Новый парень выглядел... интересно.
На этом фоне Джек Форс поблек. Девушки учились вместе с ним еще с детского сада. А Кингсли был новинкой, эффектной и загадочной.
Прочее Блисс сообщила Мими Форс после обеда, когда они подкрашивали губы в женской уборной.
– Он – Голубой крови, – произнесла Мими и округлила губы, жирно намазывая их блеском.
– Что, серьезно? – отозвалась Блисс.
Конечно же, новичок – вампир. Она это поняла в тот же миг, как увидела его. Она никогда еще не встречала вампира, который бы настолько выставлял напоказ свою принадлежность к Голубой крови. Удивительно еще, как это он не продемонстрировал при всей школе свои клыки.
– Я видала его на балу Четырех сотен, – продолжала Мими. – Его семья только-только переехала сюда из Лондона, но он успел пожить повсюду – в Гонконге, Нью-Йорке, Кейптауне. Они типа как в родстве с королевской семьей. У него имеется какой-то титул, только он им не пользуется.
– Что, нам следует делать перед ним реверанс? – пошутила Блисс.
Мими нахмурилась.
– Это не шутка. Они принадлежат к верхушке. Владеют поместьями, состоят в советниках у королевы и все такое.
Блисс еле удержалась, чтоб не закатить глаза. Иногда Мими настолько упорствовала в своем снобизме, что прямо тошно становилось.
Они вышли из уборной – и натолкнулись на объект их обсуждения. Кингсли как раз выходил из мужской раздевалки, держа в руках толстую книгу в кожаном переплете. Вид у него был беспутный и порочно-очаровательный. Стоило ему завидеть подруг, и в глазах его заплясали огоньки.
– Леди... – произнес он и поклонился.
Мими самодовольно улыбнулась.
– Мы как раз говорили о вас.
– Надеюсь, только хорошее? – спросил Кингсли, глядя в упор на Блисс.
– Это моя подруга, Блисс. Ее отец – сенатор, – произнесла Мими, слегка подтолкнув Блисс локтем.
– Я знаю, – отозвался Кингсли, и его улыбка сделалась еще шире.
Блисс стоило немалых усилий сохранить самообладание. Когда Кингсли так смотрел на нее, у нее возникало ощущение, словно она стоит раздетая.
Прозвенел второй звонок, означавший, что до начала следующего урока осталось пять минут.
– Надо идти. Корган уже старый, но способен вести себя как полный придурок, – сказала Мими и двинулась к лестнице.
– Ну так просто заставьте его заткнуться, – посоветовал Кингсли. – Вы что, еще не умеете этого?
– Вы о чем? – спросила Блисс.
Мими нервно рассмеялась.
– Он имеет в виду – использовать против преподавателей контроль. Ну, в смысле – контроль над сознанием. Кингсли, шутник, ты же знаешь, что нам не положено этого делать. Это против кодекса. Если стражи об этом узнают...
Подросткам Голубой крови строго-настрого запрещалось использовать свои силы или демонстрировать свои сверхъестественные способности, пока они не становились полностью взрослыми. Но и даже тогда кодекс вампиров утверждал совершенно однозначно: люди – не игрушки. К ним следует относиться с уважением. Обязанность Голубой крови – нести в мир покой, красоту и свет, а не употреблять свои превосходящие силы, чтобы подавлять и править.
– Стражи-шмажи, – шутливо произнес Кингсли, небрежно отмахнувшись от возражения. – Ни о чем они не узнают. Или вы до сих пор верите, что они способны читать ваши мысли? – поддразнил он девушек.
– Шутник! Поговорим попозже, – заявила Мими и двинулась прочь.
– Мне тоже надо идти, – нервно произнесла Блисс.
– Подожди.
Блисс приподняла бровь.
– Ты меня избегаешь, – напрямик, без обиняков заявил Кингсли.
Это не было обвинением – просто констатация факта. Он переложил под другую руку книгу, и Блисс мимоходом взглянула на нее.
