Да и съехав на грунт, они подставят себя под огонь пушек бронепоезда.
Павел искал и не находил выход, упускать же такую добычу не хотелось.
— Командир, смотри вправо! — закричал водитель.
Павел приник к смотровым приборам командирской башенки. Прямо по полю, прямиком на бронепоезд неслись две самоходки. Из-под гусениц летела грязь, самоходки делали короткие остановки и стреляли. Ура, помощь пришла!
— Иваныч, обходи поезд слева!
Павел рассудил, что немцы заметили приближающиеся самоходки и всё внимание переключат на них. Башня не может одновременно стрелять по обе стороны. Потому надо воспользоваться моментом.
Ревя мотором, самоходка перебралась через рельсы, нырнула с насыпи вниз и рванулась вперёд. Вот она сравнялась с серединой поезда.
— Бронебойный!
— Готово!
— Иваныч, поворот направо и остановка!
СУ-100 круто развернулась и замерла. Самоходка влепила снаряд в бронированный бок пушечного вагона, который шёл в десяти метрах от боевой машины. Удара с такого расстояния не выдерживал даже «Тигр».
Из вагона полыхнуло, стрельба прекратилась.
— Анатолий, бей по вагонам!
Выстрелы громыхали один за другим. Даже доворачивать гусеницами самоходку не приходилось — вагоны бронепоезда сами медленно проплывали мимо, подставляясь под выстрелы. Вероятно, были попадания и от двух других наших самоходок, поскольку дымили почти все вагоны.
Павел включил рацию на передачу и вызвал комбата.
— Да, мы видим бронепоезд и видим огонь. Только он всё равно двигается, как заколдованный.
— Я в паровоз дважды стрелял, сам не пойму.
— Догони его, разбей первый вагон, бей по колёсам, сбей с пути!
— Понял! — Павел отключился.
— Иваныч, газу!
Самоходка рванулась вперёд, раскачиваясь на неровностях. Вот они почти поравнялись с зенитной платформой. Борта её были разодраны, зенитное орудие сорвано с тумбы — кто-то из самоходчиков угодил. А впереди платформы — бронедрезина, из выхлопной трубы которой шёл сизый дым и надсадно ревел двигатель. «Так вот почему поезд идёт!» — дошло до Павла.
— Осколочно-фугасный!
— Готово!
— Иваныч, разворот вправо на сорок пять и тормози!
Самоходка крутанулась на одной гусенице и встала. Павел тут же выстрелил.
Тонкая, противопульная броня не выдержала попадания снаряда и проломилась. Внутри дрезины полыхнул взрыв.
Поезд прошёл по инерции ещё с полсотни метров и остановился.
— Иваныч, разворачивайся!
Самоходка взревела, развернулась, и Павел выстрелил по бронепоезду ещё раз. По другую его сторону слышались хлёсткие выстрелы других самоходок.
Внезапно стрельба прекратилась, зашипела рация: комбат спрашивал, всё ли в порядке.
— В полном, командир!
— Прекращай стрельбу. Немцы с нашей стороны выкинули белый флаг, сдаются. Ты со своей стороны присмотри, чтобы не сбежали.
— Есть!
Павел приказал Василию взять автомат, сам тоже подхватил ППШ. Они открыли люки, высунулись из рубки.
В стенке вагона открылась дверь, и из неё выглянул немец.
— Цурюк! — крикнул Павел и угрожающе повёл стволом автомата.
Немец скрылся в чреве вагона.
— Командир, ты чего — немецкий знаешь?
— Да как и ты, — слукавил Павел. — «Хенде хох», «хальт», «цурюк». По-моему, эти слова все фронтовики уже знают.
— Это больше в пехоте, да в разведке. Я вот, например, не знаю.
— Плохо, в школе надо было учить язык врага.
— Зачем он мне?
Снова заработала рация.
Я вот, например, не знаю.
— Плохо, в школе надо было учить язык врага.
— Зачем он мне?
Снова заработала рация.
— Сазонов, перебирайся на нашу сторону.
Самоходка переехала железнодорожные пути.
Перед бронепоездом выстроилась вся его команда — человек около ста. Павел полагал, что немцев должно быть больше.
СУ-100 подъехала к своим. Павел выбрался из рубки и подбежал к машине комбата.
— Товарищ капитан! Ваше приказание выполнено, бронепоезд подбит.
— Молодец, лихо поработал! И бронепоезд задержал. Вот что, бери свой экипаж и пройди по поезду — не спрятался ли кто? Заодно посмотришь, чего мы там натворили.
— Есть.
Иван Иванович остался в самоходке, а Павел с заряжающим и наводчиком забрались в бронированный вагон. Здесь как будто бы Мамай прошёлся: пулемёты были сорваны с креплений, коробки с лентами валялись на полу. И трупы, трупы… Везде было полно крови. Вот почему так мало пленных.
На стенке вагона Павел насчитал три пробоины, все — с правой по ходу поезда стороны. Стало быть, не его попадания, а его товарищей по оружию.
Через тамбур они перешли в пушечный вагон. На обеих стенках его зияли пробоины, следы пожара, валялись пустые огнетушители — немцы пытались сбить огонь, и им это удалось. Но и здесь было не меньше десятка погибших.
Павел осмотрел и пощупал бортовую броню. Точно, миллиметров двадцать пять, не больше. Стало быть, пробить стенку вагона можно было из их орудия даже издалека, километров с полутора. А он-то, наивный, думал, что у бронепоезда толщина брони, как у танка. Будь так, рельсовый путь не выдержал бы такой тяжести.
Павел с экипажем прошли остальные вагоны, и везде встречали примерно одинаковую картину разрушений. Второй пушечный вагон выглядел даже ещё хуже, он почти выгорел изнутри.
Павел со своими людьми выбрался из поезда и подошёл к комбату.
— Одни убитые.
— Ну да, осколки от внутренних стен отражаются, потому всех наповал. Возись теперь с пленными! — недовольно бросил он. — Переведи им: пусть строятся и идут за нами. Кто не может идти — пусть на моторные отсеки садится.
Павел подошёл к немцам. Все они были одеты в чёрную танковую форму.
— Кто старший?
— Заместитель начальника поезда обер-лейтенант Ферлах! — чётко доложил офицер.
Павел с интересом оглядел его форму. Это была уже знакомая ему форма танкиста — чёрная, с розовыми кантами на маленьких погонах.
— Сдать личное оружие! — распорядился Павел.
Унтер-офицер и офицеры сложили в кучу пистолеты.
— Раненые есть?
— Есть, господин лейтенант.
— Выйти из строя.
Немцы медлили. В строю стояли солдаты с бинтами на руках, ногах, головах. Но Павел видел в их глазах страх. Немцы боялись выходить, думая, что русские сразу их расстреляют.
— Раненым сесть на самоходки, остальные пойдут пешком. Ни один из вас не будет убит, ваша война закончилась, — успокоил их Павел.
Раненые вышли из строя на три шага.
— Идите к самоходкам. Остальным — направо, шагом марш! Ферлах, командуйте своими людьми. Только без попыток к бегству, сами понимаете, чем это чревато.
— Слушаюсь, господин танкист!
Ферлах громко отдал команду. Строй повернулся и замаршировал.
Павел подбежал к комбату.
— Ты что им сказал? — поинтересовался комбат.
— Раненым на самоходки, остальным — идти.
— Ну да, правильно. Тогда уж езжай впереди, а мы сзади, вроде как в охранении. Доведём до пехоты, сдадим под расписку.
— Слушаюсь.
Павел забрался в свою самоходку.