Но ты должна знать, что это чрезвычайно рискованно... слишком.
Я пожала плечами.
— Я не планировала останавливаться на достигнутом. Однажды вы сказали мне, что единственный реальный способ изменить этот мир – стать гигантом.
— Разве?
— Ага.
— Похоже на спесь.
Тео сказал, что нам надо выпить. Он отправился за напитками, оставив нас с мистером Делакруа одних за столом.
— Мы можем сделать это, — сказал мистер Делакруа. — И я помогу тебе. Но почему бы не посидеть сложа руки и не расслабиться на некоторое время?
— И в чем тогда веселье? — сказала я.
— Я не знаю. Некоторым девушкам нравятся хобби, бойфренды и развлечения подобного характера.
— Мистер Делакруа, вы должны понимать. Я чувствую ответственность перед Семьей и близкими. Более того, я верю в то, что мы сделали здесь. Я хочу, чтобы мой бизнес стал достаточно большим, чтобы привлечь как можно больше народу. Разве это не было бы великим достижением?
— Великим. Да, конечно, это было бы прекрасно. — Он рассмеялся. — Ты иногда похожа на меня. Молодая, – ну, это очевидно, – более самонадеянная, миловидная версия меня.
Я заметила темные круги под глазами, но вряд ли они появились только из-за одной ночи потерянного сна. Хотя этот жест мне не нравился, но я накрыла своей рукой его руку.
— Я знаю, что мы обычно не обсуждаем такие вопросы, но мне было очень жаль услышать о вашем разводе, — сказала я.
В его глазах мелькнул гнев. Он отдернул руку.
— Теперь мое грязное белье вытащили на публику? — спросил он.
— Я сожалею. Вин сказал Нетти. А она мне.
— Честно говоря, Аня, я бы предпочел не... — сказал он.
— Чудесно, — сказала я. — Вы имеете право давать мне советы. Вам разрешено высказывать свое мнение обо всем происходящем в моей жизни, но мы не можем говорить о том, что связано с вами.
Он не отвечал.
— Это смешно, мистер Делакруа. Вы – мой друг.
— Ты уверена в этом? Я согласен на коллегу. У меня их много. Но на друга? Ты не можешь быть моим другом, потому что у меня нет друзей.
— Да! Это не обычная дружба, но это она. И не делайте вид, что это не так. Я сирота, одна на свете, и я очень хорошо знаю, кто мои друзья. Так что, да, мы друзья, мистер Делакруа, и я, как ваша подруга, имею право посочувствовать вам, когда ясно вижу, что мой друг расстроен.
Он встал.
— Если это все, я пойду. Начну искать инвесторов.
На обратном пути Тео прошел мимо мистера Делакруа.
— До свидания, Делакруа, — сказал Тео, но мистер Делакруа ничего не ответил. — Куда это он собрался?
— Искать инвесторов.
— Прямо сейчас? В первый день нового года?
Я пожала плечами.
Тео поставил напитки на стол.
— Тогда мы приступим? — Тео чокнулся со мной бокалом, а потом наклонился через стол, чтобы поцеловать меня.
— Э-э-э-эй, Тео, — сказала я, отстраняясь.
— Что?
— Прошедшая ночь осталось прошедшей ночью, а утро – это утро.
Тео отпил.
— Как тебе угодно, — сказал он. — Давай поедим. Клуб еще несколько часов не откроется, а я до смерти устал от макарон и гороха.
***
Ресто-клуб «Торо» располагался на первом этаже апартаментов в жилом комплексе в Вашингтон Хайтс. Джентльмен со смуглой кожей и с иссиня-черными вьющимися усами высунулся в окно и крикнул:
— Тео, мужик! Рад тебя видеть!
— Дали, я привел Аню с собой! — проорал Тео с улицы.
— Холодно там, — сказал Дали. — Заходите вовнутрь.
Дали, встретив Тео, расцеловал его в обе щеки.
— Аня, — сказал Дали, — я поклонник твоего клуба, но Тео не говорил, что ты такая красавица.
