Джиллиан наблюдала, как шипит последняя свеча, превращаясь в восковую лужицу. Клочок бумаги с именем матери тлел на серебряном подносе. Джилли не сводила глаз со свечи на самодельном алтаре. «Может быть, она не является, потому что ненавидит то, во что я превратилась».
Подобные мысли приходили ей в голову не первый раз, но сегодня они чуть не одолели ее. Найдя ножницы, Джилли встала перед зеркалом, взяла в руки густую рыжую прядь и резанула прямо у корней. Волосы упали на пол, словно шелковый шарф.
Она отрезала еще одну прядь. И следующую… Так продолжалось до тех пор, пока ее голову не «украсили» торчащие вихры, короткие, как у мальчика. Пока ее ноги не усыпали пряди волос, словно она стояла в яме с темно‑рыжими змеями. Пока ее голова не стала настолько легкой и свободной, что Джиллиан показалось: она вот‑вот оторвется и улетит, как наполненный гелием воздушный шарик.
«Теперь, – подумала она, – он на меня даже не посмотрел бы».
Комната свиданий в тюрьме была узкой и обшарпанной. На выщербленном столе грудой лежали потрепанные книги по праву, окна наглухо закрыты, термостат выставлен на двадцать семь градусов. На одном из двух стульев сидел Джордан и барабанил пальцами по столу, ожидая, пока в комнату введут Сент‑Брайда.
Джеку явно не везло: второй раз влипнуть в одну и ту же ситуацию! Но адвокату уже было известно, что не прошло и часа после приезда в тюрьму, как Джек умудрился попасть в карцер. Да уж, защищать такого – значит, сидеть на пороховой бочке.
Конвоир открыл дверь и втолкнул Джека. Тот раз споткнулся и оглянулся через плечо.
– Приятно узнать, что в данном заведении не действует Женевская конвенция,[x
Джордан кивнул.
– Он был прав.
– Вы не хотите знать, совершил ли я это преступление?
– Откровенно говоря, нет. Для меня как твоего адвоката это неважно.
– Это самое важное! – Джек перегнулся через стол и уставился Джордану в глаза. – Меньше всего мне сейчас нужен адвокат, который даже не слушает, когда я рассказываю ему правду.
– Это ты меня послушай, Джек! Не я засадил тебя в тюрьму в прошлом году.
И не я тебя сейчас арестовал. Осудят тебя или отпустят – я выйду из зала суда свободным и незапятнанным. Моя роль здесь – представлять твои интересы, а это означает, что я, черт побери, твоя единственная надежда! Если ты будешь мне помогать, а не пытаться каждую чертову минуту вцепиться мне в горло, бороться будет гораздо легче.
Джек покачал головой.
– А теперь вы послушайте. Я ее не насиловал. Я даже близко к ней той ночью не подходил. Это чистейшая правда! Я невиновен. Именно поэтому я не хочу носить их одежду и сидеть в их камере. Мне здесь не место.
Джордан взглянул на помятые вещи Джека, на его полубезумные глаза. Ему и раньше доводилось работать с клиентами, которые считали, что страстные вопли о торжестве правосудия – единственный способ заставить адвоката действовать. Видимо, они так и не поняли, что хороший адвокат чует ложь за километр.
– Ладно. Тебя там не было.
– Да.
– А где ты был?
Джек поднял большой палец.
– Пил, – признался он.
– Ну да, – пробормотал Джордан, думая о том, что все складывается еще хуже, чем он думал. – С кем?
– С Роем Пибоди. Я сидел в «Петушином плевке» до закрытия.
– Сколько ты выпил?
Джек отвернулся.
– Больше, чем следовало.
– Великолепно, – вздохнул Джордан.
– Потом я пошел прогуляться.
– В полночь. Тебя кто‑нибудь видел?
Джек на секунду задумался.
– Нет.
– Куда ты пошел?
– Просто… бродил. За городом.
– Но не возле леса у кладбища? Около Джиллиан Дункан тебя и близко не было?
– Я же сказал. Я ее в ту ночь даже не видел, не то что трогал.
– Удивительно, Джек. Потому что я вижу царапину на твоей щеке – ту, которую, по свидетельству Джиллиан Дункан, она тебе оставила.
– Я поцарапался веткой, – сквозь зубы сказал Джек.
– Угу. В лесу, в котором не был? – Джордан скользнул взглядом по избитому лицу Джека. – Это ветка тебя избила?
– Нет. Парни в черных масках.
– В черных масках? – повторил Джордан, не веря ни одному его слову. – За что тебя били люди в черных масках?
– Не знаю.
Джордан вздохнул.
– Я помню, как ушел от Эдди… а потом опять увидел ее в закусочной.
– Сколько всего прошло времени?
– Часа четыре.
– И что ты делал в эти четыре часа?
Джек молчал.
Джордан вздохнул.
– Ты не хочешь признавать свою вину. Утверждаешь, что не был в лесу, но при этом у тебя нет алиби. В таком случае скажи, что мы имеем?
– Лгунью, – отрезал Джек. – Не знаю, зачем она это делает и почему ополчилась на меня. Но могу поклясться: я этого не делал! Я не насиловал Джиллиан Дункан.
– Отлично, – сказал Джордан, хотя ни на секунду ему не поверил. – Будем судиться.
– Нет, – заявил Чарли.
На другом конце провода Мэтт перестал писать в своем желтом блокноте.
– Что ты имеешь в виду под «нет»?
– Я не могу, Мэтт. У меня нет на это времени.
Мэтт отложил ручку.
– Вероятно, ты забыл, как работает система, Чарли. У нас есть дело; я говорю тебе, что мне нужно; ты это достаешь. И если для этого тебе придется отложить пончик, поднять задницу и допросить Эдди Пибоди – что ж, вперед!
– Мне нужно отвезти улики в лабораторию в Конкорде. Потом допросить трех девочек. Кроме того, выяснить, кто, черт возьми, украл видеомагнитофон из школьной аудитории.