— Всего лишь вопрос безопасности. Дай мне свой телефон, я позвоню и представлюсь».
Перечитывая эти строчки, я почувствовала себя как в чужой стране: я понимала, что означает каждое отдельное слово, но скрытый смысл фраз, которые они составляли, постичь не могла. Оказалось, это невероятно трудно — понять значение письма, его подтекст. Неужели этот человек действительно позвонит, представится, и я узнаю, как зовут одного из любовников Милены? Поверил ли он в то, что я просто ошиблась адресом? При чем тут безопасность? Значит, ему настолько не терпится выяснить, кто я, что он готов даже потратить время на телефонный разговор? Мысли зашли в тупик, меня ждала Фрэнсис, и я решила ничего не предпринимать. Я и так поспешила раскрыть карты.
Выбранный пароль казался мне надежным. Даже я не смогу воспользоваться им, если вдруг забуду, где его записала. Но на всякий случай я все-таки удалила все полученные и отправленные сообщения не только из ящика, но и из мусорной корзины.
Я присоединилась к Фрэнсис, и мы вдвоем принялись планировать вечеринку в елизаветинском духе, а потом отправились обедать и заказали блюда, бесконечно далекие от кухни елизаветинских времен: карпаччо из тонких ломтиков тунца и миниатюрные кучки острой лапши. Мы попросили принести еще бутылочку подогретого саке, которое Фрэнсис выпила быстро и жадно. Я вспомнила водку в ящике ее письменного стола. Она придумала нанять шута и менестрелей.
— Все упирается в деньги, — задумчиво произнесла она, пока мы медленно пили кофе. — В Лондоне можно раздобыть что угодно, были бы деньги. — Затем она отодвинула свою тарелку с почти не тронутой едой и продолжала: — Конечно, кроме счастья. Но это уже совсем другая история.
Я не знала, что сказать. В других обстоятельствах я протянула бы руку и коснулась ее пальцев, спросила, что она имеет в виду, попыталась разговорить ее. Но если она обратится ко мне за поддержкой, утешать ее будет несуществующий человек. И я ограничилась тем, что пробормотала шаблонные слова сочувствия.
— А вы могли бы назвать себя счастливой? — спросила она.
Я подцепила вилкой остаток тунца.
— Трудно сказать.
— Раньше я смогла бы, — продолжала она. — Когда мы только познакомились с Миленой, а это случилось еще до нашего замужества, мы обе были немного похожи на Бет: каждый день ходили куда-нибудь развлекаться, потеряли счет мужчинам, вечеринкам и порциям выпивки. А потом все разом изменилось. Как говорится, что посеешь, то и пожнешь. Выпьем десертного вина?
— Мне уже достаточно, — отказалась я. — Но если хотите, давайте закажем.
— Нет, вы правы. Простите, я не вовремя разболталась.
После возвращения в офис сесть за компьютер мне не удалось: я взялась превратить наши идеи насчет вечеринки в связное предложение для клиентов. Оно было уже почти закончено, когда за Фрэнсис заехал Дэвид. Будучи не в духе, в мою сторону он даже не взглянул. Фрэнсис виновато улыбнулась, я торопливо извинилась и ушла.
Дома я бросилась к компьютеру, не успев даже снять куртку. В ящике меня уже ждало новое письмо.
Темой был вопрос «Кто ты?». Он же повторялся в письме — «Кто ты?»
Я пообещала присутствовать на очередном мероприятии, организованном компанией «Тусовщики», так как Бет уезжала на длинный уик-энд. Этот уик-энд и вправду был очень длинным: до целой недели не хватало одного дня.
— От вас в любом случае ничего не потребуется, — заверила Фрэнсис накануне днем. — Просто держитесь на втором плане и следите, чтобы все шло как полагается. — Она с сомнением оглядела меня. — У женщин, работающих в коммерции, свои вкусы, — добавила она. — Только представьте себе: десятки женщин-руководителей общаются и жалуются на мужчин.
Поэтому не могли бы вы… — Она замялась.
— Надеть костюм?
— Да, что-нибудь в этом роде. Спасибо, Гвен.
