При виде чистых широких проходов между стеллажами супермаркета у Шайлер полегчало на сердце. Как все-таки это здорово – вернуться в Америку, где все так удобно и приятно!
Студия находилась в одном из самых ветхих зданий, как и хотела Шайлер, и была очень маленькой: встав посреди комнаты, девушка почти что могла дотянуться до стен кончиками пальцев. Из обстановки в квартире имелись небольшая электроплита, микроволновка и свернутый футон [3]в углу. Единственное окно выходило в световую шахту. И все-таки тут было лучше, чем в гостинице. Она в Нью-Йорке. Она дома.
– Ты уверена? – Поинтересовался Оливер. Шайлер вошла в дом под маской мамочки-хиппи, но едва лишь Оливер закрыл дверь студии, девушка позволила лицу принять прежние черты. – Тебе необязательно оставаться здесь. У отца есть квартира в деловом районе, для тех случаев, когда он задерживается на работе допоздна. Ты можешь жить там.
– Я понимаю, что тут не так хорошо, как в твоем доме. Или хотя бы в моем прежнем, – сказала Шайлер. Она осмотрела пустые полки буфета и обнаружила в уголке небольшую пластиковую ловушку для тараканов. – Но я думаю, нам нельзя допускать, чтобы нас видели вместе. Мы не можем рисковать твоим положением в клане.
До дома на Риверсайд-драйв было всего ничего, если ехать на такси. Там сейчас наверняка Хэтти с ее домашней стряпней и Юлиус с его карточными фокусами. Но она не может вернуться. Пока не может. Шайлер знала, что стоит ей переступить порог своего дома – и в ту же минуту Совет обо всем узнает. Девушка понятия не имела, откуда у нее такая уверенность, но чувствовала это инстинктивно и знала, что права. Может, сейчас им и не до нее, но у Шайлер было такое чувство, что это не навсегда.
В студии она ощущала себя в большей безопасности, тем более под именем Скай Хоуп. Они с Оливером решили, что это вполне подходящее имя для отпрыска хиппующей мамаши. Кроме того, Шайлер привыкла откликаться на это имя, так что с ним было меньше шансов допустить промах.
Местная бесплатная средняя школа носила имя Александера Гамильтона, и поданные в последнюю минуту документы Шайлер здесь приняли без вопросов и возражений. Оливер пытался настоять на какой-нибудь из частных школ – Найтингейл, Спенс, Бриэрли. Но в конечном итоге даже он согласился, что это слишком опасно. Эти заведения кишели Голубой кровью. А здесь вероятность столкнуться с кем-то из Совета была очень мала. Элита могла на словах лицемерно поддерживать бесплатные школы и даже жертвовать им деньги, но никогда не отдавала туда своих детей. Чтобы сообщество поверило в разрыв Шайлер и Оливера, Оливеру предстояло вернуться в Дачезне без нее.
Но Шайлер нужно было как-то продолжить учебу. Как там любил говорить Лоуренс? Школа – это больше, чем учебные занятия. Образование готовит тебя к рутине реальной жизни – работать с другими, сливаться с группой, не теряя при этом индивидуальности, рассуждать логически и вести спор. Тот, кто желает преуспеть – будь он хоть вампиром, хоть человеком, – не должен отрываться от реалий мира. А еще нужно постичь загадки человеческой природы.
– Ты точно уверена, что мне не следует быть здесь с тобой исключительно по этой причине? – Поинтересовался Оливер.
Шайлер не хотела отвечать на этот вопрос прямо сейчас. Она все еще не разобралась в своих чувствах. Девушке начало казаться, что, быть может ее мать все-таки была права. Быть может, за любовь нужно бороться – и неважно, какова будет цена. Шайлер не хотела причинять боль Оливеру. Она лучше умерла бы, чем заставила его страдать. Но ей требовалось время, чтобы подумать. В одиночестве.
– Все будет в порядке. Я же в Нью-Йорке. Видишь – дрожь уже прекратилась, – сказала Шайлер и в доказательство подняла руки.
