Но все же, не удовлетворившись чудесным совпадением, не переставала качать головой. Видимо, все не могла полностью понять, что же означает увиденное.
– Вероятно, что‑то связывает продолжительность жизни и силу притяжения.
– Об этом тебе надо бы спросить у отца.
– Да. А кстати, мама... Как ты думаешь, какова вероятность того, что жизнь возникла сама собой на поверхности Земли?
– Наверное, такая же, как в лотерее с огромным призом. Услышав мамин ответ, Каору глубоко вздохнул:
– Что ты говоришь! Несравненно меньшая. Возможно, жизнь возникла чудом.
– Считается, что всегда есть человек, который выигрывает.
– Мама, ты говоришь о ситуации, когда сто билетов, один из которых – выигрышный, покупают сто человек. Я говорю о другом. Что бы ты подумала, если бы сто раз бросили игральную кость и каждый раз выпадала бы шестерка.
– Ну, что это жульничество.
– ...Жульничество?
– Считается, что если кость кидают сто раз и она всегда выпадает одной стороной, то, значит, в ней что‑то смухлевано.
Продолжая говорить, Матико легонько ткнула Каору пальцем в лоб.
– ...Смухлевано? – Каору некоторое время с открытым ртом обдумывал это. – Вот оно как. Смухлевано. Есть какой‑то замысел. А иначе было бы странно. Вероятно, люди еще не поняли этот замысел. Мама, а если все‑таки без всякого мухлевания кость выпадала по сто раз одной стороной, что тогда?
– Вот как... А разве тогда это не воля Божья?
Каору не понимал, серьезно ли сказала это Матико.
– Ну, если так... Помнишь, вчера сериал показывали? – стал развивать тему Каору.
«Сериалом» он называл телевизионную мелодраму. Каору любил мыльные оперы, он так засматривался ими, что даже записывал на видео.
– Да, я просмотрела.
– Так вот, слушай, там ведь Саюри‑сан и Дайдзо‑сан снова встретились на мысе воспоминаний.
Каору кратко изложил содержание полуденного сериала. А содержание было следующим.
Поженившиеся год назад Саюри и Дайдзо из‑за многочисленных недоразумений были на грани развода.
Они все еще любили друг друга, но мелкие неприятности накапливались, молодые люди запутались в отношениях с окружающими и уже не могли вылезти из трясины, в которой увязли.
После того как они разошлись, оба случайно снова встретились на мысе в Японском море. Там они когда‑то встретились впервые. Оба вспомнили то милое время, когда жили вместе, и, пока оживали их воспоминания, противоречия разрешались одно за другим, и герои снова признались друг другу в любви.
Но в этой избитой, отдаленно похожей на правду милой истории конец был заранее подготовлен. Парочка только думала, что случайно встретилась на мысе воспоминаний, на самом деле все было иначе. Друзья, желавшие, чтобы Саюри и Дайдзо вновь вернулись к тому, с чего начинали, вместе составили план. Пусть даже это будет вмешательством, но надо сделать так, чтобы они встретились на этом месте. Все было заранее задумано.
– Ну, и как теперь, мама? Какова, по‑твоему, вероятность того, что на мысе в Японском море в один и тот же день, в один и тот же час встретится разведенная пара? Разумеется, не нулевая. Возможность случайной встречи существует, но это будет лишь маленькая случайность. Если такое происходит в реальности, то, скорее всего, стоит предположить, что в тени притаился дергающий за ниточки человек. В этом случае подмухлевывали друзья Саюри‑сан и Дайдзо‑сан, сующие нос в чужие дела.
– Ты хочешь сказать... Если мы переходим вероятность, близкую к нулю, возникает жизнь, и мы, таким образом, обретаем существование, тогда получается, существует кто‑то, кто дергает за ниточки... Похоже, Каору‑кун, ты это хотел сказать.
Каору, как всегда, снова почувствовал это.
