Бренди разжимает одну из своих крупных, украшенных кольцами рук и прикладывает ее к ране, кровь из которой залила уже практически весь мраморный пол в холле.
- Черт! - восклицает Бренди. - В "Бон Марше" этот костюм теперь ни за что на свете не примут назад!
Эви отрывает ладони от лица, заляпанного черными отпечатками пальцев, перемазанного слезами и слюнями, и вопит:
- Ненавижу свою треклятую занудную жизнь! Эви поворачивается к Бренди Александр и орет:
- Займи мне местечко у окна, когда попадешь в ад! На черных щеках Эви образуются две чистые дорожки от слез. Она кричит:
- Эй, подруга! Почему же ты ничего мне не отвечаешь?
Как будто произошедшее - это еще вовсе не драма, драма, драма, Бренди Александр устремляет на меня, продолжающую сидеть возле нее на коленях, испуганный взгляд. Ее баклажанные глаза расширяются до невообразимых размеров.
Она спрашивает:
- Неужели Бренди Александр сейчас умрет?
Эви, Бренди и я. Все, что здесь творится, - обыкновенная борьба за право быть лучшей. Каждая из нас - это я, я, в первую очередь я. Убийца, жертва, свидетель. Каждая из нас считает, что именно ей должна принадлежать роль лидера.
Возможно, все люди в мире воспринимают себя точно так же.
Все это - зеркало. Зеркало на стене. Красота - сила, равно как деньги, равно как оружие.
Когда я читаю в газете заметку о том, как злоумышленник похитил молодую женщину, как издевался над ней, ограбил ее, а потом убил, и вижу на первой странице огромную фотографию несчастной, на которой она улыбается и радуется жизни, то невольно думаю не о чудовищности совершенного преступления, а совсем о другом: что если бы ее нос не походил на здоровенный утиный клюв, она была бы вполне ничего. Потом мне в голову приходит другая мысль: если бы меня похитили и зверски надо мной поиздевались, я тоже предпочла бы отдать Богу душу. Затем размышляю о том, что убийство - один из элементов естественного отбора.
Увлажняющая мазь, которой я пользуюсь, - суспензия неактивных зародышевых веществ в гидрогенизиро-ванном минеральном масле. Если я достаточно честна, значит, моя жизнь - это рассказ обо мне.
За исключением тех случаев, когда фотограф в моей голове кричит:
Покажи мне сопереживание!
Вспышка.
Покажи мне сочувствие!
Вспышка.
Покажи мне горькую правду!
Вспышка.
- Не дай мне умереть прямо здесь, на этом полу, - говорит Бренди, и ее крупные руки вцепляются в меня мертвой хваткой. - О, мои волосы! - стонет она. - На затылке они сильно примнутся!
Я прекрасно сознаю: Бренди с минуты на минуту может отправиться на тот свет, однако мне трудно в это поверить.
Завывания Эви становятся громче. Ко всему прочему, с улицы уже доносится рев сирены. У меня такое ощущение, что все эти звуки водружают мне на голову корону королевы Города Мигрени.
Винтовка продолжает вращаться на полу, но все медленнее и медленнее.
Бренди говорит:
- Бренди Александр мечтала прожить жизнь совсем по-другому. Она должна была быть знаменитой, лучшей из лучших. Перед смертью ей хотелось, чтобы ее хоть раз показали по телевидению в перерыве между таймами Кубка США по футболу. Показали попивающей диетическую колу, танцующей обнаженной медленный сексуальный танец.
Винтовка останавливается, ее ствол указывает в пустоту.
Эви хнычет, и Бренди выкрикивает:
- Заткнись!
- Сама заткнись! - орет в ответ Эви.
А огонь за ее спиной уже принимается поглощать расстеленную на лестнице ковровую дорожку.
Сирены гудят где-то совсем близко. Наверное, их тревожный вой слышен повсюду в Вест-Хиллз. Люди во дворе сбивают друг друга с ног, набирая 911. Каждому хочется прослыть героем. Но лица у всех растерянные. Никто не готов предстать перед телекамерами съемочной группы, которая вот-вот появится.
- Это твой последний шанс, дорогая, - говорит Бренди.