Она и сама изумлялась произошедшему. Неужто она просто страдала от ностальгии, как утверждает доктор Пат? И ее кровь требовала возвращения к родне? Только и всего? В самом деле? Она снова рядом со своими.
– Ну ладно, – сказал Оливер. – Мой номер у тебя есть. Если что – звони в любое время. Ну ты знаешь.
– Я буду скучать по тебе, – сказала Шайлер. – Я уже по тебе скучаю.
Но все же им придется на это пойти, чтобы уберечь друг друга.
– Ладно, удачи тебе, – неохотно произнес Оливер и, в последний раз обняв Шайлер, вышел.
Девушка принялась разбирать продукты и обнаружила, что Оливер позабыл в пачке документов на новое жилье свою почтовую корреспонденцию.
Среди счетов и журналов обнаружился конверт из плотной белой бумаги. Штемпеля на нем не было, и это означало, что конверт был доставлен прямиком от кого-то из членов Совета. Они всегда обменивались корреспонденцией исключительно из рук в руки. Это было приглашение на заключение уз. И Шайлер, даже не заглядывая внутрь, поняла, что конверт отправлен из городского дома Форсов.
Глава 44
МИМИ
«Старбакс» на углу Пятой авеню и Девяносто девятой улицы оказался закрыт, и Мими пришлось пройти еще несколько кварталов до «Евромиль», недавнего открывшегося нового модного кофейного бутика. «Евромиль» поднял культуру кофейного гурманства на новый уровень. Здесь можно было выбрать зерна, обжарку и способ приготовления – в турке, френч-прессе, капельной или гейзерной кофеварке.
Это заведение напоминало художественную галерею: белые стены с квадратными классными досками, кофейные мельницы и кофеварки эспрессо отполированы до блеска, и в них отражаются выставленные на витрине произведения искусства.
– Чего желаете? – Поинтересовался бариста с кольцом в носу.
– «Ла Монтана», медленный кловер, – ответила Мими. Она имела в виду, что желает получить кофе сальвадорской обжарки, приготовленный в особой разновидности френч-пресса, не дающего осадка. – Два. Навынос. Да, и еще это, одну штуку, – добавила девушка, указав на шоколадный круассан на витрине.
Тут ее внимание привлек чей-то резкий свист. За одним из столиков в центре зала, среди литераторов, печатающих что-то на ноутбуках, и учеников частных школ, зашедших выпить утреннюю чашечку латте, сидела ее бывшая команда венаторов.
– Привет, ребята, – с улыбкой поздоровалась Мими.
Неужто с тех пор, как они вместе сражались с бразильскими наркоторговцами и с Серебряной кровью в джунглях, прошел всего месяц?
Братья Леннокс, собиравшиеся уходить, одарили ее улыбкой – большая редкость! Тэд даже хлопнул Мими по плечу на прощание. Кингсли кивнул им и ногой отодвинул стул рядом с собой, предлагая Мими присаживаться.
– Давай угадаю. Кофе с молоком? И четыре ложки сахара?
Мими усмехнулась, пытаясь унять трепыхание бабочек в животе. Они не виделись с самого момента прилета в Нью-Йорк. Что произошло в Рио, то в Рио и осталось. Если она думала, что Кингсли впоследствии станет разыскивать ее, то она ошиблась. А хотя – какое ей дело? Это не имело значения тогда и уж точно не имеет значения сейчас.
Кингсли чокнулся чашкой о чашку Мими.
– С возвращением в школу! Выпускной год? – Он явно дразнил девушку. – Представляешь, какое дело – я никогда не учился в старших классах. Ну, в смысле – по-настоящему. Я вообще туда впервые попал, когда мне поручили задание в Дачезне.
– Ты хочешь сказать, что скучаешь по школе? – Пошутила Мими.
Ей вдруг стало интересно, сколько же Кингсли лет. Серебряная кровь подобна в этом бессмертным – они не связаны циклами. Для них не существовало возраста. Они как будто застывали во времени. Мими знала про Кингсли мало, только то, что он был совращен Серебряной кровью во время событий в Риме, но Михаил простил его и позволил вернуться к Голубой крови.
– Ну, может, чуть-чуть. Эти короткие отчеты в начале дня.