Джереми любил людей, Новый Орлеан и вообще побережье, но даже он онемел при виде неожиданно свалившегося на них наследства.
«Плантация, надо же», — думал Эйдан.
Это слово заставляло представить длинные, тенистые дубовые аллеи, пышно зеленеющие угодья, ослепительно-белый дом в псевдогреческом стиле и прекрасных женщин в длинных струящихся платьях, сидящих на крыльце и потягивающих мятный джулеп.
А в действительности на крыльце этого дома разве что бродяги могли распивать пиво из бутылок, упрятанных в коричневые бумажные пакеты.
Да, расследование тут необходимо.
Закари, младший из троих братьев, сочетавший в себе стоицизм старшего и впечатлительность среднего, глубоко вздохнул.
— Похоже, этот дом нам достался с большой скидкой.
Эйдан смерил его взглядом. Ростом Закари был вровень с Джереми — шесть футов два с половиной дюйма. Казалось, что три брата были вылиты почти по одной форме, а потом раскрашены в разные цвета. Голубые глаза Эйдана умели изменять оттенок от ледяного до черного, как его волосы. У Джереми были дымчато-серые глаза и рыжевато-каштановая шевелюра. Закари в детстве часто буянил, доказывая свою мужественность, поскольку родился с шелковыми пшеничными локонами, за которые братья нещадно изводили его, хотя с возрастом волосы потемнели и порыжели. Драчун Зак заслужил у их матери прозвище «ирландский мятежник». Но зато он всегда умел постоять за себя. Как и Джереми, он обожал музыку, говоря, что музыка — это бальзам для души.
Зак с готовностью согласился участвовать в семейном деле. Отслужив несколько лет в полиции Майами, он дошел до последней черты, когда ему пришлось расследовать дело наркомана, зажарившего в микроволновке своего малютку сына. К тому времени Закари успел стать совладельцем нескольких мелких студий звукозаписи, но едва он узнал о планах открытия детективного агентства, немедленно уволился из полиции.
Эйдану было тридцать шесть лет, Джереми — тридцать пять, а Закари — тридцать три года. Пусть в детстве они много дрались, теперь они были друзьями.
— Мы должны это продать, — сказал Эйдан.
— А что мы получим за такую развалину? — спросил Зак.
— Продать? — возмутился Джереми. — Но это же… это же наше наследство.
Братья хмуро уставились на него.
— Наследство? Да мы и знать о нем не знали, пока не позвонил адвокат, — напомнил Эйдан.
Джереми пожал плечами:
— Но здесь жили наши предки, не одно поколение Флиннов. Это же здорово. Кому еще повезло проснуться однажды утром и узнать, что на него свалилось наследство — целое поместье!
Эйдан и Зак посмотрели на дом, потом снова на брата.
— Да тут одна земля чего стоит! — продолжал Джереми.
— Ну и отлично, продадим все по цене земли, — сказал Эйдан.
— Нет, нам нужно тут все отремонтировать, — покачал головой Джереми, рассматривая дом. — И почему бы нам не поселиться где-нибудь поблизости?
Эйдан хотел было возразить, но лишь молча скрестил руки на груди.
В самом деле, почему бы и нет?
Сам-то он приехал в Новый Орлеан, чтобы отыскать сбежавшего из дома подростка. Теперь, когда дело сделано, он возвращался домой в Орландо, штат Флорида. Но зачем? Они могли перевести свое агентство куда захотят. Без Серены в Орландо его лично ничего не держало.
Им всем нашлись бы в Новом Орлеане и другие занятия. Джереми продолжал бы помогать приюту, а Зак и без того часто приезжал сюда поиграть в музыкальной группе своих друзей.
Просто это произошло так неожиданно… Оказалось, у них была тетка Амелия — та, что недавно умерла, всю жизнь прожив в этом доме. Нет, они знали, что корни их семьи здесь, на юге.
Нет, они знали, что корни их семьи здесь, на юге. Но их отец был единственным ребенком в семье, да и его отец тоже… Что ж, родня теряет друг друга из вида, вот как это бывает.
— Прежде чем продавать, надо сделать ремонт, — предложил Джереми. — Надо привести дом в приличный вид, тогда можно будет набивать цену. А пока он напоминает дом с привидениями, кто захочет его купить?
— Дом с привидениями? — переспросил Зак.
— Да, считается, что в таких местах должны водиться привидения.
— Ах да, привидения братьев, убивших друг друга во время Гражданской войны. Какой ужас. Ну и семейка, — сказал Зак. — А вообще я согласен с Джереми. Давайте восстановим это хозяйство.
— Вы что — с ума сошли? — разозлился Эйдан.
— А что такого? — оскалился в улыбке Зак. — Ты боишься привидений? Да ладно, не трусь, нет тут никаких привидений, — поддразнил он брата.
— Мы детективы, а не строители, — кипятился Эйдан, сам себе удивляясь. — И потом — сюда будут приходить толпы сумасшедших любителей всякой нечисти.
Джереми рассмеялся.
— Я думаю, это здорово — владеть домом с историей. И мы сами принадлежим ему не меньше, чем он принадлежит нам, потому что здесь плантация Флиннов, а других Флиннов, кроме нас, не осталось.
Эйдан громко застонал. Он проигрывал — их было двое против него одного. Отчего-то, глядя на дом, он не испытывал желания что-то с ним делать. «Это какой-то белый слон, — думал он, — нет, серый. Серый слон с облезлой шкурой».
— Мы даже не знаем, каков он внутри. Может быть, там все развалилось, — сказал он.
Слепящее солнце заставило его на мгновение зажмуриться. А затем…
Он открыл глаза и увидел на балконе женщину. Высокую женщину, с длинными волосами медного цвета, в белом и длинном платье, летящем за ней, как и ее волосы. Она была красива — и выглядела совершенно настоящей.
Он заморгал — и она исчезла.
— Эй, а вы никого сейчас не видели? — спросил он братьев.
— Нет. Но женщина, которая помогала Амелии, может быть здесь. Адвокат говорил, что она придет забрать вещи.
— Мне показалось, что я ее видел… А, ладно.
Он внимательно осмотрел окна и балкон. Никого.
Если его братья и обратили внимание, что он пристально вглядывается в дом, то вслух ничего не сказали. Они увлеченно спорили о том, кто из них лучший плотник. Эйдан молча двинулся к дому.
— Эйдан! — крикнул Зак. — Ты куда?
— Хочу взглянуть поближе, — ответил он.
Они догнали его, и все втроем пошли по аллее, по обеим сторонам которой стояли мощные дубы, дающие густую благодатную тень… Подойдя к дому, Эйдан увидел, что он выглядит еще хуже, чем можно было предполагать. «Сколько же тут работы», — подумал он с мысленным стоном.
— Хорошо, что поблизости нет других домов, — сказал Зак, — никаких тебе пограничных споров.
— Если это исторический объект, то нам все-таки придется побегать по конторам, — заметил Эйдан.
Зак покачал головой.
— Как пить дать исторический. Но… в том-то и дело. Я не знаю, как ты, Эйдан, но я… я считаю, что мы должны попытаться сделать хоть что-то.
Эйдан остановился и сурово взглянул на брата:
— О чем ты говоришь?
Зак передернул плечами.
— Я видел в жизни столько дерьма, да и все мы видели… И я не могу избавиться от чувства, что это что-то важное, где мы могли бы помочь.
— А что, если общество любителей истории захочет купить этот исторически значимый объект? — спросил Эйдан.