Неожиданно индианка негромко протестующе вскрикнула и крепко вцепилась Массику в запястье.
Раздосадованный, он хотел было сдернуть простыню совсем, но вдруг замер, увидев, что девушка все еще улыбается. Отпустив его запястье, она принялась нетерпеливо расстегивать ему рубашку.
— Ты что, ошалела?
Ответа не последовало.
Тогда Массик вскочил на ноги и быстро сбросил с себя всю одежду. Девушка ожидала его, откинувшись на подушку. Обнаженный, он опустился рядом с ней на кровать и приник губами к ее губам. На поцелуй она ответила как-то странно, неумело, и это еще больше распалило его страсть. Джо приподнялся на локте и сорвал простыню, предвкушая увидеть дивной красоты живот и бедра.
Высунувшийся из ее паха конической формы яйцеклад был твердым и острым, а из небольшого отверстия у него на кончике истекали, тесня друг друга, прозрачные, покрытые пузырящейся слизью яйца. Ее раздутый живот уже весь покрылся желеобразной икряной массой.
Массик успел лишь вскрикнуть, а тварь, навалившись, с нечеловеческой силой прижала его, не давая пошевелиться. Первый укол яйцеклада был адски мучительным, но через мгновение в кровь Массика проникло древнее химическое вещество, и его охватил паралич, а боль исчезла. Одурманенный и безвольный, он лежал неподвижно, а она, умело избегая жизненно важных органов, вновь и вновь прокалывала его тело и начиняла проколы яйцами, из которых вскоре суждено вылупиться тысячам голодных личинок.
Жаль, что она изменилась. Прежде она мне нравилась больше. До того, как точки у нее на лбу стали чувствительными черными бусинами. До того, как глаза превратились в фасеточные полусферы и разошлись по обеим сторонам головы. До того, как пышные, великолепные груди развились в пару центральных ножек.
Но все это не важно. Главное, что она добра ко мне. Заботится обо мне. Обхаживает. Исполняет малейшие мои капризы. Более внимательной любовницей и быть невозможно. И даже проснувшись ночью, я вижу ее у дверей. Стоит. Наблюдает. Ждет.
И все же хотелось бы знать, чего она ждет.
ТОЧЬ-В-ТОЧЬ
То the Letter
Перевод с англ. © А. Жаворонкова, 2003.
Хиллувен мягко притворил за собой обшарпанную дверь и, услышав повторное позвякивание крошечного колокольчика над головой, поспешно огляделся. Свет, проникающий в единственное окошко над самым тротуаром, — серенький и тусклый отблеск дождливых январских сумерек; прилавок из потемневшего от времени дерева, делящий полуподвальчик надвое; за ним — занавешенный бусами дверной проем и полки, уставленные старыми пыльными гроссбухами…
Эта контора на окраине города, словно сошедшая со страниц книг Чарльза Диккенса, даже отдаленно не напоминала врата в царство земного блаженства, но Хиллувен считал, что для того, кто избегает излишнего к себе внимания, лучшей маскировки и не придумаешь.
Хиллувен постучал по прилавку и через минуту, не дождавшись ответа, забарабанил уже более решительно.
Занавес из бусин загремел, из-за него вышел невысокий пожилой опрятно одетый человек с карими глазами и располагающей улыбкой на некрасивом лице. Опершись кончиками пальцев о прилавок, он отвесил Хиллувену едва заметный, но тем не менее учтивый поклон и изрек:
— Добрый день, сэр. Чем могу быть полезен?
Речь незнакомца была лишена определенного акцента, но все же казалось, что английский для него — не родной язык.
— Вы — мистер Зурек? — спросил Хиллувен.
Улыбка на лице хозяина конторы слегка увяла, и он тихо ответил:
— Да, это я, грешный.
— Отлично! Меня зовут Хиллувен, я — близкий друг мистера Джорджа Лорримера. — Хиллувен извлек из внутреннего кармана почтовый конверт. — Вот мои рекомендации.