Это не было обвинением – просто констатация факта. Он переложил под другую руку книгу, и Блисс мимоходом взглянула на нее. Книга не была похожа на учебник. Она скорее походила на старинные книги, выдаваемые только в читальном зале в Хранилище, которые Оливер брал, когда они выясняли, что такое Кроатан.
– О чем ты? Мы с тобой первый раз встретились.
– Ты что, уже забыла? – спросил Кингсли.
– Что забыла?
Кингсли оглядел девушку с ног до головы, от новых балеток «Хлое» до мелированных волос.
– Мне нравится то твое зеленое платье. И ожерелье тоже, конечно же. Отличное дополнение. Но пожалуй, ты мне больше нравишься промокшей до нитки. Беспомощной.
– Так это ты был тот парень в парке! – ахнула Блисс.
Значит, ее спас Кингсли, не Дилан. Кингсли? Но как? Означает ли это, с болью в сердце подумала девушка, что Дилан действительно мертв?
– Из тебя получилась прелестная Леди озера, – сказал Кингсли.
Мысли Блисс лихорадочно заметались. Так значит, на вечеринке после бала она танцевала с Кингсли. Это он был тем парнем в маске Пьеро.
– Что сталось с Диланом? – прошептала Блисс, и в сердце ее закрался страх.
Она была так уверена, что Дилан жив! Но если это не он спас ее из озера и не он танцевал с ней на вечеринке... значит, следует посмотреть правде в глаза. Она цепляется за грезы. Он ушел навеки и более не вернется.
– Кто такой Дилан?
– Не важно, – отозвалась Блисс, пытаясь приспособиться к этой новой реальности и осознать новые сведения. – А тогда что ты имел в виду на вечеринке, когда сказал, что не мог уйти надолго. Мы... мы знакомы? – спросила девушка.
Кингсли на миг сделался серьезен.
– А! Извини. Вы здесь несколько тормозите? Ты еще не узнала меня? Мне правда очень жаль. Я думал, ты меня узнала, когда мы танцевали. Но я ошибался.
– Кто ты? – спросила Блисс.
Кингсли склонился к уху девушки и, касаясь его губами, прошептал:
– Я такой же, как ты.
Раздался последний звонок. Кингсли повел бровями и улыбнулся.
– До встречи, Блисс.
Блисс тяжело оперлась о стену; у нее дрожали колени, а сердце бешено колотилось в груди. Он стоял так близко к ней, что девушка до сих пор чувствовала его дыхание на своей щеке. Кто же он на самом деле? Что он имел в виду? И узнает ли она хоть когда-нибудь, что же на самом деле произошло с Диланом?
ГЛАВА 20
В пятницу утром Шайлер спустилась к завтраку и сразу же осознала, что в гостиной что-то изменилось. В ней стало светло. Комната была залита солнцем, просто-таки купалась в нем. С мебели исчезли чехлы, а потоки солнечного света, врывающиеся сквозь окна, слепили глаза.
Посреди комнаты стоял Лоуренс ван Ален и рассматривал старинный портрет, висящий над камином. В коридоре громоздились старомодные чемоданы и большой потрепанный дорожный сундучок «Луи Вуиттон».
Рядом с Лоуренсом стояли Хэтти с Юлиусом, заламывая руки. Хэтти первой заметила Шайлер.
– Мисс Шайлер! Я не смогла его остановить – у него был ключ! Он сказал, что этот дом принадлежит ему, принялся открывать шторы и потребовал, чтобы мы поснимали чехлы с мебели. Он сказал, что он – ваш дедушка. Но миссис Корделия была вдовой, сколько я ее знала.
– Все в порядке, Хэтти. Ничего страшного. Юлиус, я со всем разберусь, – сказала Шайлер, успокаивая прислугу.
Горничная и шофер с сомнением посмотрели на самозванца, но все же вняли словам хозяйки и, извинившись, покинули гостиную.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Шайлер. – Я думала, ты намерен держаться в стороне.
Она пыталась рассердиться, но не удавалось: ее переполняло радостное возбуждение. Дедушка приехал! Неужто он передумал?
– А что, не видно? – отозвался Лоуренс.