Я понял, что вы… Да. Изумительно.
Камилла села, и снова повторился спектакль с проверкой жетона. Дуэйн еще стоял на одном колене, когда в гостиную спустился Грэм.
Чарльз забормотал:
– Констебль Локхарт, это… э… наш…
– Инспектор по безопасности быта, – пришла на помощь Камилла.
– Да. Инспектор, – согласился Чарльз.
– Мы знакомы, – сказал Грэм.
– Да, – подтвердил Дуэйн. – Как проверка?
– Нормально, – уклончиво высказался Грэм.
Не удержавшись, Дуэйн смутил его вопросом:
– Непростое занятие – оценивать опасность, а? В смысле, что вы считаете опасным?
– Опасности начинаются при рождении. Само рождение может быть весьма опасным событием.
Дуэйн решил поддразнить еще.
– Полагаю, всегда есть опасность утратить связь с матерью.
– Ну, это риск незначительный, – сказал Грэм, глядя на Камиллу. – Большинство матерей довольно цепко держатся за своих новорожденных.
Увидев выражение лица Камиллы, Дуэйн устыдился и поспешил откланяться, заявив, что должен расследовать происшествие в переулке Шлюх. Он вышел за порог с пылающими щеками. После того как поступил на службу в полицию, Дуэйн уже не раз нащупывал в себе садистскую струнку, которая не очень ладно уживалась с его более человеческими сторонами. Но Грэм и ему подобные прямо‑таки вызывают враждебность. Дуэйн видел, что этот примерный и самоуверенный субъект вряд ли хоть раз в жизни усомнился в себе.
Дуэйн мечтал о том, как они с Пэрис будут читать ««Во чреве кита» и другие эссе». Он так и видел эту картину: они вдвоем в постели, голые, укрытые простыней; Полтин – ник спит в соседней комнате. Обсуждают эссе Оруэлла и жарко спорят о склонности автора к простым словам. Наверное, Пэрис стиль Оруэлла кажется слишком уж рабоче – крестьянским.
Утром, когда Дуэйн положил на кофейный столик в гостиной Пэрис «Скотный двор», она сказала:
– Я уже читаю другую книгу. Взяла в библиотеке в торговом центре.
Дуэйн огорчился, но постарался не подать виду.
– Какую?
– Щас принесу. – Пэрис выбежала из комнаты.
Над головой Дуэйна заскрипели половицы.
Он заметил, что у Полтинника прорезалось еще несколько зубов. Мальчик сидел на полу в круглом манеже и мусолил пластиковый флакон из‑под жаропонижающего сиропа. Дуэйн кинул в манеж несколько игрушек, но Полтинник не обратил на них внимания. Вошла Пэрис с книгой в мягкой обложке и протянула ее Дуэйну. «Ни пенсом больше, ни пенсом меньше».
– Это… – начала Пэрис.
Дуэйн свирепо перебил ее:
– Я знаю, кто написал!
– Что такое? – не поняла Пэрис. – Я думала, вам будет приятно.
– Приятно? – воскликнул Дуэйн. – Я хочу чтобы вы читали литературу!
Он чувствовал себя так, будто Пэрис предала его, спутавшись с каким‑то недалеким ухарем, который завлек ее хорошо закрученным сюжетом, но в итоге все равно бросит, оставив вместо удовлетворения укоры совести. Дуэйн забыл, что они с Пэрис ни разу нигде не были вместе и даже не сказали друг другу о взаимном интересе.
– Разве не все книги – литература? – удивилась Пэрис.
– Нет. У вас в руке бестселлер!
– Это хорошая книга, – упрямо стояла на своем Пэрис.
– Но не великая, – не сдавался Дуэйн. – Хорошее – враг великого.
Пэрис села и взяла в руки «Скотный двор». С сомнением взглянула на обложку.
– Про что это? – спросила она.
Пэрис села и взяла в руки «Скотный двор». С сомнением взглянула на обложку.
