Молодые боксеры обычно принимали имена прежних героев арены, и потому никто не подозревал, что он был сыном великого Пэта Глэндона. Стьюбенер молчал, он приберегал этот сюрприз на закуску.
Наступил вечер борьбы — после месяца ожиданий. Стьюбенер сильно беспокоился. Его профессиональная репутация была поставлена на карту. Юноша во что бы то ни стало должен был взять приз, и Стьюбенер был поражен, увидя, как Пэт, сидевший в своем углу каких-нибудь пять минут, побледнел, здоровая краска сбежала с его щек и сменилась болезненно-желтыми тонами.
— Смелее, мальчик, — сказал Стьюбенер, хлопая его по плечу. — Первый раз всегда страшновато, а тут еще Келли нарочно заставляет нас ждать, чтобы его противник успел хорошенько развинтиться.
— Нет, это совсем не то, — отвечал Пэт. — Это табачный дым. Я не привык к нему, и мне дурно.
Импресарио сразу почувствовал облегчение. Будь человек силен, как Самсон, но если он по каким-либо причинам может заболеть, он никогда не добьется положения в мире призовых боксеров. А что касается табачного дыма, юноша со временем привыкнет к нему — вот и все.
Публика встретила выход Юного Пэта молчанием, но когда Буйный Келли прополз под веревками на арену, его приветствовали громкими криками. Его наружность вполне соответствовала его имени. Это был мужчина свирепого вида, черный, весь обросший волосами, с громадными мускулами. Весил он полных двести фунтов. Пэт с интересом посмотрел на своего противника, но увидел дикую угрожающую физиономию. Их представили публике, и им, по обычаю, пришлось пожать друг другу руки. Едва их перчатки соприкоснулись, Келли заскрежетал зубами, скорчил свирепую гримасу и пробормотал:
— Берегись, парень! — Он грубо оттолкнул руку Пэта и прошипел: — Я тебя проглочу, как щенка!
Движение Келли вызвало общий смех, и все громко и весело старались догадаться, что сказал Келли своему противнику.
Вернувшись в свой угол и ожидая удара гонга, Пэт обернулся к Стьюбенеру.
— Чего это он на меня злится? — спросил он.
— Он и не думает злиться, — ответил Стьюбенер. — Это его обычная манера запугивать противника. Это — словесный турнир.
— Но ведь это не имеет ни малейшего отношения к боксу! — заметил Пэт, и Стьюбенер, бросив на него быстрый взгляд, отметил, что глаза его были такие же кроткие и синие, как всегда.
— Будьте осторожнее, — предупредил импресарио, когда прозвучал гонг к первому раунду, и Пэт встал на ноги. — Он способен наброситься на вас, как людоед.
И действительно, Келли бросился к нему с дикой яростью, словно готовясь его проглотить. Пэт непринужденно и спокойно сделал несколько шагов, выждал подходящий момент, шагнул в сторону и затем ткнул правой рукой в челюсть противника. Потом он, стоя на месте, с любопытством смотрел на все происходящее. Бой был окончен. Келли упал на пол, как раненый бык, и продолжал неподвижно лежать, пока арбитр, нагнувшись над ним, выкрикивал десять секунд в его неслышащие уши. Когда секунданты подошли, чтобы его поднять, Пэт опередил их. Он поднял громадное инертное тело, снес его на руках в угол и передал секундантам.
Полминуты спустя Келли поднял голову и слегка приоткрыл глаза. Он бессмысленно огляделся кругом и хриплым голосом обратился к одному из секундантов:
— Что случилось? Крыша здесь рухнула, что ли?
Глава IV
Хотя общественное мнение считало, что Глэндон обязан своей победой случайной удаче, но Стьюбенеру все же удалось устроить ему матч с Руфом Мэзон. Матч состоялся через три недели в помещении Сиерра-Клуба в Дримлэнд-Ринке. Публика и на этот раз не видала и не поняла, что, собственно, случилось. Руф Мэзон был тяжеловес, известный во всем округе своим умением и ловкостью.
