – Но я сидела тут и думала: Клитус вынюхает меня, как свинья трюфель, ведь он знает Сью Эллен, а ее семья знает про нас.
– Правильно думала, – сказала я. – Все уже завертелось.
Я по‑быстрому сообщила Джинкс, как и что.