– В любом случае, никуда не уезжайте, – говорит он. – Мы свяжемся с вами в ближайшем. Будущем.
После подобного заявления на прощание он неуклюже идет к двери и сам выходит. Пару секунд она ждет, потом встает и пытается начать дышать. Кажется, что воздух в легкие совсем не попадает.
Последующие дни Джоди проводит в подвешенном состоянии, в мучительном ожидании. Время сжалось, стало силой невыносимого воздействия; кажется, что каждая секунда беспощадно сжимает ее в тисках. Она перестает ощущать вкус пищи, а вслед за этим и есть. Все силы уходят на ежедневные тренировки, так что Джоди бросает и их. Даже алкоголь утратил свою привлекательность, но его она продолжает использовать в лекарственных целях, радуясь его седативному воздействию. Следить за собой она уже не в состоянии, так что переводит все внимание на пса, готовит ему вкусную еду, разговаривает с ним во время долгих бесцельных прогулок. И словно в качестве компенсации ее апатии у него все инстинкты стали проявляться как никогда ярко.
К ее огромному удивлению, жизнь вокруг продолжает идти, как и раньше, у людей есть силы, чтобы стараться каждый день прожить на полную катушку, наполнить свое существование торжеством духа. И она уважает их за это. Джоди понимает, что у каждого есть свои проблемы, но они каким-то образом не сдаются, несмотря ни на что. Да по сравнению с ней даже у ее клиентов все отлично. Они хотя бы оставили себе возможность для движения вперед, для перемен в будущем. Пусть Мисс Хрюшка радуется своей тайной жизни, пусть Судья живет на два фронта, пусть Блудный Сын и Мэри Мэри восстают против правил, пусть Золушка отчаянно нуждается во внимании, пусть Зануда не видит, что сам себя ограничивает, пусть Бергман не может отказаться от своей мечты, а Джейн Доу – от брака, все же все они, каждый, живут лучше, чем она.
Голова набита фактами и фантазиями о жизни в тюрьме, калейдоскопом крутятся грубости и броские угрозы. Оставшись в одиночестве, без единого человека, которому можно было бы довериться, Джоди перестала сражаться, пав жертвой губительных мыслей о судном дне. Разбирательство превратится в зрелище; публика прожует все подробности их личной жизни с Тоддом. А потом, когда шумиха стихнет, все остальные займутся чем-нибудь еще, пройдет много времени, а она все еще будет сидеть в тюрьме, обменивая картофельное пюре на помаду или аспирин, а также делая всякие невообразимые низости в целях самосохранения.
Когда снова появляется семейный человек, Джоди приветствует его со стаканом в руке и забродившей реакцией. Вкус из живота поднялся в рот, как бывает, когда резко падаешь в лифте. Она ударяется в какое-то унизительно некрасивое подобострастие, но оно хотя бы оттеняется каплей раздражения. Джоди сама удивлена, что в ней осталась еще хоть какая-то готовность защищаться.
– Простите за вторжение, – говорит детектив, заходя в прихожую.
Уже спускаются сумерки, и в гостиной довольно темно. Джоди включает настольную лампу и прибавляет газ в камине. Они рассаживаются, как и в прошлый раз – она на диване, он на кресле с подголовником, – и кажется, что тогда это была репетиция, а теперь они дошли до дела.
– Налить вам чего-нибудь? Прошу меня простить, но я никак не могу запомнить, как вас зовут, – Джоди начала пить водку со льдом в обед, и хотя голова совершенно ясная, слова на выходе изо рта спотыкаются.
– Скиннер. От предложения вынужден отказаться, хотя я с радостью составил бы вам компанию.
Джоди уже забыла о его пустой любезности. Человек пришел арестовать ее, но будет делать это очень вежливо.
– Полагаю, вам в последнее время пришлось непросто. Поверьте, я не хочу усложнять вам жизнь. Я знаю, что к вам приходил еще и мой коллега, прошу прощения, что мы не можем ограничиться одной беседой. Но, как вы знаете, главная задача для нас – найти виновного и арестовать его.
