— Я пригласил Деллу поужинать и предупреждал тебя, что появлюсь часов в девять.
Дрейк многозначительно покосился на часы. Мейсон усмехнулся:
— Ну ладно, Пол. Это был приятный ужин после напряженного дня. Думаю, мне лучше самому съездить поговорить с девушкой. Где сейчас Марта Лавина?
— Вероятно, в одном из двух других своих заведений. На третьей вилле ее нет или, по крайней мере, не было, когда оттуда последний раз звонил мой агент.
— У тебя есть фотография девушки? Я хочу прихватить ее с собой.
— Да, есть. Кстати, мой агент все еще там.
— Хорошо. Распорядись, пусть продолжает наблюдение. И будет лучше, если он не станет вступать со мной в контакт, когда увидит. Кто он? Кто‑нибудь из тех, кого я знаю?
— Вряд ли. Он у меня относительно недавно. На всякий случай я условился, что все задействованные в этом деле люди вденут в петлицы красную гвоздику. Этот знак поможет им узнать друг друга, если вдруг потребуется объединить усилия, чтобы за кем‑то проследить.
— Идея хорошая, — согласился Мейсон. — Когда твой человек снова даст о себе знать?
— Он звонит каждые полчаса.
— Предупреди его, что я выехал. Пусть ни с кем не вступает в контакт. Если девушка покинет виллу, пусть отправится следом за ней.
— Для организации наблюдения потребуются два человека, — сказал Дрейк.
— Согласен. Пошли туда второго агента. Вели им обоим находиться там до получения от меня новых указаний. Эта девушка, Кейлор, знает меня?
— Ей знакомо твое имя и попадались твои фотографии.
— Но в суде она меня не видела?
— Нет. Я привез ее из Лас‑Вегаса и сразу же провел в судебную библиотеку. Она говорила, что ей еще ни разу не доводилось встречаться с тобой.
— Когда ты дал мне знак, что все в порядке и девушка доставлена, у меня возникла полнейшая уверенность, будто ситуация складывается в нашу пользу. Это лишний раз подтверждает, как легко оказаться в дурацком положении. А теперь, Пол, дай мне фотографию Кейлор. Я хочу поехать и поговорить с ней.
— Но девушка, возможно, решит покинуть виллу. За ней проследить?
— Да. Держи там двоих, даже, если необходимо, троих агентов. Пусть ведут наблюдение, пока я не дам отбой.
— Ты хочешь, чтобы она не догадывалась о слежке?
— Это очень важно. Все должно быть сделано незаметно.
— Ну вот и все, что мне требовалось уточнить. Кстати, такой вид услуг будет стоить дороже.
— И окажется действенней, — добавил Мейсон.
— Между прочим, а как ты собираешься начать с ней разговор? — спросил Дрейк. — Хочешь сыграть в открытую?
— Ни в коем случае! Сделаю вид, будто я состоятельный олух, у которого денег куры не клюют. Я собираюсь поужинать еще раз. Судя по всему, мне это удастся. После проведенного в суде дня становишься прожорлив.
— А когда моим людям прекратить наблюдение?
— Я сам дам отбой. Если мы покинем виллу вместе, пусть следуют за нами обоими.
Попрощавшись с Дрейком и спустившись вниз на лифте, Мейсон вышел на улицу, сел в машину и помчался в вечернем транспортном потоке по направлению к северной автостраде. Выехав на нее, он еще сильнее вдавил в пол педаль акселератора, так что стрелка спидометра задрожала на делении с цифрой, превышавшей допустимую правилами скорость. Через несколько минут оживленная часть города осталась позади, и, миновав еще несколько миль, Мейсон свернул у мерцающего красным неоном указателя виллы «Лавина‑3».
Швейцар поставил машину Мейсона на стоянку, вручив ему картонный номерок. Адвокат вошел, снял шляпу и пальто и протянул метрдотелю пять долларов, чтобы тот проводил его к лучшему столику.
