Воцарилось долгое молчание.
— Так… — наконец проговорил агент. — Я всё понял. Ленгли, ты думаешь оставить её у себя?
— Да. И если ты не согласишься, я гарантирую, что постараюсь сделать все, чтобы ты никогда не нашёл Сариса. Но я вовсе не стремлюсь к гибели всей цивилизации только из-за неё, если ты так об этом думаешь.
— Нет… это не так. Я не боюсь этого. — Чантхаваар молча застыл, широко расставив ноги, заложив руки за спину и уставившись в пол. — Я думаю, что бы это значило. Своего рода шутка? Я не знаю. Надо быть осторожным.
Он долгое время молчал. Ленгли с интересом думал, что происходит внутри этого круглого черепа. И затем он заметил весёлые искорки в его глазах.
— Невообразимо! — сказал Чантхаваар. — Я думаю, что это только шутка. Садитесь и думайте, капитан. Я сейчас ухожу. Доброго дня вам обоим — наслаждайтесь друг другом, — он резко поклонился и вышел.
Глава 11
Дождь прекратился перед рассветом, но небо было закрыто облаками, и тьма заполняла город. Ленгли и Марин поели в полном одиночестве в своих аппартаментах. Действие транквилизатора прекратилось, и он смог сосредоточиться на отвлечённых проблемах и даже осмелился не думать о Марин, как о человеке, который когда-то жил. Он забросал её вопросами, и она отвечала. То, что он узнал, подтвердило рассказанное Валти о Сообществе: это действительно была кочевая культура, патриархальная и полигамная, с собственным боевым флотом, но претворяющая мирную политику. Её руководство действительно никому не было известно, ранняя история терялась во мраке. Гораздо меньше, чем Браннох, она рассказала приятного о центаврианах, и гораздо глубже, чем Браннох, но, конечно, этого следовало ожидать.
— Два межзвёздных империализма, — сказал Ленгли, — идущие курсом на столкновение. Хотя Тор, как мне кажется, и лучше Земли, но, может быть, я пристрастен.
— Ты не можешь помочь, — сказала Марин серьёзно. — Торианское общество имеет архаический базис, оно ближе к тому, что ты знал в своё время, чем совершенная Земля. Ещё труднее представить, что они что-то сделают для прогресса, если победят. Они уже давно застыли на одном уровне, реально у них ничего не меняется уже около пяти столетий.
— Какова цена прогресса?? — спросил Ленгли.
— Я прохладно отношусь к изменениям ради изменений. Застывшая цивилизация может быть только последним ответом человеку, обеспечивая его реальным гуманизмом. Я не вижу особых различий между двумя ведущими современными силами.
Несомненно, все разговоры записывались, но ему было наплевать.
— Как прекрасно было бы найти маленькую мышиную норку, заползти в неё и забыть всю эту борьбу, — сказала Марин задумчиво.
— Это то, что жаждет девяносто девять процентов человеческой расы, как я думаю, — сказал Ленгли. — За свою лень и трусость они сами навлекают на себя наказание — правителей, которые принуждают их к действиям. Никогда не будет ни мира, ни свободы для каждого отдельного человека до тех пор, пока он не научится думать сам и действовать согласованно с другими. Я боюсь только, что такой день никогда не придёт.
— Они говорят, что есть тысячи затерянных колоний, — мягко ответила Марин, мечтателъное выражение появилась в её глазах. — Тысячи маленьких группок, которые отправились искать собственную утопию. А возможно, одна из них где-то нашла её.
— Возможно. Но мы здесь, а не там, — Ленгли поднялся. — Давай закончим. Спокойной ночи, Марин.
— Спокойной ночи, — сказала она. Её улыбка была робкой, как если бы она ещё не знала, как он к ней относился.
Один в своей комнате Ленгли натянул пижаму, улёгся в постель и зажёг сигарету. Надо было что-то решать. Чантхаваар дал ещё пару дней. Он больше не мог никому морочить голову, потому что теперь он был обязан отвечать на вопросы о Сарисе. С другой стороны, ему не хотелось выяснять на себе, было ли правдой утверждение Чантхаваара о деградации после психического зондирования.
