А на следующий день нескольких танкистов и самоходчиков погрузили в санитарный поезд и отправили в Германию. Поезд шёл через Тернополь, Львов, Жешув, Краков, а потом повернул на юг. Миновали Вену, затем Прагу.
Павел почти всё время смотрел в окно. Интересно было увидеть такие места хотя бы из окна вагона. И везде, где проходил поезд — через Польшу, Австрию, Чехию — Павла удивляли целые, не разрушенные, красивые, как игрушечные, домики, асфальтированные, булыжные и бетонные дороги. А ещё — жители. Красиво одетые, они праздно гуляли по улицам, пили пиво за столиками в кафе. Бегали дети, чинно прогуливались пенсионеры. Тихо, мирно, никаких разрушений. А у него на родине разруха, люди живут впроголодь, дороги техникой разбиты. Разница — разительная.
Павел обозлился. Ничего, докатится и до вас, хлебнёте ещё лиха. И тут же устыдился своей мысли. Простые люди здесь при чём? Судьбу страны решают руководители. Гитлер приказал совершить нападение на его страну, а расхлёбывать эту кашу будут все, и не только немцы. Достанется полякам, чехам, австрийцам. Вся Европа в огне и разрухе будет.
А поезд стучал колёсами на стыках, увозя Павла в Германию. Вот уж он никак не думал, не гадал, что в самый разгар войны попадёт в самое логово врага — да не победителем, а в чужой шкуре.
Наконец поезд прибыл в Дрезден. Старинное здание вокзала осталось в стороне. Поезд загнали в тупик, а раненых перегрузили в санитарные автомобили. Группу обожжённых танкистов свезли в один госпиталь.
Когда санитарная машина ехала по городу, Павел снова смотрел в окно. Кое-где встречались разрушенные бомбардировкой здания, но в целом город был чист и ухожен, только на улицах было много людей в военной форме. Мелькали серые пехотные мундиры, голубые — летчиков люфтваффе, чёрные куртки танкистов и черные кители с одним погоном — эсэсовцев.
Госпиталь расположился в небольшом, уютном, старом, ещё кайзеровских времён постройки здании. И палаты в нём — на четыре человека.
Кормёжка, уход и лечение действительно были на высоком уровне, и Павел быстро пошёл на поправку.
В одной палате с ним оказался фельдфебель Курт Книспель, командир танка 503-го тяжёлого танкового батальона. Как-то он похвастался, что уничтожил больше ста танков большевиков.
— Не может быть! — не поверили сотоварищи по палате. — А где твои награды?
Наград у танкиста не оказалось, и он смущённо развёл руками.
— С первых дней войны на Восточном фронте, — объяснил он. — Начал воевать на T-I, потом на T-II, T-III, T-IV… Сейчас на T-VI — просто грандиозная машина. Однако начальство не жалует. А всё мой несносный характер! Наверное, потому и наград нет.
Самое удивительное было в том, что танкист не врал. К концу войны на его счету было 168 уничтоженных танков. Не знал тогда Павел, что судьба свела его с выдающимся танковым асом Германии. И наградили его единственным Железным крестом только в мае 1944 года.
А характер у него и в самом деле был хулиганистый. Неизвестно где, даже в госпитале, он доставал спиртное и к вечеру напивался. Пьяным приставал к медсестрам, требовал внимания и ласки. Остальные танкисты только удивлялись. За такие проступки их бы уже понизили в звании или сослали в штрафные роты — Гитлер тоже ввёл в войсках такие.
— Главное — бей врага из засады, — поучал Курт. — Замаскируйся хорошо, в этом залог успеха. Бей в борт! Если идёт колонна танков или машин, стреляй сначала в последнюю в колонне, отрежь пути к отступлению. А потом — и остальных.
Павел слушал и мотал на ус. Надо знать тактику врага, тем более — удачливого.
В город раненые не выходили. Они бы и рады были, но в больничной пижаме можно было дойти только до первого патруля.