Часы показывали 22.21.
Метрдотель взглянул на Мейсона с тем почтением, какое щедрость повсеместно пробуждает в людях.
— Вы один? — спросил он. Мейсон кивнул. Метрдотель слегка поморщился:
— Очень нехорошо.
— Неужели?
— Но это можно исправить.
— Если мне что‑нибудь понадобится, я дам вам знать, — сказал Мейсон.
— В любое время буду к вашим услугам, — пообещал метрдотель и проводил его к столику возле эстрады.
Каждая мелочь на вилле отражала умение Марты Лавины создать то, что принято именовать неуловимой атмосферой.
Какой‑нибудь клуб мог затратить тысячи долларов на интерьер, организацию развлечений и рекламу и все же не суметь найти то свое, особое лицо, которое стало бы зазывающей вывеской для посетителей. И тогда люди просто не стремились бывать в нем.
Другому же заведению, израсходовав гораздо меньшие средства, тем не менее удавалось создать свою атмосферу. И тогда в него начинали стекаться знаменитости, известные люди заводили привычку проводить там время, заказывая по полдюжине напитков за вечер и обеспечивая тем самым немалый доход владельцам. Заведение становилось прямо‑таки пронизано неповторимостью и индивидуальностью. Бывать в нем превращалось в вопрос престижа. В умении создать атмосферу не кроется ничего сверхъестественного. Одни знатоки утверждают, что это результат постепенного совершенствования и так же непредсказуемо, как процесс развития личности. Другие отстаивают мнение, будто атмосфера может достигаться и сразу, хорошо продуманным сочетанием элементов.
Марте Лавине удалось создать подобную чрезвычайно престижную атмосферу на каждой из своих вилл. Вилла «Лавина‑1» обслуживала деловую публику. Вилла «Лавина‑2» притягивала литературные и артистические круги. Вилла «Лавина‑3» собирала людей богемы и газетного мира. Ходили слухи, что художники и писатели, становившиеся постоянными посетителями, пользовались значительной скидкой при оплате, чем поощрялись их длительные времяпрепровождения за специально отведенными для них столиками. В свою очередь эти люди получали возможность проявить себя и внести лепту в атмосферу заведения своими оригинальными рисунками на стенах, а также разнообразными шаржами, карикатурами и игривыми эпиграммами, сочетавшими в себе бульварный шарм с элементами гротескного юмора.
Каждый из трех ночных клубов ориентир, шлея только на свой постоянный контингент. Поэтому, хотя случайный посетитель или компания зевак, робко отважившиеся приблизиться к богемной среде, чтобы, неуклюже любопытствуя, поглазеть на знаменитостей, получали внимательный, вежливый прием, они держались в строгой изоляции.
Наблюдать за известными личностями мог каждый. Причем официанты имели обыкновение нашептывать посетителям имена и характеристики этих лиц, что являлось процедурой не только занимательной для любознательного гостя, но и отнюдь не неприятной для самих знаменитостей, ощущавших на себе пристальное внимание заинтригованных, изучающих глаз.
Многие художники в значительной мере были обязаны своей репутацией ненавязчиво‑неизменной рекламе официантов виллы «Лавина‑3». Кроме того, если кто‑нибудь из них жаловал свое избранное творение стенам клуба или же создавал какое‑либо иное особо занятное произведение для одной из комнат, официант, как бы между делом, показывал такого художника посетителю, привлеченному в заведение главным образом своим любопытством и желанием впитать атмосферу.
И тем не менее прежде всего своим успехом Марта Лавина была обязана той манере, в которой она придавала заведению должную степень раскрепощенности, никогда, однако, не позволяя зайти делу слишком далеко.
Наименее респектабельные забегаловки старались завлечь публику, нанимая исполнительниц стриптиз‑шоу, которые после окончания представления затесывались в толпу посетителей, ища возможности прицепиться к какой‑нибудь компании и торгуя напитками на комиссионных условиях.