Костюма у меня не было. В шкафу не нашлось бы ни единой вещи, которая заслужила бы одобрение Фрэнсис. Единственным костюмом в нем был зеленовато-серый, который Грег надевал на нашу свадьбу. Даже в припадке слепой ярости у меня не поднялась рука сжечь его. Я вытащила костюм и осмотрела его. Он был великолепным, легким, простого покроя. Самая дорогая одежда, какую кто-либо из нас покупал за всю свою жизнь. Я приложила костюм к себе: немного длинноват, но я могла бы подшить штанины и подпоясаться ремнем. Примерив костюм, я ошеломленно замерла: костюм преобразил меня, придал франтоватую андрогинность. Под пиджак я надела белую рубашку, галстук сымитировала с помощью старого шнурка. Мягкая фетровая шляпа довершила бы впечатление, но у меня такой не было, поэтому я надвинула на лоб вельветовую кепку, которую мы отыскали на Брик-лейн, подобрала под нее волосы и вдела в уши сережки-гвоздики. Теперь я не походила ни на Элли, ни на Гвен.
В запасе у меня еще оставалось время, поэтому я сварила кофе и, чувствуя себя наркоманкой, поспешила к компьютеру и уставилась на письмо, которое получила вчера. Необходимости в этом, конечно, не было — я и так помнила присланные мне два слова: «Кто ты?» Я никак не могла придумать способ выяснить, кто такой этот «рыбак». Разумеется, о том, чтобы дать ему номер моего домашнего телефона или мобильника, не могло быть и речи. Мне не хотелось ни разговаривать с ним, ни дать ему услышать мой голос. Но какой-нибудь номер назвать ему все равно придется.
Я уставилась на свой новый почтовый адрес — ¡4F93nr4wQ5@hotmail.co.uk. И вдруг меня осенило: можно же просто повторить фокус с почтой, завести новый мобильник! На звонок я не отвечу, зато узнаю его номер.
Я успела купить телефон с предоплаченным тарифом и явилась на обед «женщин, работающих в коммерции» вовремя. Обед состоялся в самом центре Сити, в полуподвальном зале со сводчатым потолком, приглушенным освещением, древней каменной кладкой стен и слабым эхом. В одном конце зала пылал камин. Искрились стройные бокалы, из которых никто не пил, потому что все собравшиеся предпочитали минеральную воду, сверкало начищенное столовое серебро. Обстановка казалась старомодной и какой-то мужской.
И даже одежда собравшихся напоминала униформу: почти на всех были элегантные юбки, жакеты и платья черного, серого и темно-коричневого цветов, белые блузки, изящные туфли, на пальцах и в ушах поблескивали неброские золотые украшения. Дамы плавно сходили по лестнице, отдавали обслуживающему персоналу кашемировые пальто, кожаные перчатки и тонкие портфели и присоединялись к остальным, всем видом скромно, но недвусмысленно заявляя о своей состоятельности. Я почувствовала себя жалкой оборванкой.
Но Фрэнсис, увидев меня, изумленно подняла брови.
— Выглядите изысканно, — с улыбкой отметила она. — У вас определенно есть чувство стиля, Гвен.
Я так и не поняла, комплимент это или завуалированное оскорбление.
Вернувшись домой, я достала новый мобильник из коробки и поставила его подзаряжаться, а потом вошла в почту. «Вот мой номер», — написала я, набрала несколько цифр и нажала кнопку «Отправить».
Сообщений на автоответчике накопилось столько, что пришлось наконец прослушать их: Гвен, Джо, менеджер из моего банка, Джо, Мэри, мама, Фергюс, какая-то заказчица насчет комода. Я почувствовала себя виноватой, но понимала, что ни с кем не смогу говорить до завтрашнего дня. Пока не узнаю, чем закончится моя очередная затея. Другого выхода у меня нет.
Пока я размышляла об этом, в дверь настойчиво постучали. Я поспешила было к порогу, но остановила себя. Нет, это могут быть Гвен или Мэри. Или Джо, или Фергюс. А я не в настроении общаться с ними.