Джек задумался, глядя на массивное здание Естественно‑исторического музея в нескольких кварталах дальше, на караван желтых школьных автобусов, причаливавших к стоянке. Бред какой‑то. Черт побери, полный бред. Пропавшая жена связывается с мужем, просит не обращаться в полицию, вместо этого звонить Наладчику Джеку. Может, ее похитили? В таком случае...
– Выкуп не требовали?
– Нет. Вряд ли исчезновение Мэл как‑то связано с деньгами.
– С деньгами все связано.
– Только не это. Может быть, встретимся...
Адский бред... Впрочем, сегодня целый день делать нечего... Кроме того, Элер определенно сказал: никаких копов...
– Ладно. Встретимся.
Из трубки потоком хлынуло облегчение.
– Ох, спасибо... спасибо!
– В Бруклин я не поеду.
– Где угодно, как скажете, в любое время...
Хулио неподалеку. Джек дал Элеру адрес, велел быть через час. После разъединения нажал кнопку, и электронный голос уведомил, сколько денег осталось на карточке.
Очень мило.
Повесил трубку, пошел от парка, думая о словах жены Элера:
Один Наладчик Джек поймет...
Хорошие дела.
3
Джек сидел у Хулио за столиком неподалеку от черного хода. Наполовину прикончил второй «роллинг» со льдом, когда явился Льюис Элер. Узнал его, как только заметил неуклюжую фигуру в коричневом костюме, шагнувшую в дверь. Завсегдатаи заведения Хулио не носят костюмов, за исключением немногочисленных молокососов, искателей приключений, жаждущих разнообразия, а юные карьеристы никогда не ходят в такой мятой одежде.
Хулио тоже заметил нового гостя, выскочил из‑за стойки бара, быстро обменялся с ним парой слов, абсолютно по‑дружески, стоя рядом, приветственно хлопая по спине. Наконец, убедившись, что тот не вооружен, указал на Джека.
Глядя, как он неуверенно ковыляет, щурясь в сумерках после дневного света и заметно хромая, Джек махнул рукой:
– Сюда.
Элер свернул к столику, но остался стоять. С виду лет сорока, худой, изможденный, с торчащим крупным носом, обвисшей нижней губой.
Вблизи выяснилось, что коричневый костюм не только мятый, но и поношенный, залоснившийся. На правом ботинке подметка в два дюйма. Чем объясняется хромота.
– Вы и есть Наладчик Джек? – спросил он тем же писклявым голосом, что звучал по телефону. Крупное адамово яблоко прыгало при каждом слове.
– Просто Джек. – Он протянул руку.
– Лью. – Ладонь влажная, скользкая. – Я вас совсем другим представлял.
Следовало задать непременный вопрос, однако Джек давно перестал спрашивать, выслушивая раз за разом один и тот же ответ. Все обычно ожидают увидеть какого‑нибудь великолепного Чарльза Бронсона, крутого здоровенного бугая с грозным видом, а не самого обыкновенного джо, который, подойдя к стойке бара, практически затеряется среди завсегдатаев.
Будем считать замечание «я‑вас‑совсем‑другим‑представлял» комплиментом.
– Выпьете пива?
– Да я вообще‑то не пью.
– Кофе?
– Для кофе слишком взвинчен. – Элер вытер об пиджак ладони, вытащил стул, примостил на нем громоздкое, как строительный кран, неловкое тело. – Может, без кофеина.
Джек жестом попросил Хулио налить кофе.
– Я думал встретиться где‑нибудь в тихом месте, – сказал Лью.
– Место тихое. – Джек оглядел пустые соседние кабинки и столики. Легкий гул голосов доносился от дальней стойки бара за шестифутовой перегородкой с засохшими растениями. – Сами кричать не будем.
Из‑за перегородки засеменил Хулио с кофейником и белой кружкой. Коротенький сорокалетний человечек, чересчур мускулистый под тесной рубашкой без рукавов, свежевыбритый, усики выстрижены в линеечку, словно карандашом начерчены, волнистые волосы зализаны назад.
Джек сегодня впервые с ним близко столкнулся и расчихался от запаха нового душистого одеколона.
– Господи, Хулио, это еще что такое?
– Нравится? – спросил тот, наливая Лью чашку. – Последняя новинка. Называется «Полночь».
– Видимо, только в такое время можно пользоваться.
– Ничего подобного, – ухмыльнулся Хулио. – Цыпочкам нравится, старичок.
Исключительно тем, кто целый день сидит в нечищенном курятнике, мысленно добавил Джек.
– Скажите, пожалуйста, – вставил Лью, указывая пальцем на заполнявшую помещение мертвую растительность, – вы никогда не думаете поливать цветы?
– Зачем? – переспросил Хулио. – Они все погибли.
Лью вытаращил глаза:
– А. И правда. Конечно. – Он взглянул на налитую кружку: – Кофе без кофеина? Я пью только без кофеина.
– Такого дерьма не держу, – сухо заявил Хулио, повернулся и засеменил назад к бару.
– Ясно, почему зал наполовину пустой, – заметил Лью, глядя ему вслед. – Ужасный грубиян.
– Это не врожденный порок. Недавно приобретенный.
– Да? Что ж, кому‑нибудь следует позаботиться, чтоб хозяин его образумил.
– Он сам хозяин.
– Правда? – Лью склонился над столом и спросил, понизив голос: – Мертвые растения имеют какой‑нибудь религиозный смысл?
– Нет. Хулио просто в последнее время не нравится калибр клиентуры.
– Неужели надеется его повысить с помощью засохших растений?
– Нет. Вы не поняли. Он его хочет понизить. Заведение обнаружили яппи [2] , повадились заглядывать. Он старается от них избавиться. Здесь всегда был бар и столовая для рабочих, а эта шатия разогнала завсегдатаев. Хулио со своими помощниками им чертовски хамят, но они только рады. Любят выслушивать оскорбления. Засушил цветы в окнах – пришли в полный восторг. Бедняга с ума сходит.
Лью слушал как бы лишь одним ухом. Встал, поглядел несколько секунд в грязное фасадное окно, потом снова сел.
– Ждете кого‑то?
– По‑моему, за мной следили по дороге сюда, – смущенно сказал он. – Звучит дико, я понимаю, однако...
– Кому надо за вами следить?
– Не знаю. Может быть, дело касается Мелани.
– Вашей жены? Почему?
– Самому хотелось бы знать. – Лью вдруг разволновался. – Я уже ни в чем вообще не уверен.
– Ничего. Всегда можно передумать. Никаких обид.
Мало кто из заказчиков не испытывает колебаний, когда приходит пора объяснять, что именно надо уладить.
– Только не стоит отступать из‑за слежки.
– Я и в этом не уверен, – вздохнул он. – Дело в том... даже не понимаю, зачем сюда пришел и что мне дальше делать. Ничего от волнения не соображаю.
– Успокойтесь, мы просто беседуем.
– Ну хорошо. А вы кто такой? Почему жена велит вам звонить, только вам? Ничего не пойму.
Джеку стало его жалко. Льюис Элер, без всяких сомнений, стопроцентно добропорядочный налогоплательщик и гражданин, у которого возникла проблема. Естественно, следует обратиться к соответствующему институту, существующему на его деньги, заработанные кровью и потом, а не к незнакомцу в баре. Мир, в котором он живет, должен быть по‑другому устроен.
– Почему вы себя называете Наладчиком Джеком?
– Собственно, не называю. Просто приклеилось прозвище.
Прозвище дал ему много лет назад Эйб Гроссман. Джек сперва относился к нему легкомысленно, но оно прижилось.