Мадам Тету спустилась с Жоаном в подвал за змеями.
— Где ты нашел этого ангелочка? — ласково спросила старушка.
— Боюсь, мадам, что она спустилась с неба и через несколько дней снова нас покинет.
— Ты влюблен, мой мальчик, по глазам вижу. — Мадам Тету вытерла руки о фартук и заботливо пригладила ему волосы. — Не упускай свой шанс, настоящая любовь случается всего раз в жизни, и если не воздашь ей должное, то будешь несчастен до конца своих дней...
Вытащив связку ключей, она открыла зеленую дверь, изъеденную влагой и морской солью.
Этих воздушных змеев он мастерил своими руками, коротая одинокие часы досуга. Затачивал тонким ножом стебли тростника, раскрашивал восковую бумагу и сооружал цветные восьмиугольники, к которым потом приделывал длинные хвосты из зеленых, оранжевых, синих, желтых и красных лоскутков. (Мадам Жозефина одобряла его рукоделие и положила ему с собой в котомку про запас целый ворох всевозможных обрезков ткани.) Благодаря своим радужным шлейфам его змеи в полете выглядели великолепно, затмевая всех прочих. Сейчас они пахли плесенью от долгого бездействия, но, как только Жоан отряхнул их от пыли, заиграли не хуже прежнего.
Помогая приводить их в порядок, мадам Тету великодушно предложила:
— Сегодня вечером, если хочешь, приходи со своим ангелом ко мне на буйабес, я приглашаю. У меня он особенный, такого нигде больше не отведаешь. Приходи, мой маленький принц. — Она добродушно подмигнула.
— Благодарю вас, мадам. Только, видите ли, у меня сегодня что-то неладно с желудком.
— Мой маленький принц... — ее голос потеплел, — желудок тут ни при чем. Любовь это, и ничего более. И знаешь, что я тебе скажу, mon cherie? Любовный недуг только любовью и лечится. Томление усугубляет симптомы, но и пресыщение тоже. Это лекарство нужно научиться принимать в меру.
— Что вы говорите, мадам!
— Уж послушай старуху, которая и сама любила когда-то... Никто не разбирается в любви лучше стариков.
Жоан поднялся по лестнице, неся в руках змеев; их роскошные хвосты лениво волочились за ним по полу. Он обещал мадам Тету, что они придут вечером, хотя еще не решил, когда и как сказать об этом девушке. Наверху Соледад ждала его в одиночестве. Пубенса, предвидя, что скоро станет третьей лишней, ушла на пляж, дабы в тишине и покое почитать «Мадам Бовари». Через окно Соледад показала Жоану, где расположилась кузина, — издалека еле виднелось ее лиловое платье на берегу моря.
Они сердечно попрощались с хозяйкой и вышли из ресторана, веселые и довольные. От утреннего недомогания не осталось и следа.
Все дальше уходили они по набережной от того места, где сидела Пубенса, попутно высматривая удобный песчаный пригорок, на который можно забраться и подождать ветра. Но летний воздух оставался неподвижен.
— Где прячется ветер, когда не дует? — спросила Соледад, не сводя с него влюбленных глаз.
— В твоей душе, — улыбнулся Жоан, вкладывая в ответный взгляд всю силу своего чувства.
Он не смел позволить себе большего, чем просто смотреть на нее, но желание ее поцеловать потихоньку становилось невыносимой мукой. Вместо этого Жоан вытащил из кармана карандаш и листок бумаги, который разорвал надвое и половинку протянул Соледад, чтобы она записала желание. Затем подробно посвятил ее в искусство управления воздушным змеем.
— Только писать нужно искренне, с открытым сердцем, — предупредил он напоследок.
— Ты первый, — испуганно попросила она.
Жоан взял карандаш и мелкими-мелкими буквами, чтобы уместить свою мечту на маленьком клочке бумаги, исписал его от края до края. Перечитав написанное и поцеловав листок, он сложил его по диагонали, надорвал посередине и убрал в карман брюк.
— Прочитать тебе не могу, иначе не сбудется, — пояснил он.
Соледад задумалась, покусывая кончик карандаша.
