После концерта я увидела его глаза, и все закрутилось с невероятной скоростью. До сих пор не понимаю как, но он меня увлек. В нем было что-то от артиста, что-то от азартного подростка, а остальное я вообще не разобрала. Настоящая любовь с первого взгляда. Какая глупость… Всегда надо помнить, что нам понравилось в человеке в первую очередь. В моем случае это оказалась задница. Мы ушли вместе, и я начала ездить с ним на все его концерты. За двадцать шесть лет своей жизни я ни разу не была в ночном клубе, и вот всего за три месяца я посетила все злачные места нашей округи. Ради него я забросила подруг. Он говорил мне, что я нужна ему. Хуже всего было, когда он «творил». Становился злой, как цепной пес. Что удивительно — только со мной. Мог часами сидеть перед телевизором не шевелясь и вдруг неожиданно взрывался. Уезжал на своем мотоцикле, заявляя, что ему нужны новые шмотки. Я и раньше слышала, что у творческих натур бывают подобные кризисы. Не стану спорить, но уверена — это не касается тех, у кого есть талант. Мы проводили вместе все время. Я слушала, как он рассказывает о тысяче вещей, которые собирается сделать, наблюдала, как он листает свои журналы с мотоциклами, смотрела, как он занимается со мной любовью, не сводила с него глаз, когда он искал вдохновение все равно в чем — в Интернете или в пакетах с завтраками «Миль Попс». Что там может вдохновить, в смеси «Миль Попс»? Какой же я была глупой… Чтобы помогать ему, я бросила учебу и устроилась на первую попавшуюся работу — в банке «Креди Коммерсиаль», отделение «Центральное». Днем ходила на семинары по мотивации, чтобы научиться лучше впаривать неизвестно что уже и так разорившимся клиентам, а вечерами меня ждали концерты и истерики. Не стану вам рассказывать, как однажды вечером в приступе мании величия Дидье в конце второго припева бросился в объятия «своей» публики, чтобы его несли на руках, как рок-звезду… Но два десятка плешивых зрителей расступились, и он плюхнулся на пол, как пакет йогурта. Я должна была увидеть в этом знак.
Разумеется, Дидье переехал жить ко мне. Я оплачивала все. Он относился ко мне как к своей фанатке. Я это сознавала, но всякий раз находила этому оправдания. Наша лав стори продлилась два года. Я прекрасно понимала, что мы не сможем быть вместе всю жизнь, но часто — я вам в этом уже признавалась — мне бывает сложно смотреть в лицо реальности. В итоге мой вокалист ушел, а я осталась заложницей работы ради куска хлеба в банке, который считает себя «единственным достойным доверия». С этого момента моя жизнь покатилась под откос. Сначала одиночество, потом вечеринки с незамужними подружками. Играем в дебильные игры, делаем вид, что дорожим своей свободой, утверждаем, что жизнь намного лучше без этих кретинов мужского пола. Повторяем это друг другу до тех пор, пока одна из нас наконец не влюбляется. Успокаиваем друг друга как можем. Я говорю «одна из нас», но точнее будет сказать «одна из них», потому что я чувствую себя словно посреди пустыни. Вокруг меня нет ничего живого. На этих вечеринках нас становится все меньше. Иногда бывшие возвращаются. Настоящий клуб «брошенок». Теперь, когда я об этом думаю, самым трогательным мне кажется именно то, о чем мы друг другу не говорим. Все эти взгляды, не участвующие в комедии, которую мы разыгрываем, чтобы не раскисать. В них есть нечто вроде нежности, сочувствующей, неловкой, едва заметной, но реальной. И приходим мы вовсе не за идиотскими играми, а именно за этой стыдливой солидарностью. А когда возвращаемся в одинокий дом, там нас поджидают безжалостные вопросы: «Любила ли я когда-нибудь? Наступит ли моя очередь? И есть ли она вообще, эта любовь?»
Проплакав в поезде два часа семнадцать минут, я вышла как раз с этими вопросами в голове. Пересекла полгорода пешком. Стоял прекрасный летний вечер. Мне не терпелось вернуться на свою улицу, в свой маленький мирок, но судьба еще не до конца разобралась со мной.
