Блузка от Донны Каран. У Эбби дома тоже была блузка от Донны Каран. Она представила, как ее пациентка, тогда еще здоровая и полная сил, замирает у стойки, перебирая вешалки с блузками. Эбби даже услышала характерное поскрипывание вешалок, передвигаемых по металлу…
Доктор Уэттиг закончил осмотр.
— Когда дренировали гематому? — спросил он у хирургической медсестры.
— Около четырех часов утра, когда пациентку перевезли сюда из реанимации.
— То есть шесть часов назад?
— Получается, так.
— Тогда почему мы не наблюдаем никаких изменений?
Теперь вопрос доктора Уэттига был адресован Эбби.
Эбби вынырнула из полудремы. Все собравшиеся смотрели на нее. Она не торопилась с ответом и вначале еще раз оглядела пациентку. Грудь пациентки ритмично поднималась и опускалась, подчиняясь аппарату искусственной вентиляции легких.
— Причиной… могут являться послеоперационные опухоли, — сказала она, глядя на монитор. — Внутричерепное давление немного возросло… на двадцать миллиметров.
— Как по-вашему, оно достаточно высокое, чтобы вызвать изменения в реакциях зрачков?
— Да. Но…
— Вы ее осматривали сразу же после операции?
— Нет, сэр. Тогда ею занимались нейрохирурги. Я разговаривала с их ординатором, и он мне сообщил…
— Я спрашиваю мнение не того ординатора, а ваше, доктор Ди Маттео. Вы обнаружили у пациентки субдуральную гематому, которая была удалена. Тогда почему через шесть часов после операции ее зрачки по-прежнему в среднем положении и не реагируют на раздражители?
Эбби мешкала с ответом. Генерал внимательно смотрел на нее. Остальные — тоже. Шелест аппарата искусственной вентиляции легких лишь усугублял унизительную тишину.
Доктор Уэттиг властно обвел глазами окружавших его ординаторов.
— Кто-нибудь поможет доктору Ди Маттео ответить на мой вопрос?
Эбби расправила плечи:
— Я сама отвечу.
— Да? — удивился доктор Уэттиг, поворачиваясь к ней.
— Зрачковые изменения… постуральные реакции конечностей… они свидетельствовали о состоянии верхнего отдела среднего мозга. Минувшей ночью я предположила, что это вызвано субдуральной гематомой, оказывавшей давление на средний мозг. Но поскольку состояние пациентки не улучшилось, я… думаю, что ошиблась.
— Думать, что ошибся, и ошибаться — разные понятия. Какое из них ваше?
— Я ошиблась, — выдохнула Эбби.
— И какой диагноз вы поставите сейчас?
— Кровоизлияние в средний мозг. Его могла вызвать сила срезывания. Или остаточное повреждение, спровоцированное субдуральной гематомой. Пока что при томографическом сканировании это может и не проявляться.
Лицо доктора Уэттига оставалось непроницаемым. Затем он повернулся к ординаторам.
— Что ж, кровоизлияние в средний мозг — это вполне обоснованное предположение. Добавим сюда показатель глубины комы. По шкале Глазго он равен трем… — Он взглянул на Эбби. — Точнее, трем с половиной. Оба фактора говорят нам, что прогноз на выздоровление равен нулю. Пациентка не в состоянии самостоятельно дышать. У нее отсутствует самопроизвольное движение конечностей. Судя по всему, рефлексы ствола мозга также отсутствуют. В данный момент у меня нет иных предложений, кроме искусственного поддержания жизни пациентки. Советую рассмотреть вопрос об использовании здоровых органов для трансплантации.
Генерал удостоил Эбби легким кивком и направился к койке другого пациента.
— Поздравляю, Ди Маттео, — шепнул один из ординаторов, пожимая ей руку.
— Спасибо, — устало кивнула Эбби.
Вивьен Чао, старший ординатор отделения общей хирургии, в ординаторской среде Бейсайда считалась личностью легендарной. Все началось с ее первого дежурства, когда Вивьен была еще интерном. Через два дня у ее напарницы произошел психический срыв. Кончилось тем, что безутешно рыдающую девушку поместили в палату для душевнобольных, а все тяготы дежурства легли на плечи Вивьен. Двадцать девять дней подряд она оставалась единственным дежурным хирургом-ортопедом. Ее дежурства длились круглые сутки. Вивьен поселилась в ординаторской, куда перевезла все необходимое. Питалась он исключительно в больничном кафетерии и на этой скудной диете быстро потеряла пять фунтов. Все двадцать девять дней Вивьен не покидала клиники. На тридцатый день, выйдя в окружающий мир, она не обнаружила своей машины. Оказалось, что работники стоянки сочли ее автомобиль брошенным и вызвали службу эвакуации.
Через четыре дня, заступив на новое дежурство, Вивьен узнала, что ее коллега-интерн, занимавшийся сосудистой хирургией, попал под городской автобус и был госпитализирован с переломом крестца. И вновь кто-то должен был закрыть брешь.
Вивьен Чао опять переехала жить в ординаторскую.
Этим она заслужила высокую репутацию, показав себя не только опытным врачом, но и человеком, преданным интересам клиники. Позднее ее репутация была подтверждена на ежегодном торжественном обеде, где награждали отличившихся врачей. Вивьен вручили изящную коробочку с двумя стальными шариками.
Когда Эбби впервые услышала о подвигах Вивьен Чао, ей было трудно связать стальные шарики (символ стальной воли и безупречной репутации) с обликом хрупкой немногословной китаянки. Из-за маленького роста Вивьен оперировала стоя на подставке. Во время обходов она преимущественно молчала, зато всегда вставала впереди. На ее лице не было ничего, кроме внимания и холодного бесстрастия.
Вот и сегодня днем, когда Вивьен зашла в реанимацию хирургического отделения, ее лицо хранило привычную непроницаемость. Эбби тем временем отчаянно сражалась со своей непомерной усталостью. Каждый шаг давался ей с трудом, каждое решение требовало напряжения воли. Она даже не замечала стоявшую рядом Вивьен, пока та не сказала:
— Я слышала, к тебе поступила пациентка с серьезной травмой головы. Четвертая группа крови, резус положительный.
Эбби подняла голову от карточки, куда записывала текущее состояние больного.
— Да. Вчера ночью привезли.
— Она еще жива?
Эбби посмотрела в сторону отсека с койкой № 11.
— Смотря что ты понимаешь под словом «жива».
— Сердце и легкие не затронуты?
— Функционируют.
— Возраст?
— Тридцать четыре года. А почему ты спрашиваешь?
— У меня в свое время был пациент. Я тогда проходила учебную практику. Он страдал сердечной недостаточностью в последней стадии. Такая же группа крови: четвертая, резус положительный. Очень ждал новое сердце.
Вивьен подошла к стойке с карточками пациентов.
— Какая койка?
— Одиннадцатая.
Вивьен взяла нужную карточку, откинула металлическую обложку и стала просматривать записи. Ее лицо не выдавало никаких эмоций.
— Она уже не моя пациентка, — пояснила Эбби. — Я передала ее нейрохирургам. Они дренировали субдуральную гематому.
Вивьен читала.
— После операции прошло всего десять часов, — сказала Эбби. — Мне кажется, пока еще рано говорить о донорстве.
— Насколько вижу, у нее никаких неврологических изменений.
— Никаких. Но есть шанс…
— С тройкой по шкале Глазго? Я так не думаю.
Вивьен закрыла карточку, вернула на стойку и направилась в отсек, где находилась койка № 11. Эбби последовала за ней.
Встав в проеме двери, Эбби смотрела, как Вивьен быстро проводит физический осмотр.