Неподалеку от нашего столика сидели леди Эджвер, Брайан и двое незнакомых мне людей. Я указал на них Пуаро, и в этот момент к пустовавшему соседнему столику подошла и заняла свои места еще одна пара. Лицо женщины было мне знакомо, но, как ни странно, я несколько мгновений не мог сообразить, кто она.
И вдруг я понял, что это Карлотта Адамс! Мужчины я не знал. Он был хорошо одет, с жизнерадостным, но каким-то бесцветным лицом. Я таких недолюбливаю.
Карлотта Адамс была одета в очень простое черное платье. Ее лицо было незапоминающимся - одним из тех подвижных, живых лиц, которые почти все время кого-то изображают. Оно легко принимало чужие черты, но своих, узнаваемых, у него не было.
Я поделился своими наблюдениями с Пуаро. Он внимательно выслушал меня, и, склонив к плечу свою яйцевидную голову, цепким взглядом охватил два столика, к которым я привлек его внимание.
- Стало быть, это и есть леди Эджвер? Да-да, припоминаю, я видел ее на сцене. Она belle femme <Красавица (фр.).>.
- И хорошая актриса.
- Возможно.
- Вы в этом не уверены?
- Видите ли, мой друг, все зависит от обстоятельств. Если она играет главную роль в пьесе и все действие вращается вокруг нее, тогда она играет хорошо. Но я сомневаюсь, что она может сыграть как надо маленькую роль или даже то, что называют характерной ролью. Пьеса должна быть написана о ней и для нее. Мне кажется, что она принадлежит к тем женщинам, которых интересуют только они сами.
Он помолчал и неожиданно добавил:
- Таких людей всю жизнь караулит несчастье.
- Несчастье? - удивленно переспросил я.
- Кажется, я удивил вас, mon ami <Мой друг (фр.).>. Да, несчастье. Потому что такая женщина видит только одно - себя. Она не замечает горя и бед, которые ее окружают, тех противоборствующих идей и поступков, которые составляют жизнь. Нет, они видят только свою дорогу. Поэтому рано или поздно их постигает несчастье.
Мне стало интересно. Честно говоря, я бы до такого вряд ли додумался.
- Ну а другая? - спросил я.
- Мисс Адамс?
Пуаро перевел взгляд на ее столик.
- А что бы вы хотели о ней услышать? - улыбаясь, спросил он.
- Только то, что вы о ней думаете.
- А разве я сегодня вечером играю роль прорицательницы, которая гадает по ладони и рассказывает, кто есть кто?
- Но у вас это получается лучше, чем у кого-либо другого, - возразил я.
- Как мило, что вы верите в меня, Гастингс. Я тронут. Но разве вам неизвестно, что каждый из нас - загадка, клубок противоположных страстей, желаний и склонностей. Mais oui, c'est vrai <Да-да, это так (фр.).>. Мы делаем свои маленькие выводы и в девяти случаях из десяти оказываемся не правы.
- Только не Эркюль Пуаро, - сказал я, улыбаясь.
- Даже Эркюль Пуаро! О, я отлично знаю, что вы всегда считали меня тщеславным, но, уверяю вас, я человек скромный.
Я рассмеялся.
- Вы - скромный!
- Совершенно верно. Правда, должен сознаться, что своими усами я действительно немного горжусь. Ничего подобного им я в Лондоне не видал.
- В этом отношении, - сухо отозвался я, - вы можете быть совершенно спокойны. Вторых таких нет. Итак, вы не рискуете вынести суждение о Карлотте Адамс?
- Elle est artiste <Она актриса (фр.
).>, - просто ответил Пуаро, - Этим все сказано, не так ли?
- Однако вы не считаете, что ее подстерегает опасность?
- Она нас всех подстерегает, - сурово сказал Пуаро. - Несчастье всегда терпеливо ждет своего часа. А что касается вашего вопроса, то скорее всего мисс Адамс ждет удача. Вы, конечно, заметили, что она еврейка?
Я этого не заметил, но теперь, после слов Пуаро, я увидел, что в ее лице действительно есть что-то семитское. Пуаро кивнул.
- Значит, она удачлива. Хотя следует сказать, что есть такая дорога, на которой и ее может постигнуть несчастье - мы ведь говорим о несчастье.
- Что вы имеете в виду?
- Любовь к деньгам. Таких, как она, любовь к деньгам может лишить благоразумия и осторожности.
- Такое может случиться с каждым, - сказал я.
- Вы правы, но вы или я, во всяком случае, помнили бы об опасности. Мы бы взвешивали за и против. А если человек слишком любит деньги, то все остальное остается как бы в тени.
Его серьезность рассмешила меня.
- Королева цыганок Эсмеральда сегодня в хорошей форме, - поддразнил я его.
- Психология людей очень интересна, - спокойно продолжал Пуаро, - невозможно интересоваться преступлениями, не интересуясь психологией. Профессионала занимает не сам акт убийства, а то, что лежит за ним. Вы меня понимаете, Гастингс?
Я заверил его, что понимаю.
- Я замечал, Гастингс, что, когда мы работаем над каким-нибудь делом вместе, вы всегда побуждаете меня к физическим действиям. Вам хочется, чтобы я измерял отпечатки подошв, разглядывал сигаретный пепел и ползал бы по полу в поисках доказательств. Мне никак не удается убедить вас, что если удобно устроиться в кресле и закрыть глаза, то решить любую проблему становится гораздо легче.
- Только не мне, - сказал я, - когда я удобно устраиваюсь в кресле и закрываю глаза, со мной всякий раз происходит одно и то же.
- Знаю, - кивнул Пуаро, - это странно! В такие минуты мозг должен работать с особой четкостью, а никак не спать. Умственная деятельность - это так интересно, так стимулирует! Функционирование маленьких серых клеточек доставляет интеллектуальное наслаждение. Они, и только они, выводят нас из тумана к правде...
Честно говоря, я всегда переключаю свое внимание на что-нибудь другое, как только Пуаро упоминает о маленьких серых клеточках. Я столько раз о них слышал!
На сей раз мое внимание было направлено на четырех сидевших неподалеку людей, и когда я почувствовал, что монолог Пуаро приближается к концу, то заметил с усмешкой:
- Вы неотразимы, Пуаро. Прелестная леди Эджвер не в силах оторвать от вас взгляда.
- Должно быть, кто-то объяснил ей, кто я такой, - ответил Пуаро, безуспешно напуская на себя скромный вид.
- Скорее, это ваши знаменитые усы, - сказал я, - она потрясена их красотой.
Пуаро нежно коснулся усов рукой.
- Да, они уникальны, - констатировал он. - Ах, мой друг, - цитирую вас - “зубная щетка”, которую носите вы - какой это ужас - какое варварство - какое насилие над природой! Ступите на верный путь, пока не поздно, умоляю вас!
- Смотрите-ка, - воскликнул я, пропуская возгласы Пуаро мимо ушей, - она встает! Кажется, она собирается подойти к нам. Брайан Мартин старается ее удержать, но она его не слушает.
И действительно, Сильвия Уилкинсон, поднявшись со своего места, решительно направилась к нашему столику.