Показать?
Оставив ее за столом, Келсо вернулся в спальную секцию, а девушка пригубила кофе и состроила гримасу. Он вернулся, нахмуренный, сосредоточенно изучая письмо у себя в руке.
– Твой кофе ужасный, – заметила девушка.
– Мой бюджет не позволяет лучшего, – рассеянно ответил Келсо, разворачивая письмо на столе перед собой. – Мне придется все это проверить по телефону.
– Конечно. Завтра я принесу кофе получше – наши командировочные побольше.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Ты это о чем?
– Я остаюсь.
– Здесь?
– Здесь.
– Совсем с ума сошла.
– Боже, не думала, что ты окажешься блюстителем нравов.
– Я не про то! Мне лучше работать одному, вот и все.
В его глазах девушка увидела что‑то кроме раздражения. Опасение? Нет, что‑то еще. В них был страх.
– Слушай, это прекрасное прикрытие, разве сам не видишь? Я твоя девушка. Приехала к тебе, пока ты работаешь над своей книгой.
– Это исключено.
Она перегнулась через стол, глядя на него:
– Почему? Потому что я женщина? Думаешь, я буду мешать?
– Дело не в том...
– Помнишь операцию «Джулия» несколько лет назад? Наркотический синдикат, взятый с поличным в Уэллсе? Двое сыщиков жили в коттедже в Бленкароне и никак не могли войти в контакт с местными жителями, пока не обнаружили, что их принимают за пару гомосексуалистов. И все быстро переменилось, когда к ним направили агента‑женщину, якобы секретаршу одного из них. Нужно, чтобы напарник была женщина, как ты не понимаешь?
Он молчал.
– Значит, ты считаешь, что я недостаточно компетентна.
Он по‑прежнему ничего не говорил.
– Я из отряда Браво.
Между подразделениями таможенной и налоговой службы и отрядами по борьбе с наркотиками не было большой любви – обе организации слишком стремились завоевать всю славу себе – но были две таможенные команды, которых уважали все полицейские подразделения в стране: отряд Браво и отряд Чарли.
Если девушка из отряда Браво, это свидетельствовало о ее высоком профессионализме.
– Я участвовала в операции «Мародер».
Она была компетентна. В 1979 году после восемнадцатимесячного расследования таможенная служба и гемпширская полиция захватили партию гашиша на миллион фунтов и произвели на юге двадцать три ареста.
– И я была там, когда взяли «Ведущий огонь».
Его грузом было полторы тонны гашиша на два миллиона фунтов стерлингов. Дополнительные рейды в разных районах – снова на юге – выловили гашиша еще примерно на десять миллионов фунтов.
– А когда я говорю «участвовала», я имею в виду, что действительно участвовала, а не заваривала чай и вела записи.
Он протянул ей руку:
– Ладно, ты знаешь свое дело.
– И не просто знаю.
– Я тебе верю. – Он отхлебнул кофе. – Я не хотел тебя обидеть. Я просто хотел сказать... – Он обвел рукой фургончик. – Это не место для женщины. Не следовало посылать...
– Ты ведь не боишься, что я соблазню тебя нет? Если да, то можешь не беспокоиться. Ты не в моем вкусе.
– Но это не значит, что ты не в моем.
Раздражение немного оставило ее:
– Ну, о себе я сама позабочусь.
– Хотел бы то же сказать о себе. Видишь, как тут тесно. Мы будем мешать друг другу.
– Постараюсь отгонять нескромные мысли.
Келсо усмехнулся, но девушка по‑прежнему чувствовала его тревогу. Его что‑то беспокоило, и не просто отношения между мужчиной и женщиной или между полицией и таможней.
Его что‑то беспокоило, и не просто отношения между мужчиной и женщиной или между полицией и таможней. Может быть, это связано с его репутацией? Верит ли он сам, что о нем говорят? У нее не было времени много узнать про него, кроме основных сведений, полученных в Скотланд‑Ярде. Она отмела все домыслы, сочтя их ерундой. Полная чепуха. Но на него они влияли? Девушка надеялась, что Келсо не приобрел невроза от того, что следовало отнести к простому невезению.
– У нас есть повод для тревоги, Келсо.
Он удивленно взглянул на нее.
– 79‑й и 80‑й принесли богатые уловы наркотиков. Наши совместные силы хорошо вычистили торговлю на юге Англии, но мы знаем, что товар по‑прежнему поступает в страну. Мы остаемся перевалочным пунктом на пути в Штаты и Европу. Так как же он проникает?
– Все побережье Англии идеально приспособлено для этого. Он может проникать где угодно. И вероятно, проникает везде.
– Нет, восточное побережье удобнее всего. Загруженные корабельные пути, короткая переброска через Па‑де‑Кале, много пустынных районов для захода лодок и посадки легких самолетов.
– И много береговых патрулей.
– Но товар проходит. Пусть мы снизили поток, но это остается большой проблемой. И каждый выявленный случай говорит, что проблема только обостряется.
– Какое отношение к этому имеет мое расследование? Ты знаешь, это вроде бы глухое дело.
– Большинство наших нитей берет начало в малозначительных происшествиях: след перевозчика, информация с поп‑концертов... или странное «отравление».
– Вроде того, что произошло в этом городишке? С семейством Присов?
– Именно.
– Слушай, я тоже могу тебе сказать кое‑что: никто не ожидает, что из этого что‑то выйдет. Меня сунули сюда, потому что у меня опыт агентурной работы, и нужно было на время удалить меня из Лондона.
Девушка задумалась, говорить ли ему, что она слышала о его репутации горевестника, и решила воздержаться. Если он захочет, то в свое время сам расскажет. А сейчас это может еще более омрачить их отношения.
– Как я сказала, малейшее происшествие, каким бы обособленным оно ни казалось, часто может вывести на нечто большее.
– Извини, я тебе не верю. Ты чего‑то не договариваешь.
– Ладно, я и собираюсь. Это может не иметь отношения к твоему происшествию – скорее всего, и не имеет, – но нужно убедиться.
– Продолжай.
– Пять дней назад один А‑10 с базы НАТО в Бентуотерсе утонул в Северном море.
– Я не слышал никаких сообщений.
– И не услышишь – власти молчат об этом. Официальная причина аварии – неисправность двигателя. Неофициальная – пилот спятил и направил самолет в море.
– Спятил?
– Накачался. До глюков. Словил кайф, страшный.
Келсо недоверчиво покачал головой.
– Два дня назад самолет подняли и нашли мертвого пилота, он плавал в море – видимо, выбросился, прежде чем самолет достиг воды. При вскрытии в организме нашли лизергиновую кислоту – столько, что убила бы десятерых.
Апрель 1953‑го
Он растопчет долбаный приемник, если снова услышит это рычание Гая Митчелла – «На ней красные перья». Разве нет других песен, получше? Например, Фрэнк Лэйн очень неплох. А стоны старика Минни – Джонни Рея – напоминают приступ астмы. Пустили бы немного тихого пения, которое он так любит; в этом лучше всех старики Бинг и Перри. Засунув в рот сигарету, он с ворчанием оторвал кусок «Дейли Скетч», поднес бумагу к гаснущим углям камина и воспользовался огнем, чтобы закурить.
Сэмми Фиш вытянул ноги и уронил газету на пол. Он снял очки в проволочной оправе, подышал на них и рукавом протер запотевшие стекла.