Контроль счел такую меру жестокой, но согласился с Грейс. Ему хотелось, чтобы папка между ними выглядела потенциальной наградой во время какой-нибудь из более поздних встреч, хотя еще и сам не знал, даст ли ее этой женщине.
Представившись своим настоящим именем, Контроль уведомил ее, что их «беседа» записывается, и попросил назвать свое имя для протокола.
— Зовите меня Кукушкой, — откликнулась она. Не промелькнул ли в ее бесстрастном голосе непокорный вызов?
Контроль поднял глаза на нее — и, тотчас испытав замешательство, снова отвел их. Она что, оказывает на него какое-то гипнотическое воздействие? Эту мысль, пришедшую в голову первым делом, он быстро отмел.
— Кукушкой?
— Или вообще никак.
Он кивнул, понимая, когда надо спустить на тормозах: исследование термина до поры обождет. Ему смутно помнилось нечто эдакое из личного дела. Быть может.
— Кукушка, — произнес он, будто дегустируя. Слово оставило на языке привкус мела и неестественности. — Вы не помните об экспедиции ничего?
— Я же говорила другим. Это были первозданные пустоши, — в ее голосе вроде бы промелькнула нотка иронии, хотя наверняка не скажешь.
— Насколько вы хорошо знали лингвистку во время обучения? — осведомился он.
— Не очень. Слишком велеречива. Не закрывала рта. Она… — голос биолога оборвался, и Контроль сдержал ликование. Этого вопроса она не ожидала. Вовсе.
— Так что же она? — подсказал он. Предыдущий дознаватель прибегал к стандартной методике: наладить контакт, представить факты, развивать взаимоотношения дальше. С практически нулевым результатом.
— Не помню.
— А я думаю, помните. — И если ты это помнишь, то…
— Нет.
Он демонстративно открыл папку и сверился с имеющимися стенограммами, нарочито выставляя на обозрение краешки сколотых скрепками страниц, содержащих важнейшие сведения о ней.
— Ну, тогда ладно. Поведайте мне о чертополохе.
— О чертополохе? — Ее выразительные брови недвусмысленно поведали, что она думает об этом вопросе.
— Да. По поводу чертополоха вы высказывались весьма досконально. Почему? — Его до сих пор ставило в тупик обилие деталей о чертополохе в беседе на прошлой неделе, когда она прибыла в Южный предел, снова наводя его на мысль о гипнотических сигналах, заставляя думать о словах, служащих этакой защитной чащобой.
— Не знаю, — пожала плечами биолог.
— «Чертополох там имеет цвет лаванды и растет в промежутке между лесом и болотом, — зачитал он из стенограммы. — От него никуда не денешься. Он привлекает множество насекомых, и окружающие его жужжание и яркость наполняют Зону Икс ощущением деловитости, почти как человеческий город». Там продолжается и дальше, но я не стану.
Она снова пожала плечами.
Контроль не собирался на первый раз зависать, вместо того скользя над местностью, чтобы картографировать просторы территории, которую хочет охватить вместе с ней. И потому двинулся дальше.
— Что вы помните о своем муже?
— А какое это имеет отношение?
— Отношение к чему? — внезапный выпад.
В ответ ни звука, так что Контроль подтолкнул ее снова:
— Что вы помните о своем муже?
— Что он у меня был. Какие-то воспоминания перед переходом, как о лингвисте.
Умный шаг — увязать это, чтобы все выглядело единым и неделимым. Расплывчатость вместо четкости.
— А вы знали, что он вернулся, как и вы? — осведомился он. — Что он был дезориентирован, как и вы?
— Я не дезориентирована, — огрызнулась она, подавшись вперед, и Контроль отпрянул.
— Что он был дезориентирован, как и вы?
— Я не дезориентирована, — огрызнулась она, подавшись вперед, и Контроль отпрянул. Он вовсе не испугался, но на миг подумал, что должен бы. Компьютерные томограммы мозга в норме. Были приняты все меры проверки на все, хоть отдаленно напоминающее инвазивные виды. Или «посторонних», как выразилась Грейс, по сей день не в силах произнести слово, хоть отдаленно напоминающее «внеземной». Если здоровье Кукушки как-то и переменилось по сравнению с имевшимся до отправки, то лишь в лучшую сторону: токсины, присутствующие в организмах большинства современных людей, обнаружились у нее и остальных в концентрациях значительно ниже нормы.
— Я вовсе не хотел вас обидеть, — сказал Контроль, прекрасно понимая, что она все-таки действительно дезориентирована. Что бы она там ни помнила или не помнила, биолог, которую он узнал по предэкспе-диционным стенограммам, не стала бы выказывать раздражения настолько быстро. И чего он до нее докопался?
Контроль взял пульт дистанционного управления, лежавший рядом с папкой, и дважды нажал на кнопки. Плоскопанельный телевизор на стене слева от них с шипением ожил, показывая пикселизованное, размытое изображение биолога, стоящей на заброшеной стоянке почти так же неподвижно, как бордюр или кирпичная стена перед ней. Все изображение было окрашено в тошнотворно-зеленый цвет ночной камеры наблюдения.
— Почему пустая стоянка? Почему мы нашли вас там?
Индифферентный взор и ни слова в ответ. Контроль позволил видео крутиться дальше. Нескончаемые фоновые повторы порой доводят допрашиваемого. Но обычно видеоматериал показывает, как подозреваемый ставит сумку или сует что-то в урну.
— Первый день в Зоне Икс, — сказал Контроль. — Пеший переход до базового лагеря. И что происходило?
— Ничего особенного.
Детей у Контроля не было, но ему представлялось, что на более-менее такой же ответ сподобится подросток, отвечая на вопрос, что сегодня было в школе. Пожалуй, стоит на минуточку завернуть обратно.
— Но чертополох вы помните очень и очень хорошо, — заметил он.
— Не пойму, почему вы привязались к этому чертополоху.
— Потому что сказанное вами предполагает, что вы помните некоторые из своих наблюдений в экспедиции.
Воцарилась пауза, и Контроль понял, что биолог уставилась на него. Ему хотелось дать ответный залп, но что-то предостерегло его против этого. Что-то заставило его почувствовать, будто сон о падении в хляби мог настичь его.
— Почему меня держат здесь в плену? — спросила она, и Контроль почувствовал, что снова может без опаски смотреть на нее, словно момент опасности пришел и ушел.
— Вы вовсе не в плену. Это входит в процедуру разбора.
— Я не могу выйти.
— Пока нет, — признал он. — Но сможете.
Разве что в другое заведение: пройдет года два или три, если все пойдет хорошо, прежде чем хоть кому-нибудь из вернувшихся позволят выйти в большой мир. Юридически они оказались в серой зоне, зачастую без веских на то оснований именуясь угрозой национальной безопасности.
— Я нахожу это маловероятным, — заявила она.
Контроль решил попытать удачу снова.
— Если не чертополох, то что же имеет отношение? — осведомился он. — О чем я должен вас спрашивать?
— Разве не в этом ваша работа?
— Какая моя работа? — хоть он и прекрасно понял, что она имела в виду.
— Вы ведь возглавляете Южный предел.
— Вам известно, что такое Южный предел?
— Да-а-а, — гортанно, чуть ли не с шипением.
— А как насчет второго дня в базовом лагере? Когда начались странности? — А начались ли? Придется полагать, что начались.