— Аня, — сказал Дали, — я поклонник твоего клуба, но Тео не говорил, что ты такая красавица.
На новый год в ресто-клубе подавали завтрак, поздний завтрак, а может, поздний ужин для тех, кто еще не добрался до дома с предшествующих гулянок. Запах, исходящий из кухни, был знаком. Потребовалось всего мгновение, чтобы определить его.
— Тео, как ты выяснил, где достать моле на Манхэттене? — спросила я.
— В моле есть какао, а Гранья поставляет его, — сказал Тео. — Кроме того, я очень популярен в этом городе.
В ресторане было всего три столика, два из которых уже заняли. На столах были сине-белые скатерти и церковные свечи в подсвечниках из синего стекла. Засохшая роза с склоненным цветком стояла в вазе у камина.
Моле, возможно, и близко не лежало с подаваемым в Гранья-Манане, но оно было похоже. Вкусный и пряный аромат. Глаза заслезились.
— Аня, — сказал Тео, — ты плачешь. Ничего себе проголодалась.
— Это из-за жары. Я буду в порядке. — Я обмахнулась рукой. — Люблю жару.
Я съела еще три тарелки, не понимая, насколько проголодалась. Тео смеялся над моими рассуждениями о том, идти или нет за четвертой тарелкой.
— Больше не могу, — сказала я наконец. Я отодвинула тарелку подальше и постаралась не отрыгнуть. Мне было так тепло и радостно, что я едва знала, что с собой делать.
Мы не смогли взять такси, так что пошли длинной дорогой обратно в клуб. Это заняло несколько часов, но мы были молоды и сильны, да и свободное время у нас было в запасе.
— Это не самая безопасная прогулка, — предупредила я его. — Но сейчас день, у меня при себе мачете.
Когда мы добрались до самой южной части Центрального парка, пошел снег. Мне было немного холодно, поэтому, когда Тео положил руку на мое плечо, я позволила ему это.
— Тео, — сказал я виновато, — разве не лучше оставаться друзьями?
— Кто сказал, что мы не останемся друзьями, поцеловавшись сейчас в парке и далее снова и снова?
Я наклонилась, чтобы поцеловать его, но затем остановилась.
— Ты должен знать: я не люблю тебя.
— Какое это имеет значение? Я тоже не люблю тебя. Давай улыбнемся друг другу. Ты нравишься мне. Я нравлюсь тебе. Никто не скажет А-М-О-Р* (* исп. «Любовь») или что-нибудь estúpido** (** исп. «Глупое»). Мы оба хорошо выглядим и одинокими. Так почему бы и нет?
Действительно, почему бы и нет?
Мое дыхание, наверное, отдавало вонючей стряпней, но какое это имело значение? Тео не поклонялся мне. Он не думал, что я принцесса. То есть, он знал, что мое дыхание не всегда на вкус как мятная жевательная резинка и корица. Я наклонилась и крепко поцеловала его. Здорово иметь возможность целоваться с кем-то привлекательным, потому что это утешающее и приятно.
VIII
У МЕНЯ ПОЯВИЛИСЬ ДВА НОВЫХ СОСЕДА
После родов Скарлет я виделась с ней всего несколько раз. Хотя она и присутствовала на открытии моего клуба, но рано ушла, еще до того, как началось все веселье. Она пропустила мою вечеринку по случаю Нового года, потому что провела праздник с родителями Гейбла. Пытаясь быть хорошей крестной мамой, я сходила с ней и Феликсом на Всенощную службу. Но на этом все. Школа не сближала нас, как раньше, да и жила она гораздо дальше – в 62-х кварталах отсюда.
Через несколько дней после Пасхи она сидела на диване в моей гостиной с Феликсом на руках. Была такой же красивой, что и всегда, хотя выглядела более худой, чем до рождения ребенка. Между её бровями пролегла небольшая морщинка.
— Гейбл ушел, — сказала она. — Его родители обвиняют меня. Я не могу там больше оставаться.
— Куда он ушел? — спросила я.
— Я не знаю. Мы постоянно ссорились. Он ненавидел работу в больнице.