И увидела, что ее собачку покрывает капающий слюной Спайк.
– А ну отстань от нее, отродье! – завизжала принцесса и пнула Спайка ногой.
Принцесса Анна, услышав, как Спайк взвыл от боли, вылетела на крыльцо и завопила:
– Еще раз пнешь мою собаку, я тебе башку оторву, стерва!
Принцесса Кентская подхватила За – За и, чмокнув в крошечную скуксившуюся мордочку, просюсюкала:
– Напугала тебя эта слюнявая горилла, а, золотко?
Анна ласково пошлепала Спайка по макушке и сказала:
– У меня по крайней мере собака как собака. А развращенное убожество у тебя на руках – это какая‑то четвероногая Барби в шерсти.
Как именно началась драка между ними, история умалчивает. Спигги клялся, что первый удар нанесла принцесса Кентская, между тем менее пристрастный свидетель, мистер Анвар, утверждал, что это Анна запрыгнула супостатке на спину и завопила: «Вперед, моя поняшка!» Дерущиеся дамы – не такое уж редкое зрелище в переулке Ад, но члены клана Виндзоров в этом шоу выступали впервые. Люди слышали, как принцесса Кентская верещала, что Анна, мол, вышла за дворнягу. Анна в ответ орала, что у Спигги, в отличие от некоторых, хоть есть подбородок.
Маддо Кларк вынес на лужайку складной стул и устроился посмотреть, как немолодую лощеную прошмандовку будут валять в грязи. Наконец Спигги разнял дерущихся и утащил Анну домой, приговаривая:
– Брось, Энни, она того не стоит.
Маддо Кларк похвалил рукопашную подготовку принцессы Кентской и предложил свою помощь в избавлении от вымазанной грязью одежды, получив отказ, сложил стул и побрел восвояси.
Раздав банки, королева оставила Гарриса на попечении Чарльза и Камиллы, а сама отправилась домой надеть шляпу, пальто и перчатки. Убедившись, что удостоверение в сумочке, она вышла за дверь и двинулась к полицейскому кордону. Инспектор Лэнсер, избегая взгляда Елизаветы, взмахом разрешил ей проходить. В обычных обстоятельствах королева произнесла бы несколько приветливых слов – однажды они целых пять минут беседовали о погоде, – но сейчас она не смогла заставить себя говорить с инспектором.
У дверей интерната она ждала дольше обычного, без конца нажимая на кнопку звонка, а потом барабаня в дверь кулаком. Ей открыла незнакомая санитарка, катившая старушку в инвалидном кресле, и спросила с польским, как показалось королеве, акцентом:
– Что вы хочете?
Королева просунула ногу в дверь и сказала:
– Я пришла навестить мужа, мистера Виндзора, он на верхнем этаже.
Королева достала удостоверение; санитарка глянула на него и позволила ей войти.
Вонь чуть не сбила королеву с ног. Воздух словно сочился невидимыми зловонными веществами. Старушка в коляске обратила к королеве желтое лицо и прошептала:
– Ваше величество, меня здесь убивают.
Королева поспешила к лифту, но санитарка крикнула ей вслед:
– Он поломатый, лифт.
Взбираясь по лестнице и поминутно останавливаясь перевести дыхание, Елизавета слышала жалобные голоса своих сограждан, полные растерянности и страха, – голоса тех, кого она звала когда‑то подданными. И молодой грубый голос, отдававший команды кому‑то, кто явно не желал подчиняться.
Войдя в палату к мужу, она увидела, что Гарольд Баньян пытается донести до рта принца Филипа чайную ложку с йогуртом, однако мешала инвалидная коляска.
Увидев королеву. Баньян воскликнул:
– Слава богу, вы пришли!
Облик мужа встревожил Елизавету. За те шесть дней, что они не виделись, Филип как будто вдвое усох. Королева с трудом узнавала мужа в маленьком старичке, чья голова покоилась на замызганной подушке.