Соледад задумалась, покусывая кончик карандаша.
Наконец ей удалось поймать нужный настрой, и слова полились сами собой. Пока она излагала на бумаге свое заветное желание, словно вздох вырвался у моря — и легкое дуновение ветерка ласково коснулось ее волос. Теплый и еле заметный, но все-таки ветер! По мере того как она выводила строку за строкой, он становился все ощутимее.
— Боже, Соледад! — восхитился Жоан. — Ты умеешь призывать ветер!
И действительно, бриз неуклонно усиливался. Когда она закончила, клочок бумаги уже рвался у нее из рук. С торжествующей улыбкой Соледад сложила его, в точности повторив действия Жоана, и, целомудренно отвернувшись, спрятала за корсаж.
Призванный ею ветерок тем временем разошелся, разгулялся по побережью, грозя превратиться в самую настоящую бурю. Соледад подбросила своего змея, и тот взмыл вверх, распуская свернутый кольцами хвост, затрепыхался, заметался по воздуху, чуть не сбив девушку с ног. Жоан бросился на помощь. Соледад звонко хохотала, глядя, какие пируэты ему приходится выделывать, чтобы выровнять змея, который словно отплясывал какой-то безумный чарльстон, дергаясь то влево, то вправо. Разноцветный лоскутный хвост затейливо извивался в воздухе.
Справившись наконец со змеем, юноша передал бечевку Соледад и запустил своего, до сих пор покорно лежавшего на земле. Жоан бежал с ним по пляжу, пока ветер не сжалился и не подхватил змея, принимая его под свою опеку. Теперь в небе танцевали два змея, сходясь и расходясь, будто дразня друг друга ритмичным покачиванием элегантных хвостов. Пришла пора отправить вверх по веревке свои желания.
Жоан обернул свой листок вокруг веревки в самом низу, закрепив его в месте надрыва. Соледад последовала его примеру. Повинуясь порыву ветра, послания решительно заскользили вверх.
Чем выше поднимались бумажки, тем беспокойнее вели себя змеи. Справляться с их виражами становилось все труднее. Увидев, что веревки вот-вот перехлестнутся, Жоан попытался отойти подальше, но не успел. Змей Соледад сделал головокружительный скачок и обвился вокруг его змея. Внезапно небо из лазурного стало серым. Ветер утратил свое игривое дружелюбие и с нарастающей жестокостью принялся швырять яркие восьмиугольники по воздуху, все больше запутывая веревки.
Змеи сталкивались, калеча друг друга ударами. Длинные хвосты отчаянно рвались на волю, стремясь продолжить танец, но только сильнее затягивали образовавшиеся узлы. Клочки бумаги, дрожа на ветру, казалось, изо всех сил пытаются удержаться, не сорваться вниз. Жоан и Соледад отчаянно тянули на себя веревки, пытаясь смотать их и вернуть змеев из опасного полета. Но борьба за их спасение от неминуемой гибели была обречена на провал. Не выдержав ярости воздушного потока, веревки оборвались. Змеи, утратив связь с землей, еще долго летели над морем, сплетясь в тесных объятиях, пока волны не поглотили их. Безмолвно наблюдали Жоан и Соледад за их падением, предвещавшим крушение мечты.
Андреу отложил синюю папку и потянул к себе зеленую, в которую Гомес сложил фотографии, сделанные во время наблюдения за Авророй. — Прежде чем вы откроете эту папку, сеньор Андреу, позвольте вам кое-что рассказать о моих находках. Сначала я хотел бы показать вам вот эту. — Он взял со стола папку белого цвета, где хранились материалы о супружеской жизни Жоана Дольгута.
— Гомес, вас никогда не учили, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется? — надменно процедил Андреу. — Сейчас я хочу посмотреть зеленую, ясно? — Ему не нравилось чувствовать себя до известной степени во власти этого детектива.
— Капитан приказывает, матрос выполняет, — бодро откликнулся Гомес. О ежедневных передвижениях Авроры Вильямари у него было собрано подробнейшее досье. — Объект проживает на улице...
— Только не надо сообщать мне адрес, который я сам вам дал. Прекратите юлить, Гомес.