Все больше и больше ему казалось, что разумный выход — договор с Чантхавааром. Исходя из соображений личной безопасности, прежде всего он был на Земле, и, несмотря на все ловушки, сплетённые Валти и Браннох, преобладающей силой был здесь Чантхаваар . Если идти на контакт ещё с кем-нибудь помимо него, то необходимо учитывать риск и возможность бегства.
Если исходить из соображений гуманизма — Сол находится в положении status quo; она не проявляет открытой агрессивности, как Центавр, но это самодовольство должно иметь и оборотную сторону. Если все таки, несмотря ни на что, произойдёт война, то в Солнечной системе живёт больше людей, чем в системе Центавра. Кроме того, Бранноху потребуется более девяти лет, чтобы отправить донесение домой и вызвать сюда боевой флот. За эти девять лет вполне возможно, что эффект Сариса будет реализован в виде стандартного оружия (И, надо отметить, вполне гуманного оружия, которое не может причинить вреда ни одному живому существу.).
С точки зрения истории: Сол и Центавр придут к гибели, нет никаких других шансов. Сообщество — неизвестная, непредсказуемая сила. Далее — Центавр под влиянием Трима, природа которого и сверхъестественные условия — полная загадка. Наконец, Сол была совершенно открыта.
С точки зрения Сариса Хронна, который был другом Ленгли… Ладно, Сарис был только одной личностью. Было бы лучше, если бы его все таки обнаружили, чем если во вспышке ядерного сверхоружия превратятся в пепел миллион человек.
Безопасный, ясный путь сотрудничества лежал перед Ленгли. Потом, после всего, он найдёт для себя какое-нибудь местечко на Земле, и он проведёт там остаток дней. Через несколько лет он полностью отупеет, но зато будет в безопасности, он будет избавлен от необходимости думать.
Ладно. Он щелчком выбил из пачки ещё одну сигарету. Уснуть, уснуть бы, наконец, если только он ещё не разучился спать.
Где Боб и Джим? В какой дыре они сейчас находятся, полные страха? Или они уже канули в небытие? Он подумал, что вряд ли ещё раз увидит их. Если бы он знал, кто их убийца, он скорее бы убил себя, чем помогал ему. Однако ему предстояло жить дальше, мучаясь бессилием перед загадкой их исчезновения.
Закрыв глаза, он попытался оживить в памяти образ Пегги. Она пришла, она умерла так давно, что даже кровь её иссякла в жилах новых рас. Вполне возможно, что кто-то из тех, кого он здесь встретил — Чантхаваар и Браннох, и Валти, и Марин, и Улиен, и безликие Общинники нижних уровней происходят от одной незабываемой ночи с нею. Странно было об этом думать. Он подумал, а вдруг она потом вновь вышла замуж. Он так надеялся, надеялся на то, что это был хороший человек, и что её жизнь сложилась счастливо, но это могло быть и не так.
Он попытался вновь её увидеть, но образ её расплывался. Марин перекрывала её. Они походили на две наложенные друг на друга картинки с несовпадающими контурами, и поэтому края расплывались. Улыбка Пегги никогда не была такой, какая сейчас у этой женщины.
Он грубо выругался, отбросил сигарету и выключил свет, струившийся из стен и потолка. Сон не приходил, он лежал не находя забвения, с ржавой цепью тягостных дум, протянувшейся внутри его мозга.
И прошло, наверное, около часа, когда он услышал взрыв.
Он сел в постели, уставившись перед собой. Это явно был бластер! Какого черта?
Грохот повторился, и сапоги застучали у его двери. Ленгли вскочил на ноги.
Какие-то вооружённые люди пытались похитить его ещё раз, несмотря на всю охрану.
Мощный заряд энергии ударил где-то недалеко от его убежища, и он услышал глубокий протяжный крик.