Баньян указал ей на многочисленные тарелки на тумбочке возле кровати Филипа:
– Он ничего не ел. И пить, надо думать, тоже не пил.
И пить, надо думать, тоже не пил. Нам тут тугонько пришлось.
Пока королева пыталась напоить мужа водой из стакана. Баньян откатился к окну и уставился на улицу.
– Остается только наложить на себя руки, и стране окажу услугу, – сказал он. – Я никому не нужен, никто по мне не заскучает, я просто треклятая обуза. В этой стране быть стариком – преступление, за которое полагается наказание.
– Мистер Баньян, я уже здесь, и я вам глубоко благодарна за то, что вы пытались поддержать моего мужа.
– Я вовсе не поддерживаю монархию, просто он тоже человек, – буркнул Баньян.
Королеву так тронуло, что Баньян признал Филипа человеком, что она сказала:
– Может, когда починят лифт, кто‑нибудь из наших внуков свозит вас в библиотеку.
Баньян кивком поблагодарил и продолжал смотреть в окно на Англию, которой больше не узнавал.
Спустившись в первый раз с дивана и опробовав, держат ли его лапы, Гаррис объявил Сьюзен.
– Я воспрянул духом. Я всего лишь маленькая корки, но я не стану молча сносить этот антисобачий бред.
– Тебя чуть не убили, – проскулила Сьюзен. – Гаррис, не лезь на рожон!
Гаррис гавкнул:
– Я созываю сход. Я хочу, чтобы пришли все собаки поселка Цветов.
– Все собаки? – поразилась Сьюзен. – Что, и наши враги?
– Наши враги – люди, а не псы, – пролаял Гаррис.
И потихоньку стал взбираться по лестнице, то и дело останавливаясь перевести дух, поскольку лапы все‑таки еще слегка подкашивались. Старею, подумал он.
В спальне Гаррис заполз под кровать и там, в темноте и тишине, принялся думать. Когда королева, разыскивая Гарриса, опустилась на колени и стала выманивать его плюшками, которые испекла специально для него, он зарычал:
– О, прошу тебя, женщина, можешь ты не дергать меня?
Королева поднялась на ноги и сказала Сьюзен:
– Наш малыш уже выглядит на свои годы.
Королева и Сьюзен спустились на кухню, а Гаррис, устроившись в подкроватной тесноте, начал планировать революцию.
Камилле не терпелось тоже выйти на люди.
– Домоседка из меня никакая, – поделилась она с Беверли Тредголд, которая зашла справиться о здоровье Гарриса.
Услышав, что Гаррис «что‑то тихий и задумчивый, но в остальном вполне здоров», Беверли как будто даже огорчилась. Она‑то уже предвкушала горестные похороны в саду королевы. Хоть какой‑то повод нарядиться.
Выходя из клуба, Грайс увидел принцессу Кентскую – женщину, которой всегда восторгался. Принцесса шла ему навстречу – За – За в одной руке, пакет с покупками в другой. Деловое предложение, с которым Артур Грайс подступил к принцессе Кентской, весьма потешило ее самолюбие. Грайса смущало, что жена у него, хотя еще вполне себе клевая телка в свои сорок один, все же далеко не леди. Он боялся, что Сандра не сможет держаться как надо, когда они начнут тусоваться с элитой. Однажды он повез жену в кругосветное путешествие, думая, что после ей будет о чем потрещать с гостями, но чудеса света Сандру не заинтересовали.
Увидев мост Харбор – бридж в Сиднее, она сказала:
– Что же он мне напоминает?.. А, ну да, что нужно попросить у стюарда еще плечиков.
О Венеции высказалась так:
– Пора им уже проснуться и засыпать на фиг ихние каналы. Могли бы построить хоть десяток дорог.
А погуляв по Риму заключила:
– Тут будет ничего, если отремонтировать всю эту разруху.
И не то чтобы она была тупицей – нет, Сандра могла сложить столбиком в пару секунд, да и в коммерции шарила. Она была единственным известным Грайсу человеком, который хоть иногда следил за индексом Доу-Джонса.