Но, как вы знаете, главная задача для нас – найти виновного и арестовать его.
Наконец он начал к этому подводить – к моменту, когда он наденет на нее наручники и уведет отсюда. Вот зачем он пришел, хотя, судя по тому, что этот полицейский относится к ней явно по-доброму, возможно, он обойдется без наручников и не доставит соседям удовольствия насладиться этим зрелищем. Хорошо, что Джоди уже прилично выпила. Ее, конечно, мутит, но на трезвую голову это было бы куда хуже. Главное – успеть подлить еще, пока она дома.
– Дело в том, что мы вышли на след, и версия довольно крепкая. На начальном этапе мы столкнулись с некоторыми трудностями. Вообще сложно было представить, что это произойдет, ведь никто даже не мог опознать машину. Но в итоге все сложилось.
Он не рассказывает как, и она не спрашивает. Когда Джоди встает и начинает пробираться в кухню, его голос становится громче – чтобы ей было слышно и на таком расстоянии, и даже несмотря на звон льда в ведерке. Под конец он уже практически орет.
– Обычно, естественно, когда подозреваемого арестовывают, родственники и друзья испытывают облегчение. Но иногда кого-то эти новости не радуют или даже пугают. Все зависит от того, кто это. В данном случае, как иногда бывает, мы подозреваем человека, который состоял с погибшим в довольно близких отношениях.
Неужели нельзя сказать прямо? Что это за полицейский, если он даже арест произвести не может? Джоди глотает что оставалось в стакане, а потом наливает еще, думая, каково ей будет проснуться в тюрьме с похмелья.
– В общем, я не хотел бы, чтобы вы узнали об этом из газет, – Джоди возвращается на диван с полным стаканом, и детектив резко понижает голос. – Я так понимаю, что вы Дина Ковакса давно знаете?
– Кого? – переспрашивает она.
Следователь откашливается. Одна бровь взмывает вверх.
– Дина Ковакса. Это старый друг?
– При чем тут Дин Ковакс?
– Я пытаюсь вам все рассказать. Мы его арестовали.
– Вы хотите сказать, что арестовали Дина Ковакса?
– Прошу прощения. Я знал, что это может вас шокировать. Надеюсь, вас мое замечание не обидит, но вы очень побледнели.
– Дин не убивал Тодда, – говорит она.
– Вы, разумеется, правы, на курок он не нажимал. Но он нанял того, кто это сделал. Вам, наверное, лучше выпить кофе. Или, может, принести воды?
– Дин, – повторяет Джоди. – Вы думаете, что Дин убил Тодда.
– Мисс Бретт, пожалуйста, не вставайте. Я принесу воды.
У Джоди такое ощущение, будто она долго смотрела на солнце. Ей казалось, что она отличается от остальных преступников, другой категории, связана с высшей справедливостью, но на самом деле сетчатка ее глаз выгорела от поразительного тщеславия и гордыни. Ход ее мыслей был крайне упрощенным и своекорыстным, как у ребенка на нарциссической, доэмпатической стадии развития. Она слишком во многом заблуждалась. Например, возомнила себя главным лицом в происходящих событиях, словно все возможности и перспективы были завязаны на нее одну. Вообразила, что игра эта имеет какой-то свод правил и что она ходит на известном ей поле, где допустимы лишь определенные варианты конца.
Ей, Джоди, нравится Дин Ковакс. Он довольно приятный человек, хоть и в чем-то не прав. Но она ничего против него не имеет. Возможно, она в настоящее время немного не в порядке, не в себе, но у нее есть какие-то свои принципы, она не испорченная. Смотреть, как жизнь невинного человека будет испорчена расплатой за ее дурной поступок, она не согласна, Джоди не сможет с этим жить.
Чертов Дин. Будь он неладен. Что он такого сказал или сделал, в чем провинился, чем привлек внимание полицейских? Семейный человек ничего ей не скажет. «Боюсь, что не могу пока разглашать подробности, мисс Бретт.