Дин оставляет ей длинные сообщения на автоответчике, и от этого становится только хуже, поскольку к еегорю добавляется и его. Джоди понимает, что Дину, как и ей, досталось – это был удар исподтишка – и, может, ему от громкой брани и крика становится легче, но боль Дина – не ее проблема. Естественно, с учетом ее профессии, Джоди частенько приходится сталкиваться с подобным стереотипом, ведь люди как будто думают, что цель всей ее жизни – выслушивать их жалобы.
Теперь самое приятное для нее время – это работа. Джоди стимулируют трудности, с которыми она сталкивается в кабинете, нравятся сложные ситуации, преподносимые ей клиентами – их жизненные задачи, как они начинают сбавлять бдительность, учатся доверять, но потом их накрывает волна сопротивления. Некоторые из них более закрыты, чем другие, но, по большому счету, если человек обратился за помощью, значит, он хочет измениться, значит, душевная боль достаточно сильна, чтобы начать прикладывать какие-то усилия. Клиенты пробуждают в Джоди лучшее. С ними она и сама себе нравится больше, особенно сейчас, когда ее собственный мир претерпел такое потрясение, а оптимизм угас. С клиентами ей удается быть спокойной, восприимчивой, сострадать им, а они вознаграждают ее своим прогрессом, движением вперед. Джейн Доу недавно сказала по поводу своего мужа: «Когда он говорит мне, что делать, я чувствую себя в безопасности. Думаю, моя подчиненная позиция нужна мне для защиты». Поразительно. Джейн впервые осознала свое положение, поняла, что в своей семейной жизни она не столько жертва, сколько полноценный участник, а это важный шаг на пути самоосознания. Более того, тут также стало ясно, почему она все это терпела, хотя самому этому факту Джоди не удивлялась. Существует множество причин, почему женщина остается с мужчиной, даже когда понимает, что его не изменить, и может с уверенностью предсказать, какова будет их последующая совместная жизнь до самого конца. У ее матери тоже были свои причины. У каждой женщины они есть.
Было время, когда Джоди говорила про Тодда так: «Он – моя слабость. Я питаю к нему слабость». И себе самой, и друзьям, словно оправдывалась. Сейчас слишком уж насиловать себя ради мужчины не принято, теперь взгляд на отношения более эмансипированный. Идеология приносить собственные ценности на алтарь любви изжила себя. И даже терпение сверх определенного предела уже не особо проповедуется, хотя когда два человека изо дня в день живут бок о бок, пропитываясь жизненными установками друг друга, какие-то жертвы неизбежны. В конце отношений ты уже не тот человек, каким был в начале. Когда Джоди в чем-то обвиняла Тодда, а он извинялся, и они плакали, потом снова говорили, что любят друг друга, и так раз за разом, ей не казалось, что она от чего-то отрекается, ведь все-таки это Тодд, а он был ей важен. Ей даже нравилось, когда он бунтовал, оставаясь верным самому себе. Но он никогда не бывал в этом жесток. Ей никогда не пришло бы в голову назвать Тодда злым или мстительным. Наоборот. Если Тодда обидеть, он обязательно даст тебе еще один шанс, а если обижать его сотню раз, он даст тебе сотню новых шансов. Но Тодд всегда старался жить так, как ему захочется, и ей оставалось лишь принимать это, даже понимая, что она повторяет путь матери. Хотя Джоди делала другие выборы, жила в другие времена, получила психологическое образование, благодаря нему узнала, что ноша передается из поколения в поколение, но столкнулась именно с теми проблемами, которых намеревалась избежать.
Теперь ей лучше даются дни, если на них что-нибудь запланировано: урок по составлению букетов или ужин с кем-то из друзей. Трудно брюзжать в комнате, полной свежесрезанных цветов или в окружении хорошо одетых незнакомцев в праздничном зале ресторана. Джоди старается приглашать всех друзей по очереди, методично составляя график, чтобы никому не начало казаться, что они встречаются слишком часто. Рассказывая о случившемся, она говорит отстраненно, иногда даже со смехом, восхваляя притягательность молодости.
