Они встали на колени, потом легли на землю, и листва сомкнулась вокруг них. Элли ответила на его поцелуи, ее желание усилилось его желанием, сладкое воспоминание о наготе их тел вызвало жар, начавшийся от груди и двинувшийся ниже, охвативший живот и просочившийся между ног, как мягкая теплая тень, играющая на поверхности кожи. Элли крепко прижалась к Келсо, провела ногой по его бедру, так что он почувствовал впадину внутри, жаждущую напора, его пальцы коснулись ее щеки, шеи, а губы уже не отрывались от ее губ.
Его рука скользнула меж пуговиц куртки, и Элли тихо застонала, когда Келсо погладил ее грудь; шелк блузки не препятствовал, а обострял чувственность. Чуть дрожащие пальцы нащупали пуговицы блузки, потом ладонь охватила голую плоть, прижав сосок, отчего он выпрямился трепетным, вибрирующим бугорком.
Элли оторвалась от него, хватая ртом воздух; ее глаза полузакрылись, губы изогнулись в гримасе то ли боли, то ли экстаза. Дневной свет, хотя и пасмурный, пробивался через листву наверху, окружив их нимбом из множества зеленовато‑серых пятнышек. Когда его бедро вдавилось в нее, ее дыхание стало глубже и участилось, влагалище открылось, и прикрывающая его материя увлажнилась от выделений, мышцы начали сокращаться. А потом – о, Боже! нет! – потом она ощутила, что не может больше сдерживаться, и потянула Келсо на себя, руки клещами обхватили его спину, и, подняв таз, Элли обернула бедра вокруг его ног. Не в силах остановиться, она входила в неистовый, неудержимый оргазм. Келсо чувствовал, что происходит, и не пытался препятствовать. Он притиснул ее еще сильнее, его руки мяли ее плоть, одеревеневшие бедра двигались в такт с ее движениями. Элли застонала, выкрикнула его имя, и тут наступил момент высшего наслаждения. Сухожилия на ее шее дернулись, голова вдавилась в землю, спина выгнулась над землей – Элли извивалась, плыла, вытягивалась; в уголках ее глаз выступили слезы, она снова вцепилась в Келсо, и все ее существо взорвалось, разлетелось на кусочки, стало вдруг тихим и спокойным, мягким и обволакивающим. Одна слеза скатилась к волосам, и сквозь дрожащие губы пробилось дыхание:
– О, Джим, извини!
Он прижал палец к ее губам, и Элли увидела его улыбку.
– Я не могла...
– Все хорошо, – перебил Келсо.
Он поцеловал ее, и она ответила с теплотой, не оставлявшей места прошлым недобрым мыслям.
– Я не могла остановиться, – наконец выговорила Элли.
Келсо хмыкнул.
– Я говорил тебе. Все хорошо. Для меня это тоже было удовольствие, Элли.
– Ты хочешь?..
Он покачал головой:
– С этим можно подождать, у нас куча времени.
Он поцеловал ее еще раз, и она ощутила, как он расслабился, как улетучилось его напряжение.
– Я думала, ты переменился. Я думала, ты не хочешь меня после этой ночи.
Келсо вздохнул:
– Дело не в тебе, Элли. Я хочу тебя очень, ты нужна мне. Но я не желаю, чтобы с тобой что‑то случилось.
Он казался опечаленным, и Элли испугалась, что он снова впадет в свое угрюмое настроение.
– Со мной ничего не случится. Разве ты не видишь: это все твое воображение.
– Хотел бы я, чтобы это было так.
– Тогда можешь не замечать меня, Джим, притвориться, что меня не существует? Притвориться, что между нами ничего не было?
Она вновь чувствовала его напряжение и отчужденность, словно его тяготили ее объятия и он хотел освободиться от них, но она не отпускала. Келсо зарылся лицом ей в волосы и на несколько мгновений прижал к себе.
– Может быть, на этот раз обойдется, – услышала она. – Может быть, сейчас мое невезение кончилось.
