Первый день в подвале оказался самым сложным, хотя наш похититель вниз не спускался. Все дело было в моем желании сориентироваться в мире, похожем на бред.
Подвал выглядел именно так, как и должно для подземной темницы, полной похищенных девушек: мрачный, пугающий, зловещий. Меня бросили на небольшой матрас с белой, довольно чистой простыней. Даже чище, чем белье в общежитии. Помещение было огромным, а по правую сторону уходила вверх крутая деревянная лестница, заканчивающаяся прочной металлической дверью. Через некоторое время я хорошо выучила скрип этих ступенек.
Стены нашей тюрьмы были грязно‑серого цвета, пол из темного камня, а с потолка на проводе свисала лампочка. Ящик стоял слева от лестницы в небольшом отгороженном пространстве.
Рядом со мной спала Трейси, чье имя я узнала в тот день, чуть позже. Она тоже была прикована к стене, лицом к ступенькам. Когда я впервые увидела Трейси, свернувшуюся в клубок на полу возле стены, она показалась обманчиво слабой. Во сне она сильно хмурилась, бледное лицо невероятно искажалось, отросшая черная челка, когда‑то крашеная, падала на глаза.
Между Трейси и стеной справа тянулся небольшой коридор. Со своего места я не могла увидеть, что там, но вскоре мне предстояло узнать, что Джек специально оборудовал в подвале примитивную уборную, где находился лишь унитаз и раковина. Нам предстояло соблюдать безупречную гигиену, используя лишь эти мизерные удобства.
Закованная в цепи Кристин лежала с правой стороны, примерно в пяти футах от ступенек. Она спала или, может быть, дремала на боку, ее конечности были странным образом скручены, будто вывихнуты. Спутанные светлые волосы падали на плечи. Неестественная поза и утонченные правильные черты лица делали ее похожей на фарфоровую куклу, с которой слишком жестоко поиграли, а потом выбросили.
Всех нас связывала единая увесистая цепь, длина которой менялась в зависимости от того, приковывали ли нас за запястье или щиколотку. Звенья размером дюйм на два были настолько ржавыми, что оставляли на коже ссадины, пока мы таскали цепь за собой. Стена слева пустовала, но я заметила на ней небольшое металлическое кольцо – место для еще одной жертвы, если наш похититель пожелает. О наступлении утра я узнала по тоненькой полоске света, пробивающегося между дощечками на единственном заколоченном окне.
Я бы закричала, если бы так сильно не боялась. Когда наконец проснулись Кристин и Трейси, я не смогла вымолвить ни слова. Очевидно, находилась в шоковом состоянии, но была рада, что я не в одиночестве.
Трейси потерла лицо и с грустью посмотрела на меня. Затем молча подползла к Кристин и разбудила ее. Та повернулась к стене и, что‑то бормоча, уткнулась лицом в ладони.
– Давай же, Кристин, познакомься с новенькой. Она не спит. – Трейси повернулась ко мне и слегка улыбнулась. – Мне жаль, что ты присоединилась к нам. Кажется, ты нормальная девчонка. Очень жаль. Вторая девушка – ты ее знаешь? – спасла одну из нас от того, чего мы так боялись. Должна признаться, мы ей за это очень благодарны.
– Где она? – задыхаясь от ужаса, выдавила я.
Кристин приняла сидячее положение, ее водянистые голубые глаза устремились к ящику. Я взглянула в том же направлении и зарыдала.
– Расскажите мне. Расскажите. Где Дженнифер? Она там, внутри?
Я по‑прежнему говорила шепотом, в страхе перед затаившимся наверху злом.
Расскажите. Где Дженнифер? Она там, внутри?
Я по‑прежнему говорила шепотом, в страхе перед затаившимся наверху злом.
Кристин вновь отвернулась к стене. На этот раз ее плечи слегка вздрагивали, она плакала, и на мои глаза вновь навернулись слезы. Я очень сомневалась, что смогу подавить новую волну истерики. Когда Кристин повернулась, она улыбалась, хотя щеки были мокрыми. Тогда я поняла, что плакала она не из‑за моего или своего ужасного положения. Больше всего это напоминало слезы облегчения.
Трейси переместила свою цепь так, чтобы придвинуться к Кристин: аккуратно разложила на полу, образуя приличную петлю. Затем села возле девушки на колени, обняла ее и стала тихонько успокаивать.
– Отдыхай, Кристин, – шептала она своей сестре по несчастью, утешая будто ребенка, ободравшего колено.
Трейси легонько поцеловала Кристин в лоб, затем направилась ко мне, медленно и методично перекладывая цепь, словно в некоем причудливом танце. Металлические звенья мелодично бренчали. Вперед, наверх, вниз. Вперед, наверх, вниз.
Трейси подошла близко, очень близко, и я инстинктивно отпрянула.
– Боюсь, что твоей подруге не повезло. А вот тебе повезло. Насколько это возможно, конечно.
Я опять разрыдалась, не в силах понять этот извращенный «подземный» мир. Крепко зажмурилась, подавляя слезы.
– Где Дженнифер? Где моя подруга? – Наконец я нашла в себе силы заговорить и даже перешла на крик. – Дженнифер? Ты здесь? Ты в порядке?
Трейси пропустила мои вопросы мимо ушей:
– Впереди тебя ждет кое‑что. Мы с Кристин очень опытные обитатели подвала. Мы, так сказать, введем тебя в курс дела.
Трейси засмеялась, будто удачно пошутила. Кристин тоже издала некий звук, похожий на проявление веселья. Мне же это вовсе не показалось забавным. В тот момент я не знала, кого стоит бояться больше – своего похитителя или этих исхудавших, подавленных девушек, застрявших вместе со мной неизвестно где.
Не сводя с меня глаз, Трейси прошла к лестнице, волоча за собой цепь. Вперед, вверх, вниз. У подножия последней ступеньки находилась картонная коробка. Оттуда Трейси достала две поношенные, но чистые больничные рубашки зеленого цвета. Одну она бросила Кристин, вторую накинула себе на плечи. Снова нагнулась и выудила из коробки третью.
– Вот видишь, он уже и на твою долю оставляет.
Трейси бросила мне рубашку. От многократных стирок ткань стала мягкой, от нее исходил запах порошка.
– Твое королевское одеяние, – мелодраматично проговорила пленница. – И наши недельные запасы. Хорошо, что ты появилась в воскресенье ночью. Самые лучшие дни для нас – понедельники.
Я схватила рубашку и, следуя примеру Трейси, надела. Спереди был разрез, но я плотно закуталась в мягкую материю. Трейси достала из коробки прочее содержимое – консервы, буханку хлеба, галлон воды в баклажке – и аккуратно расставила вдоль стены.
Я присела на корточки и вцепилась в матрас, как ребенок в свою куклу, не отрывая взгляда от ящика и гадая, почему не отвечает Дженнифер. Трейси занималась своим делом, игнорируя мое состояние.
– В течение рабочей недели нас обычно оставляют здесь одних. Летом и на каникулах дело обстоит иначе. В «подземной» стране это тяжкое время. В любом случае недели проходят быстро. Четыре дня свободы – разумеется, я использую это слово в переносном смысле, – затем три дня «на передовой». Видишь ли, – приготовься услышать самое интересное: наш похититель – профессор психологии в Орегонском университете. С ударением на «психо‑». Он в самом деле проводит занятия, посещает конференции, общается с подопечными. Вероятно, у них бывают выпускные, встречи с родителями и прочие мероприятия.