Утро вступало в свои права, проезжая часть наполнялась машинами, слышалась людская речь. Стайка воробьев взметнулась с тротуара, спрятавшись в кроне дерева, росшего напротив «Логова»: их спугнул Эдди, вернувшийся к своему грузовичку. Птицы клевали крошки, которыми он угостил их, подъехав к бару. Едва Эдди завел двигатель, воробьи спикировали обратно, на место прерванного пиршества. Крошечные, коричневые с пестринкой птахи повадками напоминали бродячих кошек, хозяйничающих в подворотнях.
Впрочем, упоение свежестью раннего утра было омрачено появлением нежданного гостя. Через улицу к бару спешил высокий, худощавый мужчина, весьма привлекательный, несмотря на осунувшееся, изможденное лицо. Фил Анкер, в прошлом знаменитый журналист, явился за тем, что ему причиталось. Как всегда, на нем были старый кожаный пиджак и дорогие ботинки.
Так вот кому предназначался толстый конверт, спрятанный в тумбочке наверху. Адресат обязан назвать кодовые слова, и тогда я вручу ему «посылку». Не только Анкер приходил в «Логово», чтобы забрать деньги. Но только он отличался таким завидным постоянством. Подавляющее большинство мошенников и аферистов пользовались услугами посыльных. Но только не Фил. Он всегда приходил сам.
Фил добежал до середины проезжей части, неуклюже замер, пропуская машину, и припустил дальше. Губы его растянулись в дурашливой, детской улыбке, обнажая безупречный ряд белоснежных зубов. Анкеру было далеко за сорок.
Но потом он отвел взгляд, может, потому, что я перестала улыбаться. Реальность напоминала о себе.
В ярком утреннем свете жирные волосы Фила блестели, бледная кожа казалась сухой и дряблой. Морщины на шее выдавали его истинный возраст. Наверняка это выводило Анкера из себя. Он всегда очень беспокоился о том, как выглядит, — не мог обходиться без толпы поклонниц.
Не скрою, при нашей первой встрече между нами пробежала искра. Но здравый смысл диктовал нам обоим держаться подальше друг от друга. Он тоже работал на Векса, и скомпрометировать его было очень легко, как и всякую публичную личность. Не знаю, чего ему стоило удержаться, — а определенные усилия он, я уверена, приложил, — но я радовалась, что в итоге между нами ничего не произошло. С годами Фил делался все неприятнее.
— Великолепно выглядишь, — хрипло сказал он, рукой прикрывая глаза от солнца. — Вчера посеял где-то свои очки. Впустишь?
— А ты выглядишь паршиво, — честно ответила я. — Всю ночь не спал?
Он пожал плечами, проходя внутрь, и тут же поспешил к стойке, тяжело дыша:
— Хотелось бы выпить, с твоего позволения.
— Угощайся, я сейчас.
Я взбежала по скрипучим ступенькам наверх. Заглянув в темную спальню, обнаружила Тео разметавшимся на кушетке. Одеяло валялось на полу. Он все еще спал, и я решила не беспокоить его.
В состоянии Шок изменений не наблюдалось. Я сунула конверт за пояс юбки, под топ, и вернулась к Филу.
Тот расправлялся со второй порцией лучшего виски в заведении, заняв место за стойкой, словно был здесь хозяином. Прежде ему даже шла такая наглость. Но теперь... Интересно, осознавал ли он, что его поезд ушел?
Я никогда не «питалась» Филом, поэтому понятия не имела, что творится у него на душе. Он тщательно избегал прикосновений, то ли потому, что не желал пересекать однажды проведенную между нами черту, то ли потому, что вел себя так со всеми. Раньше подобная отчужденность и ореол загадочности страшно меня интриговали.
— Может, не стоит злоупотреблять, — заметила я.
Когда-то кокаин служил Анкеру лишь атрибутом славы и достатка. Но теперь, боюсь, сделался для него жизненной необходимостью.
— Потом высплюсь. Я должен закончить статью.
— Для «Тайме»?
Он поморщился:
— Нет, снова для «Пост».
Могла бы догадаться.