Рассказывая о случившемся, она говорит отстраненно, иногда даже со смехом, восхваляя притягательность молодости. Насколько она видит, ее друзья рады, что она так легко все воспринимает.
Только в разговорах с Элисон защитные бастионы падают. Они стали проводить много времени вместе, больше, чем прежде – обедать пораньше перед сменой Элисон или ужинать, когда у нее выходной. Она единственная не верит, когда Джоди говорит о случившемся так, будто это ничего не значит. И она – единственная, до кого дошло, что Джоди ждет возвращения Тодда.
– Милая, я понимаю, что ты страдаешь, но нельзя быть такой наивной. Он рассмотрел варианты и принял решение уйти. Что тебе нужно – так это хороший адвокат. Нам важно, чтобы ты крышу над головой не потеряла, да и вообще чтобы тебя не обделили. Ты же двадцать лет ему задницу подтирала.
– Не думаю, что Тодд захочет все у меня отобрать.
– В его-то положении? Я бы не стала на это рассчитывать. В любом случае, лучше подстраховаться.
Джоди приятно, что Элисон о ней заботится, но к совету подруги не прислушивается. У нее в голове бродит мысль, что люди в целом импульсивны, что им свойственно ошибаться, а потом сожалеть о содеянном. Может, надо дать ему знать, что он прощен. Может, он ждет такого знака. Если подумать, ведь ничего такого уж страшного не произошло. Даже ребенок – не великая трудность, не обязательно делать из этого проблему. Совсем уж с крошкой Тодд не много времени будет проводить. Малышу нужна только мама. А когда подрастет… даже хорошо, если в их жизни появится ребенок, будет повеселее.
Он отказывается смотреть в прошлое и опрометью бросается в новую жизнь, начиная с похода по магазинам, чтобы закупить одежду взамен оставленной. Наташа увязывается за ним, и Тодд позволяет ей помогать ему с выбором, с расчетом на то, что так он будет выглядеть более стильно и современно. Пряжка на ремне становится куда больше; появляются остроносые туфли. Он научился носить джинсы с майкой и блейзером. На новой одежде ярлычки хороших лейблов, она лучше сидит. Тодду нравится его новый образ, он входит во вкус, перестает стричься и по нескольку дней носит небрежную щетину. В итоге получается более молодой и сексапильный мужчина. Он больше не похож на человека, который вот-вот выйдет из игры. У всего этого есть и еще одно последствие, которое даже превосходит все остальное: когда они с Наташей идут куда-то вместе, никто больше не думает, что он ее отец.
По вечерам они ужинают, гуляют, ходят по магазинам, занимаются любовью. Когда Наташе надо делать домашние задания, Тодд берет на себя такие обязанности как мытье посуды и стирка. По барам она всегда ходит с ним, хотя, с учетом того, что Наташа ждет ребенка и сама пить не может, обычно она уводит его домой еще до того, как он разойдется. Ребята его из-за этого подкалывают, в особенности Клифф, называющий Наташу доминантной самкой. По выходным они берут с собой еду и едут за город, либо заказывают пиццу и смотрят кино, или же сидят с детьми кого-нибудь из соседей. Наташа говорит, что надо заводить друзей среди жильцов дома.
В одну из суббот они делают парную татуировку – кольца на плечах с переплетающейся листвой. У него от уколов иглы на глаза выступают слезы – Тодд оказался не готов к такой боли, – но ему нравится считать это обрядом посвящения, некой инициацией, символом их новой совместной жизни. Это была Наташина идея. Как она сказала, татуировки перманентные и несъемные – в отличие от обручальных колец. Хотя это не означает, что она отказывается от свадьбы. Наоборот, она сдвинула ее дату на середину декабря, по ее словам, это просто идеальное время, там и рождественские каникулы, и животик будет еще небольшой, так что она влезет в платье своей мечты.
На работе он, как никогда, полон сил и целеустремлен. Покупатель, заинтересовавшийся жилым домом в Джефферсон-парк, наконец, поставил подпись, так что осталось лишь закончить работу.