Мне не терпелось вернуться на свою улицу, в свой маленький мирок, но судьба еще не до конца разобралась со мной. Ты думаешь, что прекрасно знаешь свое окружение, но стоит измениться всего одной детали, и вся твоя жизнь может пойти по другому руслу. Причем происходит это нежданно-негаданно…
3
Я очень люблю свою улицу. Здесь все привычное, родное, настоящее. Дома старые, человеческих размеров, на балконах полно всякой всячины: растения, велосипеды, собаки. В плане инфраструктуры все тоже замечательно — от небольшого книжного магазина до прачечной. Это не крупная магистраль, поэтому посторонних людей сюда приводит только какое-нибудь дело. К западу идет небольшой уклон. Когда садится солнце, кажется, что там, внизу, — порт, горизонт, море, хотя ближайшее побережье находится в нескольких сотнях километров. Я выросла совсем недалеко отсюда. Когда мои родители вышли на пенсию и переехали на юго-запад страны, я решила остаться. Здесь я знаю всех и чувствую себя дома. Единственный раз у меня возникло желание уехать как раз после ухода Дидье. Слишком много воспоминаний, в основном плохих. Но хорошие довольно быстро одержали верх. Я восхищаюсь людьми, которые могут собрать чемодан и отправиться путешествовать, прожить год в Чили или выйти замуж за австралийца. Или просто взять билет на самолет, а по прилету разбираться на месте. Я на это не способна. Мне нужны мои корни, мой мир и особенно те, кто его населяет. Я так быстро привязываюсь к людям… Для меня жизнь — это прежде всего те, с кем я живу. Я обожаю свою семью, но вижусь с ней всего два раза в год, зато с друзьями встречаюсь почти каждый день. Зачастую ежедневное общение оказывается сильнее родственных связей. Даже моя булочница, мадам Бержеро, является частью этой странной семьи. Она уже много лет видит мою физиономию и разговаривает со мной. Она знала меня совсем маленькой, и мне кажется, что иногда, несмотря на мой возраст, ей все еще хочется протянуть мне вместе со сдачей конфетку. Ее магазин находится рядом с лавкой Мохаммеда, которая так и называется «У Мохаммеда». Она работает круглосуточно. На моей памяти сменился уже третий Мохаммед. Лично мне кажется, что так звали только первого, а тем, кто пришел ему на смену, было легче взять себе это имя, чем поменять вывеску.
Чем дальше я иду по своей улице, тем лучше себя чувствую. Если когда-нибудь я сойду с ума, потеряюсь во времени, у меня есть верное средство узнать, какой сегодня день. Достаточно посмотреть на витрину хозяина китайской кулинарии месье Пинга. Иногда мне кажется, что это тоже не настоящее его имя. За пять лет он так и не улучшил свой французский, но я почти уверена, что он специально поддерживает такой имидж. Чтобы узнать, какой сегодня день недели, достаточно посмотреть на его витрину: в пятницу он снижает цену на креветки в натуральном виде. В субботу — на соте из креветок с солью и перцем. В воскресенье креветки продаются уже в пяти специях. В понедельник они под кисло-сладким соусом — больше кислом. Во вторник — с сычуаньским перцем, в среду — в остром соусе. Если вы будете в наших краях, никогда не покупайте креветки после воскресенья. Как-то раз, когда я только сюда переехала, я купила их в среду вечером. Как же мне было плохо! Последующие три дня я почти не выходила из туалета. В итоге прочла даже телефонный справочник.
В этот понедельник, когда я шла к дому, было еще светло, стояла теплая погода. Я наслаждалась этим моментом. Прошла мимо дома Натальи, в ее окнах горел свет. Приближаясь к своему подъезду, я испытывала чувство, сравнимое с тем, когда погружаешь уставшие ноги в любимые тапочки. После трех дней, проведенных у Кароль, я наконец-то оказалась дома, на своей земле. Думаю, что даже болван Дидье понимал, что ему здесь не место. Мохаммед артистичными движениями укладывал абрикосы.
— Добрый вечер, мадемуазель Жюли.
— Добрый вечер, Мохаммед.