– Про что это? – спросила она. – Про свинок?
Дуэйн объяснил, что это аллегория советской России.
– Пожалуй, гляну, когда дочитаю ту, – решила Пэрис.
– Раз уж я здесь, надо проверить жетон, – пробурчал Дуэйн.
Пока он проверял, Пэрис сказала:
– Я бы хотела сделать так же, как Джулия в «Восемьдесят четвертом», знаете, убежать куда‑нибудь, где за мной никто не будет наблюдать.
– Теперь некуда убежать.
– Да и все равно, – вздохнула Пэрис, – меня бы поймали и отправили в комнату 101.
Тут Дуэйн понял, что Пэрис пытается переиграть сюжет, и не упустил момента.
– Если бы вас послали в комнату 101, я бы помог вам бежать и крысы бы вас не тронули.
Пэрис выглянула в окно посмотреть, куда направлена камера наблюдения, и, убедившись, что объектив нацелен в другую сторону, прошептала:
– Я прочту потом «Скотный двор».
И тронула Дуэйна за руку. Юный констебль воспарил. Это легкое прикосновение воодушевило его: он взял руку Пэрис и сжал в своей. Их пальцы переплелись. Полтинник что‑то крикнул, Дуэйну почудилось нечто похожее на «Тоталитаризм!». Но, конечно, он понимал, что этого не может быть, ребенок вряд ли еще научился говорить «мама» или «гав – гав». Дуэйн и Пэрис немного посидели молча, наблюдая за неуклюжими попытками Полтинника нахлобучить один кирпичик конструктора на другой.
– Завтра принесу каких‑нибудь детских книжек. – Дуэйн окинул комнату взглядом и решил, что в нишах по сторонам от камина отлично встанут книжные стеллажи.
Сначала о главном: твое письмо надежно заперто в сейфе банка «Коуттс».
Твоя новость об этом малом, Грэме, – просто бомба. Майлз Фернли – Вуд, мужик из «Берка», говорит, что по новому закону бастарды наследуют, мать их, землю!!! Голубые и прочие извращенцы имеют такие же привилегии, которыми пользовались мы с тобой, пока круглоголовые не взяли верх. Кстати, что бы сделал Оливер Кромвель с этой новой кромвелианской бандой, которая берет налоги с казино и стрип – клубов, одному Господу известно.
Вчера вечером я видел Джека Баркера на обеде; он облажался по полной. За нашим столом даже поспорили, пьян он или безумен. Справа от меня сидел Джереми Паксмен, а слева парень по имени Рик Стейн, знаменитый, судя по всему, тем, что отменно готовит рыбу. Паксмен сказал, что его предки были бедняки и чуть ли не ходили по миру. Когда я заметил, что бедность – это естественный механизм отсева зерен от плевел, он обозвал меня мерзостным паяцем и весь остаток обеда говорил только с соседкой напротив, костлявой женщиной с причудливым вкусом в одежде, которая сказала, что работает на Би – би – си! Я услыхал, как она говорила, что у Би – би – си есть серьезные сомнения по поводу правительственной антисобачьей пропаганды.
Я крикнул ей, заглушая Паксмена: «А не хватит ли выполнять грязную работу за правительство и пасовать перед Баркером?»
Она ответила мне за спиной Паксмена, что в верхние эшелоны Би – би – си проникли кошатники. Не стану утверждать, будто это меня удивило, ведь общеизвестно, что кошек предпочитают гомосексуалисты и кисейные интеллектуалы.
Я каждый день контактирую с Сынком Инглишем, который доказывает, что из него выйдет великолепный лидер нашей партии. Его пес Билли постоянно на первых страницах как серьезных газет, так и скандальных листков. В опросах Сынок сейчас идет ноздря в ноздрю. Потребуется ли фотофиниш и расследование распорядителей? Или он завалится на бичерс – бруке?
Признаюсь, меня немного тревожит твой сын Грэм.