— Хотя бы не «Утро в Нью-Йорке».
Могла бы догадаться.
— Хотя бы не «Утро в Нью-Йорке». — Я говорила о бесплатном издании, распространяемом на перекрестках и станциях метро.
— Да пошли они!.. — Фил с интересом посмотрел на бутылку, намереваясь продолжить возлияния.
Я решительно отодвинула ее в сторону. С меня хватило прошлого раза, когда Анкер притащился за деньгами. Тогда я с трудом выудила его из-под бильярдного стола, где он устроился на ночлег. Дурной пример для остальных посетителей.
Синие глаза Фила глядели тупо и безвольно.
— Твой босс сущий дьявол. Не понимаю, как ты с ним уживаешься.
— Ой-ой-ой. — Я подняла обе руки, словно защищаясь.— Я всего лишь почтальон. Можешь забирать чеки в Бруклине, если тебе нравятся пешие прогулки.
— Может, и нравятся.
Это настораживало.
— Да в чем дело, Фил?
Анкер взглянул на меня так, что я занервничала. Он старался быть неотразимым, использовал свое единственное оружие. Но что-то неприятное крылось в его тоне и в том, как он смотрел: какой-то «душок», примесь отчаяния.
Я вцепилась в потертое кожаное сиденье барного стула, готовая защищаться. Фила я никогда не боялась, даже не предполагала, что такое возможно. Конечно, я привыкла иметь дело с типами, которые дня не проживут, не запугав кого-нибудь до смерти. Но только не Анкер, мой старый друг, с которым мы всегда лишь мило флиртовали.
— Вспомни о гордости, — сказала я. Слово «гордость» было моей половиной кодовой фразы, написанной на конверте. — Покончим с этим.
— Я забыл кодовые слова.— Фил почесал подбородок.
Я прищурилась, только сейчас заметив, что седины в его щетине прибавилось. Отчаяние и старость вместе производят плохое впечатление.
— Тогда о чем говорить. Ты знаешь правила, Фил. Выпивка за счет заведения...
— Просто отдай мне этот чертов конверт! — Он шарахнул кулаками по столешнице, распугав котов, в мгновение ока ретировавшихся в чулан.
Я втянула голову в плечи, одновременно радуясь, что я не человек. Анкер и понятия не имел, с кем связался. Даже в таком состоянии, когда наркотик придавал ему сил, он не мог навредить мне, хотя больно, без сомнения, будет.
Но когда Фил убрал руки со стола, там осталась оранжевая флэшка размером с мой мизинец.
— Вот. Моя жизнь никчемна. Я полностью во власти вашего пророка. Вашего божьего человека. Величайшего лицемера из всех этих торгашей святостью, всех этих шлюх и педиков, у которых нет смелости даже самим себе признаться, какие они подонки!
Казалось, Фил вот-вот заплачет. Он запустил пальцы в свои грязные волосы.
— Ты понятия не имеешь, на что мне пришлось пойти, чтобы это раздобыть. Клянусь, если бы я его сейчас увидел...
Следовало удостовериться, что Фил говорит правду. Что он не подсовывает мне пустую флэшку в надежде стрясти с меня деньги. С другой стороны, откуда ему было знать, что мне принесли конверт?
— Понимаю твои чувства... — Я коснулась его пальцев.
Фил отдернул руку, как и следовало ожидать, но я успела прочесть его эмоции: злость, страх, унижение и бесконечная жажда заполнить зияющую пустоту внутри себя. Он не хотел отдавать мне флэшку, но чувствовал себя загнанным в угол и не видел другого выхода.
Взвесив все «за» и «против», я протянула ему конверт. Он взглянул на кодовые слова:
— Точно. Ты говоришь «гордость», я говорю «натуральный». И как я забыл?
— Случается. — Я повела плечом как ни в чем не бывало.
К запаху боли и грусти, исходившему от Фила, теперь прибавилась смесь адреналина и пота: сказывалось действие виски.
— Я провожу тебя.
Мы прошли в фойе. Взявшись за ручку входной Двери, Анкер замер — заметил мою татуировку.