Похоже, Каору‑кун, ты это хотел сказать.
Каору, как всегда, снова почувствовал это. Страшное подозрение, что за ним наблюдают, им управляют, терзало его мозг. Он не мог понять, происходит ли такое только с ним одним, или это касается всех.
От внезапного озноба Каору передернуло. Посмотрев, он увидел, что окно оставалось немного приоткрытым. Не вставая с дивана, он повернулся и закрыл окно.
Каору никак не мог уснуть, он отчаялся дождаться отца и уже минут тридцать лежал, завернувшись в футон.
2
В семье Футами стало традицией, что родители и сын вместе спят в одной комнате.
При планировке типа 4LDK: с тремя комнатами западного типа и одной японской – для семьи из трех человек места было предостаточно, каждому предназначалась своя комната, но когда наступало время ложиться спать, все почему‑то собирались в японской комнате и ложились на бок иероглифом «река». Все трое стелили футон, в середине оказывалась Матико, по обеим сторонам Хидэюки и Каору. Эта традиция сохранялась еще с рождения Каору.
Каору, глядя в потолок, тихо окликнул лежавшую рядом мать.
Ответа не было. Матико всегда засыпала, стоило ей только завернуться в футон. Не то чтобы Каору распирало от желания поговорить, но что‑то неясное копошилось у него в груди. Карты магнитных аномалий, карты расположения селений с долгожителями. Каору неожиданно усмотрел в них интересную особенность. Получалось, что между продолжительностью жизни землян и силой притяжения есть какая‑то связь.
Открытие пришло внезапно. Когда по телевизору показывали передачу о поселках долгожителей, на экране компьютера, которым часто пользовался Каору, появилось изображение карты магнитных аномалий. В последнее время Каору много играл на компьютере, и на него, непонятно отчего, постоянно обрушивался поток информации о магнитных аномалиях. Он заинтересовался этим явлением.
Экран телевизора, дисплей компьютера... Что‑то подсказало Каору наложить карту магнитных аномалий на карту поселков долгожителей. Интуиция свойственна только людям.
Несмотря на способность быстрой обработки информации и высокую скорость вычисления, способность к вдохновению у компьютера отсутствует. Прибор не может сопоставить два явления, которые кажутся совершенно не связанными. Если такая способность появится, то, возможно, оттого, что в процессор сумеют вживить клетки человеческого мозга.
...Гибрид человека и компьютера. Если хорошенько подумать, это интересно, размышлял Каору. Но трудно представить, что за форма жизни в результате появится на Земле.
Мечтавший познать мироздание Каору жаждал докопаться до сути, но самым главным для него оставался вопрос о происхождении жизни.
Каким образом зародилась жизнь? Иначе говоря: почему я здесь?
Не в том дело, что Каору отчасти верил в тот вариант теории коацерватов, по которому из неорганического мира постепенно возникли рибонуклеиновые кислоты, а потом появилась ДНК. Просто, постоянно размышляя о возникновении жизни, он всерьез задумался о ее «самовозникновении». Управляла этим процессом ДНК, воедино складывались химические элементы, из которых состоит жизнь. Элементы, двадцать видов аминокислот, выстраивались в сотни комбинаций. Запрятанный в ДНК шифр в случае надобности явился бы указанием для их построения.
Аминокислоты, пока они не выстроились в каком‑то определенном порядке, не были значимыми для жизни элементами. Они были как густой суп, который, видимо, наполнял первобытный океан в момент зарождения жизни. Чему же равна вероятность того, что какая‑то сила размешала это месиво и элементы внезапно выстроились в осмысленной последовательности?
Для ясности Каору начал оперировать небольшими, гораздо меньшими, чем в реальности, числами. Предположим, что двадцать видов аминокислот могут выстроиться в сто комбинаций и из них одна даст элемент, конструирующий жизнь. Тогда вероятность один к двадцати в сотой степени, а это число гораздо больше, чем количество атомов во всей Вселенной.