- Это твой последний шанс, дорогая, - говорит Бренди. Ее кровью залито все вокруг. - Ты любишь меня?
Когда предки задают тебе подобный вопрос, это означает, что ты перестаешь быть для них пупом земли.
Именно таким образом многие родители загоняют своих чад в опасную ловушку - возлагают на них роль своей главной поддержки в жизни.
Нависшее надо мной ожидание давит сильнее, чем сознание того, что я нахожусь в огромном доме, объятом пламенем. От меня хотят услышать всего лишь три самых затрепанных из всех известных миру слов, слов, встречающихся в любом манускрипте, в любом сценарии к фильму. Я не знаю, куда мне деваться. Три слова означают в данный момент так много. К ним сводится наше общение. И весь мой словарный запас. Я чувствую себя жутко беспомощной.
- Скажи же мне, - умоляет Бренди. - Ты любишь меня? Любишь ли ты меня по-настоящему?
Вот так напыщенно и преувеличенно вела себя Бренди Александр всю свою жизнь. Она была сплошным театром, а сейчас на глазах угасает.
Просто из желания немного подыграть ей я беру ее крупную руку в свою. Милый жест, хотя я тут же напрягаюсь, с испугом вспоминая о том, что вытекшая из Бренди кровь может содержать в себе болезнетворные микроорганизмы.
Раздается оглушительный грохот - обрушивается потолок в столовой. В холл сквозь дверной проем тут же вылетает фонтан искр и горящих углей.
- Даже если ты не в состоянии меня любить, расскажи мне, какой была моя жизнь, - говорит Бренди. - Любой девушке перед смертью хочется услышать свою историю.
А ведь мало кому удается удовлетворить перед смертью потребности души.
В это мгновение огонь, уплетающий ковровую дорожку на лестнице, приближается к голой заднице Эви, и она, пронзительно вереща, подпрыгивает на ступеньке
и устремляется вниз. На ногах у нее опаленные пламенем свадебные туфли на высоченных каблуках.
Без одежды и без волос, в металлических обручах и саже, Эви Коттрелл вылетает на улицу к гораздо более многочисленной аудитории - своим гостям, хрусталю и серебру и подъезжающим к дому пожарным машинам. Это мир, в котором живут современные люди. Изменяются условия существования, а с ними изменяемся и мы.
Итак, естественно, рассказ пойдет о Бренди, с которой свела меня судьба. Время от времени в нем будет возникать и Эвелин Коттрелл, а также смертоносный вирус СПИДа. Бренди, Бренди, Бренди. Бедная, печальная Бренди лежит на спине и прижимает руку к ране, из которой на мраморный пол особняка вытекает ее жизнь.
- Прошу тебя, расскажи, как все было. Что привело нас в этот дом, - говорит Бренди.
И я глотаю едкий дым, не желая портить для Бренди столь важный в ее жизни момент.
Покажи мне внимание!
Вспышка.
Покажи мне обожание!
Вспышка.
Покажи мне полный упадок сил.
Вспышка.
Глава вторая
Только не подумайте, что эта история будет поведана вам привычным образом: сначала случилось то-то, потом то-то, то-то и то-то.
Я пропитаю свой рассказ взбалмошным духом журнала мод, неразберихой и хаосом "Вог" или "Гламур", в которых номера проставлены далеко не на каждой странице. Таинственностью, похожей на ароматизированные карточки и выплывающих из ниоткуда обнаженных красавиц, рекламирующих косметику.
Не трудитесь искать "содержание". Оно не прячется, подобно тому, как это бывает в журналах, где-нибудь на двадцатой странице. И не надейтесь, что сразу что-нибудь отыщете. В этой книге все не по правилам, все необычно.
Та или иная история может прерваться в самый неожиданный момент.
Мы будем перескакивать из одного времени в другое.
Потом возвращаться назад.
Это напомнит вам о десяти тысячах разнообразных показов мод, по окончании которых идет анализ и борьба, и отбираются всего лишь пять поистине приличных нарядов. О миллионе стильных аксессуаров - шарфах и поясах, туфлях, шляпах и перчатках, которые не с чем носить.