Настал день выписки. Павла осмотрели двое врачей, поставили подписи под заключением: годен к строевой службе.
Настал день выписки. Павла осмотрели двое врачей, поставили подписи под заключением: годен к строевой службе.
— Гренадёр, после тяжёлого ранения, по приказу командования положен отпуск. Поедете к родным, в Кольберг?
— Я бы хотел вернуться на Восточный фронт, — заявил Павел.
Врачи переглянулись.
— Получите документы в канцелярии, форму и можете следовать на вокзал и на сборный пункт.
Павел вышел и остановился у неплотно прикрытой двери.
— Он какой-то странный, этот померанец. Каждый после ранения хочет подольше остаться в тылу, окунуться в спокойную жизнь. А этот?
— Что с него взять после контузии? Пусть едет.
Павел только усмехнулся.
В канцелярии он показал врачебную справку, получил солдатскую книжку и аттестаты. Так же ему вручили значок «За ранение». На овальном металлическом значке в обрамлении лавровых венков красовались два скрещённых меча и стальной шлем М35 со свастикой. Павел с интересом рассматривал его.
— Что смотришь, гренадёр? Всё правильно. У тебя значок серебряный, за тяжёлое ранение. Значок чёрного цвета даётся за лёгкое ранение, а золотой лучше не получать.
— Почему?
— Так его тем дают, у кого ноги или руки нет, или кто зрение от полученного ранения потерял.
На вещевом складе обер-ефрейтор подобрал ему форму по размеру. Только мельком взглянув на Павла, он скрылся в подсобке и вынес комплект униформы.
— Надевай.
Форма села как влитая. По размеру подобрали ботинки и пилотку — тоже чёрную, с розовым треугольным шевроном и маленькой кокардой.
— Знак отличия есть?
— Да вот — два значка.
— Цепляй. И попомни старую тыловую крысу — они тебе помогут.
Павел нацепил на форму значок «За ранение» и «За танковую атаку».
— Отлично! Теперь полюбуйся на себя!
Обер-ефрейтор подвёл его к зеркалу, и Павел не узнал себя. На него смотрел молодцеватый немец-танкист. Даже выражение лица стало другим.
— Вот! Настоящий гренадёр! С такими воинами мы сломим сопротивление большевиков.
— Яволь, герр обер-ефрейтор!
То ли настроение у каптенармуса было хорошим, то ли Павел ему понравился, но он запер дверь и достал из тумбочки бутылку шнапса.
— У меня племянник на Восточном фронте, на тебя похож. Давай выпьем за победу.
Он плеснул шнапса на дно двух рюмочек.
— Прозит!
Выпили. Шнапс Павлу не понравился — слабоват был и отдавал самогоном.
— Да хранит тебя Господь, Пауль!
Павел поблагодарил каптенармуса и вышел из госпиталя.
Куда идти, где вокзал? Подсказали прохожие. Он повернул за угол, к остановке трамвая, и тут же наткнулся на патруль.
— Гренадёр, стой! — скомандовал фельдфебель. За ним стояли двое рядовых. — Документы!
Павел достал из кармана документы, протянул. Фельдфебель изучил справку и солдатскую книжку.
— Только из госпиталя?
— Так точно!
Фельдфебель мазнул взглядом по значкам, вернул документы и вдруг потянул носом.
— Э, солдат, да ты пьян!
— Никак нет, спиртом раны обрабатывал, — нашёлся Павел.
— Хорошо, я не буду придираться. Ты храбрый воин, я вижу значок «За танковую атаку» с цифрой «25». Такой не дадут кому попало!
— Так точно, господин фельдфебель!
Патруль удалился. «Интересно, — думал Павел, глядя им вслед, — а у немцев гауптвахта есть? И что бы они могли сделать со мной за выпивку?» Ответа Павел не знал.
Он добрался до вокзала, предъявил в воинскую кассу документы и получил билет.