Но когда они сели и Элли увидела его лицо, в его глазах оставалось сомнение.
~~
Вскоре после того, как они продолжили свой путь вдоль ручья, они наткнулись на глубокую, но узкую канаву.
Она была частично скрыта в зарослях, и Элли лишь случайно заметила ее выход в ручей, поскольку шла по противоположной стороне, рассматривая берег на стороне Келсо.
– Джим, смотри!
Он проследил, куда она указывает, и, опустившись на колени, раздвинул заросли, чтобы лучше видеть.
– Возможно, это именно то, что мы искали, – сказал он. – Канава идет в направлении дома.
Келсо вздохнул с облегчением. Он понимал, что если в ближайшее время они что‑нибудь не найдут, то их догадка окажется ложной.
– Ты можешь перейти сюда? – спросил он девушку.
– С легкостью, – ответила она, поскольку ручей к этому месту значительно сузился.
Элли прошла несколько шагов назад и разбежалась. Келсо увидел, как ее нога с размаху завязла в глине на его стороне, и успел поддержать девушку, чтобы она не упала в воду.
Вместе они осмотрели канаву, и Элли нахмурилась.
– В чем дело? – спросил он.
– До меня только что дошло: никто бы не стал сливать отходы в канаву. Она прорыта не для того.
– Конечно.
– Значит – если на этом участке фабрика – они не стали бы рисковать, используя канаву.
– Если только у них был выбор.
Элли приподняла бровь.
– Не забывай, это сельская местность, – объяснил Келсо. – Эшли‑холл довольно далеко от города и не соединен с канализационной системой. Так что им тут приходится пользоваться выгребной ямой. В зависимости от ее размера, яму могут выгребать три, четыре, может быть, пять раз в год. Даже если там есть отстойник, хотя бы раз в год его надо очищать. А это рискованно.
– И им приходится пользоваться этой канавой.
– Это моя догадка. Отходы нужно куда‑то выбрасывать, но я склонен думать, что эта канава сделана на всякий случай, и только для безобидных веществ, которые легко распадаются. Кислота попала туда по ошибке.
Элли вроде бы повеселела.
– И это была большая ошибка. Будем надеяться, ты прав.
Они продолжили путь через заросли, следуя вдоль канавы, оба возбужденные тем, что ее тщательно скрывали. В конце был резкий подъем, и там Келсо обнаружил торчащую из нижней части насыпи трубу.
– Держу пари, она идет из дома, – сказал он Элли и, заметив что‑то в траве, опустился на колени. – Смотри‑ка!
Элли содрогнулась, увидев дохлую полевую мышь, – глазки‑бусинки безжизненно остекленели, рот раскрылся в оскале мелких зубов, словно мышка протестовала против смерти. Тело еще не разложилось, и Келсо ткнул его пальцем.
– Я бы сказал, она умерла дня два назад, не меньше. И нет никаких видимых причин смерти, но это явно не возраст.
– Отравилась?
Они с мрачным удовлетворением переглянулись.
– Очень может быть, – сказал Келсо.
Он быстро взобрался на насыпь, потом опять соскользнул вниз.
– Мы не так далеко от дома, – сообщил он Элли. – Я хочу, чтобы ты забрала мышку и сделала вскрытие. Нужно точно узнать, что ее убило. – Элли попыталась запротестовать, но он поднял руку: – Если мышка умерла от химического отравления – а особенно, если это вещество используется для изготовления наркотиков, – у нас будет убедительное доказательство, что наша догадка верна. И будет достаточно оснований, чтобы устроить у Слодена обыск.
– Но почему мы не можем вернуться вместе?
– Потому что я хочу еще здесь порыскать.
– Зачем? Пока и этого достаточно. – Она указала на мертвую мышку.
– Хотелось бы выяснить, как они завозят сырье. Тут недалеко до моря, его должны доставлять на лодке.
– Тогда почему мне нельзя остаться с тобой? Ты просто снова пытаешься избавиться от меня.