Не дергайся. Всегда думай: Что скажут люди? Не выводи никого из себя, потому что в первые годы жизни ты будешь хрупким, словно паутинка, так что даже любой замухрышка сможет убить тебя одной левой.
Сила — это власть.
Гнев — единственное предупреждение.
Страх не защитит.
Тест: Какой единственный мир всегда существовал и всегда будет существовать?
— Мир, который я вижу перед собой.
Откуда ты пришел?
— Я пришел ниоткуда и иду в никуда. Цели нет.
Хорошо! Рождение — счастье. Тело — механизм; углерод, водород, кислород, работает на органическом топливе. Тело управляет сознанием, сознание — хаотическая электрическая активность мозга.
Существует только одна, не зависящая от твоих желаний, твоих мыслей и твоей жизни физическая реальность. Твои мысли никак не могут на нее повлиять. Иной реальности не существует.
Отвергни эти идеи, и ты умрешь. Вопросы?
— Продолжайте.
У мира было много проблем до твоего появления, и он не нуждается еще в одной. Никому нет дела до того, кто ты и о чем думаешь. Любая важная идея уже существовала до тебя, все важные книги уже написаны, все прекрасные картины нарисованы, все открытия сделаны, все песни спеты, все фильмы сняты, разговор окончен. Все важные жизни прожиты. Ты не имеешь и не будешь иметь никакого значения.
Тест: Кому ты нужен?
— Я нужен себе!
Неправильно. Повторяю: Кому ты нужен?
— Я никому не нужен, и эгоистично с моей стороны заботиться о себе. На планете уже живут миллиарды, я явился сюда без приглашения, и другие позволят мне остаться, только если я буду вести себя тихо и покорно и не буду много есть. Главное — тихо.
Правильно. Каждый — сам по себе. Все знание сосредоточено в словах и числах. Для того чтобы знать что-либо, ты должен этому у кого-то научиться. Все, кто старше тебя, умнее. Все, кто крупнее тебя, имеют над тобой власть.
Ценности — в противопоставлении плохо-хуже-хуже-всего, хорошо-лучше-лучше-всего. Существуют Правильное и Неправильное, существуют Добро и Зло. Добро и Правильное заслуживают жизнь. Зло и Неправильное заслуживают смерть.
Ты живешь не ради себя, а ради пользы и удовольствия других.
В мире существует множество наций и языков. Ты родился в лучшей нации, ее язык — лучший язык, ее политическая система — лучшая система, ее армия — лучшая армия. Ты должен подчиняться приказам своей страны, отданным с любого уровня ее власти, сражаться и умереть за свою нацию, чтобы сохранить за ней Номер Один.
Хорошие парни выигрывают, плохие — проигрывают.
— Но ведь умирают все, то есть даже хорошие люди в конце концов проигрывают?
Если хорошие люди умирают, то попадают в рай и чувствуют себя счастливыми.
— Но рай нельзя увидеть, а если его нельзя увидеть, то он, получается, нереален. Твои слова!
Рай — это ложь, чтобы скрыть, что смерть — это проигрыш.
Верь лжи.
Справедливость — когда умирает плохой человек, трагедия — когда хороший, смерть — конец жизни.
Ответов не существует. Мир непознаваем. Ничто важное не имеет смысла.
— Как все это может быть истинным?
Все истинно. Это реальность.
— Конечно.
Не прошло и десяти часов с момента моего появления на этой планете, как я уже обезоружен, ключ, добытый ценой тысячи моих предыдущих жизней, погребен под мертвой свинцовой толщей безопасности, заключающейся в том, что известно каждому: жизнь — это досадная случайность, длящаяся, пока нам не удастся ускользнуть и умереть.
Мысль глубоко в подсознании:
Ну и дурака же я свалял! Ну почему я снова решился стать Джо Глупой Башкой, что я могу получить от этого бесконечного гипнотизма иллюзий, от забывания того, что на самом деле истинно? Я вырасту, как и любой другой ребенок на этой планете, проглатывая все, что предложит мне мир, и вскоре будет поздно что-либо вспоминать.
Помню ли я сейчас?
Зачем я вообще здесь появился?
Битва закончена. Дитя спит.
Сорок два
— То, что ты знал до рождения, не потеряно.
Его голос был мягок, как бриз здесь, на вершине холма.
— Оно только скрывается в тебе до минуты испытания, когда приходит время вспомнить. Я почти уверен, что при желании ты найдешь какой-нибудь необычный и смешной способ обнаружить это снова.
Я сидел рядом с ним на камне, упершись подбородком в колени, и пытался проникнуть в суть произошедшей с ним перемены.
Я посмотрел ему в глаза и потом почти целую минуту, не говоря ни слова, удивляясь, как я мог знать так много, когда был им. Я был неглупым парнем, это точно, но мне еще нужно было многое узнать. Я не был так умен.
И тогда я наконец понял — улитка, завершившая долгий-долгий путь.
Дикки обернулся и, не мигая, посмотрел мне в глаза, прочитал мои мысли, и в уголке его губ ужасно медленно начала появляться крошечная улыбка.
— Позволь мне угадать, — сказал я ему. — Ты все время знал, правда? Ты хотел, чтобы я все вспомнил не для тебя, а для себя. Все эти месяцы, каждая минута, проведенная с тобой, была испытанием.
Он не подтвердил мою догадку, но и не отверг.
— Пай?
Через какое-то время он едва заметно кивнул.
— Дональд Шимода?
Еще один кивок, с непроницаемым видом.
— Чайка Джонатан?
Все та же крохотная улыбка, почти неподвижный кивок, глаза неотрывно сосредоточены на мне.
Внезапно меня обожгла одна мысль, и я не смог удержаться от вопроса.
— Дикки, это ведь не ты был и Шепардом с его дурацкой книгой?
Улыбка стала шире.
Я вцепился себе в волосы, не зная, смеяться мне или плакать.
— Боже, малыш! Ты понимаешь, что ты натворил? Это же обман!
Он явно наслаждался, спрятавшись за маской ребенка, которым я был когда-то.
— Как жизнь может обмануть того, у кого есть Инструменты? — спросил он. —Как может жизнь предложить кому-нибудь тесты? Смысл в том, чтобы ты вспомнил!
Я должен был догадаться, подумал я. Когда я научусь ожидать не только то, что могу себе представить?
— Если ты хотел выяснить, что, как я думаю, я знаю, — сказал я, — почему тебе было просто не спросить?
Он насмешливо улыбнулся.