Он засмеялся:
— Вы говорили, что никогда не покидали пределы Британских островов.
— Я видела Ла-Манш. — Голос Каэр прозвучал обиженно.
— Да я не спорю. Город и в самом деле чудесный, — уверил ее Зак, стараясь не рассмеяться при виде ее неприкрытого возмущения.
И она была права. Дублин действительно был потрясающим городом. Такая богатая история! Столь трагичная! Но в наши дни он стал оживленным и космополитичным, как и любое другое из известных Заку мест. Идя по улице, он слышал иностранную речь. Точно так же, как в Нью-Йорке, или в Лондоне, или в Париже. Хотя большинство народа говорило по-английски с тем же ирландским акцентом, который придавал неповторимость и мелодичность всему, что говорила Каэр.
— Паб прямо перед нами, — прервала его размышления Каэр. — Видите, «Ирландские глаза».
Она обошла стоявших группами людей, которые собрались на улице покурить. Зак обратил внимание, что каждый проводил взглядом прошедшую мимо Каэр. Она была не просто красива. Она была невероятно красива.
Ее бы заметили везде, куда бы она ни пришла.
Он последовал за ней внутрь, сознавая, что все смотрят не только на нее, но и на него.
Потому что он с ней.
Когда они вошли, Зак решил, что Каэр собирается извиниться и сказать, что друзья прийти почему-то не сумели.
Он ошибся.
Ее узнали в ту же минуту, как она появилась в пабе. Привлекательная женщина примерно лет сорока направилась к ним прямо из-за стойки бара, вытирая руки о фартук, на котором по краю были красиво вышиты слова «Ирландские глаза».
— Вы пришли! — радостно воскликнула она.
— Я же обещала, — ответила Каэр.
Он представился:
— Зак Флинн.
— Американец? — спросила женщина.
— Да. Простите. Мой акцент невыносим. Меня пригласила Каэр. Надеюсь, вы не против.
— Против? Отчего же? Замечательно, что вы пришли. Я — Мэри Донован, мистер Флинн. — Она обернулась к Каэр: — Присаживайтесь. Должно быть, вы проголодались. Целый день провели в больнице и все такое.
Она помахала рукой двоим молодым людям в твидовых кепках, сидящим у бара.
— Ну-ка, потеснитесь, бездельники. Это Каэр. Я вам говорила, что она придет сегодня вечером.
Они прямо-таки подпрыгнули со своих мест. В одном углу восседала целая семья: родители, дед, тетушка, подросток, двое детей помладше и младенец. Рядом — группа рабочих в синих воротничках, а чуть дальше — несколько мужчин в возрасте чуть за тридцать, все в костюмах. Однако эти компании не казались разрозненными. Кто-то периодически вскакивал, чтобы взять кетчуп или майонез и перенести с одного столика на другой. То и дело люди, сидевшие за разными столиками, окликали друг друга.
— Каэр, — произнес один из мужчин у бара, снимая кепку. — Приятно слышать, что вы были столь добры к старой хозяйке.
— Ничего особенного, — возразила Каэр.
— Нам не нужны эти места, — заметил Зак. — Мы не настолько сильно торопимся.
Но табуретки у барной стойки уже были свободны.
— Садитесь, — пригласила Мэри.
— Спасибо, — сказал Зак, обратившись к людям, чьи места они только что узурпировали.
— Дэйлу все равно пора домой. Его там дожидается жена и чудный новорожденный ребенок, — пояснила Мэри.
— Я всего лишь заглянул на минутку, — добавил мужчина, опознанный как Дэйл, быстро допивая пиво. — Ухожу. Надеюсь, еще увидимся.
— Спасибо. Мои поздравления, — улыбнулся Зак.
— Каэр, до скорой встречи, — сказал Дэйл.
Надеюсь, еще увидимся.
— Спасибо. Мои поздравления, — улыбнулся Зак.
— Каэр, до скорой встречи, — сказал Дэйл.
— Это вряд ли. Завтра я улетаю в Соединенные Штаты.
— В Штаты? Какое приятное путешествие. Зайдите в «Микки-Маус». Рад, что мы с женой побывали там. Когда еще доведется? — мечтательно произнес Дэйл.
— Доброго пути, — улыбаясь, пожелал мужчина, сидящий рядом с ним. — Кстати, и я тоже ухожу. Дэйл женат на моей сестре, поэтому я зайду к ним посмотреть на малыша. Рад был познакомиться.
— Завтра? Вы уезжаете завтра? — спросила Мэри. Она казалась крайне удивленной.
Зак мог только предположить, что Каэр ничего не сказала своим друзьям о предстоящей поездке. Немного странно и удивительно, но это буквально только что пришло ему в голову.
— Но я не насовсем. Я вернусь, — уверила Каэр женщину, погладив ее руку, которая лежала на стойке бара. — И не беспокойтесь, ваша мама будет здравствовать еще долгие годы.
— Дай-то Бог, — сказала Мэри. — Она так упорно трудилась на благо всех нас. Особенно после смерти моего отца. Так получается, это ваш последний ужин в старом добром Дублине. На долгое-долгое время. Это честь для меня, что вы выбрали именно это местечко. Для начала я предложу вам домашнего пива. Поверьте, оно великолепно.
Минуту спустя Каэр с удовольствием потягивала напиток и уверяла Мэри, что это лучшее пиво, которое ей когда-либо доводилось пробовать.
И это была правда. Охлажденным оно было бы даже лучше, подумал Зак. И снова почувствовал необъяснимое беспокойство, внимательно изучая Каэр.
Очевидно, у нее были друзья. А в больнице, верно, ее считали кем-то вроде ангела. Но в том, как она себя вела, было что-то… нездоровое. Будто она годами ни с кем не встречалась и ничего не пила.
Когда Мэри ушла, чтобы принести им тушеное мясо, особое блюдо дня, Зак обернулся к Каэр:
— С ее матерью и правда все будет хорошо?
— Пока да. Ни один мужчина и ни одна женщина не приходят на землю навечно. — Она сосредоточенно смотрела на свое пиво.
— Полагаю, она довольно пожилая?
— Да. Но с ней все будет хорошо. Неопасная пневмония… но все меры приняли вовремя. Ей ничего не угрожает.
— Рад слышать.
По крайней мере, он был рад, что Каэр не стала снова бормотать что-то насчет того, что никогда в жизни не пробовала такой божественный напиток. Наоборот, она изучала свое пиво, его цвет, то, как оно плескалось в бокале, когда она слегка наклоняла его в сторону. И Каэр пробовала его на вкус так, будто это было дорогое, изысканное шампанское.
— Я предвижу, что вы будете скучать по дому.
Он вздрогнул, когда она обернулась и посмотрела на него пристально и пронзительно.
— А я могу сказать, что вы нервничаете по поводу вашего возвращения к себе домой.
— Не домой. В Род-Айленд. Но сегодня давайте просто насладимся своим пребыванием в Дублине.
Она глубокомысленно кивнула:
— Хорошо.
Именно тогда зазвучала музыка. Заку понравилось, что группа, расположившаяся на небольшом возвышении, отказалась от новомодных хитов в пользу ирландских мелодий. У одного из музыкантов был великолепно декорированный ирландский барабан, и Заку очень захотелось прикоснуться к нему руками. В гитарах не было ничего необычного, но такого барабана он никогда прежде не видел.
Каэр обратила внимание, что взгляд Зака прикован к инструменту, и, чуть наклонившись к нему, произнесла: — Символы древности и современности. — Она улыбнулась.
— Цвета флага, так? Зеленый — республика, оранжевый — оранжисты, англичане, а белый — надежда на мир.