Руф Мэзон был тяжеловес, известный во всем округе своим умением и ловкостью. Когда прозвучал гонг для первого раунда, оба боксера встретились на середине ринга. Ни один из них не бросился на другого и не начал бокса. Согнув руки и почти соприкасаясь перчатками, они как бы ощупывали друг друга. Это продолжалось секунд пять. Затем внезапно случилось то, что и один из ста зрителей не успел рассмотреть. Руф Мэзон сделал правой рукой финту. Очевидно, это была не настоящая финта, а нащупывание, угрожающая проба возможного удара. В это мгновение ударил и Пэт. Они стояли так близко друг к другу, что кулак Пэта едва прошел расстояние в восемь дюймов. Это был короткий выпад левой рукой, и для его выполнения надо было быстро повернуть плечо. Удар пришелся по подбородку, и пораженные зрители увидели, как ноги Руфа Мэзона подогнулись, и он всем телом рухнул на пол арены. Но арбитр все видел и начал отсчитывать секунды. Пэт снова отнес своего противника в его угол, и лишь десять минут спустя Руф Мэзон смог при помощи своих секундантов подняться и, еле двигая подгибающимися ногами, добраться до своей уборной. Пораженные зрители с недоумением и недоверием разглядывали его походку, когда он двигался по направлению к своей уборной.
— Неудивительно, — заявил Руф одному из репортеров, — что Буйный Келли подумал, не рухнула ли на него крыша.
Когда и Чэб Коллинз был выбит из строя на двенадцатой секунде первого раунда — а бокс был назначен на пятнадцать раундов, — Стьюбенер решил поговорить с Пэтом.
— Вы знаете, как вас теперь называют? — спросил он.
Пэт отрицательно покачал головой.
— Глэндон — с первого удара.
Пэт вежливо улыбнулся. Ему было малоинтересно, как его называют. Прежде чем вернуться в свои любимые горы, ему необходимо было выполнить определенное задание. Он равнодушно выполнял его — вот и все.
— Так не годится, — продолжал импресарио, сопровождая свои слова зловещим покачиванием головы. — Так быстро выводить своих противников из строя нельзя. Вы должны предоставить им больше времени.
— Я приехал сюда, чтобы состязаться, не правда ли? — удивленно спросил Пэт.
Стьюбенер снова покачал головой.
— Дело вот в чем, Пэт. Вам в боксе приходится быть благородным и великодушным. Не подводите остальных боксеров. Наконец, это нехорошо по отношению к публике. Она за свои деньги хочет получить интересное зрелище. Да затем никто не захочет с вами бороться. Вы их всех запугаете. Как хотите вы, чтобы люди шли смотреть на десятисекундный бой? Подумайте: стали бы вы платить доллар или пять долларов, чтобы посмотреть на десятисекундный матч?
Доводы Стьюбенера убедили Пэта, и он обещал давать публике оплаченное ею зрелище; при этом он заявил, что лично он предпочел бы ловить рыбу, чем смотреть на матч хотя бы в сто раундов.
Пока что Пэту не удавалось занять никакого места в мире боксеров. Местные любители бокса смеялись при упоминании его имени. Оно вызывало в их памяти забавные эпизоды его выступлений и замечание Келли о крыше. Никто из них не знал, как Пэт боксирует. Им были неизвестны его дыхание, его выдержка и сила и умение сопротивляться сильному противнику в продолжительном бою. Он пока доказал лишь умение пользоваться «пэнчем» и отвратительную склонность к «флюку».
Итак, четвертый матч был устроен с Петэ Соссо, португальцем из Бутчертоуна. Соссо был известен только своими ловкими приемами и штуками, какие он выкидывал на арене. Пэту не пришлось тренироваться перед боем. Вместо того он совершил короткое и печальное путешествие в горы и похоронил своего отца. Старый Пэт знал состояние своего здоровья и свое сердце — оно внезапно остановилось.
Молодой Пэт вернулся в Сан-Франциско перед самым матчем и сразу сменил свой дорожный костюм на костюм боксера, но зрителям все же пришлось прождать его минут десять.