— Лорример… Лорример… — слегка хмурясь, нараспев повторил Зурек, не выказывая заметного интереса к письму.
— Лорример…
— Месяцев шесть назад у вас с ним состоялась некая сделка, — напомнил Хиллувен и поспешно прибавил, многозначительно понизив голос: — Мой друг теперь живет за границей.
— А, припоминаю. — Карие глаза в упор уставились на Хиллувена. — Я вроде бы пристроил того джентльмена на южные моря.
— Вот именно. На остров Ткамируи.
— И даровал ему великое множество неопытных девственниц и местную компанию по заготовке копры.
— И хорошую погоду пожизненно!
— Да, было дело, — хихикнув, подтвердил Зурек. — Сделка, разумеется, весьма банальная, но… Надеюсь, ваш друг счастлив?
— Вполне.
— Замечательно. — Глаза Зурека в отличие от улыбки неожиданно утратили простодушие. — Насколько я понимаю, мистер Хиллувен, вы заинтересованы в подобной сделке?
— Ну… — Поняв, что предварительное знакомство позади, Хиллувен судорожно сглотнул. — В общем-то да.
— Хм-м-м… — Улыбка на лице Зурека исчезла окончательно, а в глазах появилась профессиональная сосредоточенность. — Похоже, мистер Хиллувен, вас ждет разочарование, вдвойне обидное после красочных рассказов вашего приятеля.
— Но почему?
— Вряд ли между нами будет заключена сделка. Хиллувен насупился:
— Я что же, вас не интересую?
— Боюсь, что так.
— Глупость какая-то! — Хиллувен возвел очи, словно обращаясь к невидимой аудитории. — Ведь, как правило, вы упрашиваете потенциальных клиентов, льстите, задабриваете лживыми посулами… — В Хиллувене закипала обида, и голос его становился все пронзительней. — Ведь мы с вами, в конце концов, ведем речь не о паях на строительство туннеля под Ла-Маншем, а о моей бессмертной душе!
— Я знаю, мистер Хиллувен, и весьма сожалею.
— Но всего лишь полгода назад вы были весьма заинтересованы в сделке с Джорджем. Почему? Чем моя душа хуже его?
Зурек печально покачал головой:
— Мистер Лорример молод, и у него в запасе еще годы и годы жизни. К тому же он наделен прискорбной склонностью к доброте, и существует весьма значительная вероятность того, что при определенных обстоятельствах и предоставленный самому себе он приобретет некий духовный кредит, уравновешивающий тот дебет, с которым все мы приходим в этот мир. Вот почему Тот, кому я служу… — Зурек обеспокоенно огляделся. — Мой Хозяин решил, что имеет смысл связать мистера Лорримера контрактом. Что касается вас, мистер Хиллувен… Откровенно говоря, вы и без контракта уже практически в мешке.
— Мне не нравятся ваши слова, — обиженно заявил Хиллувен. — Согласен, я — не праведник, но, весьма вероятно, еще наберу достаточно очков, как вы выразились, «духовного кредита» и попаду на небеса.
— Красивый у вас галстук, мистер Хиллувен. Это, если не ошибаюсь, цвета Лондонской Экономической Школы?
— Да, но…
Зурек пожевал губами, однако так и не смог скрыть ухмылки.
— Как я уже сказал, мистер Хиллувен, вы и так практически в мешке.
— Но с чего вы взяли, что я не изменюсь? — запротестовал Хиллувен. — Конечно, я не молод, но в запасе у меня еще по меньшей мере несколько лет, а то и десятилетий. Срок вполне достаточный, чтобы обратиться к вере и…
Зурек достал с полки гроссбух и открыл его. Хиллувен умолк.
— Так, так, — забормотал Зурек и, подслеповато щурясь, провел кривым коротким пальцем по строчкам. — Нашел! Норман Стэнли Хиллувен, пятидесяти трех лет.