На церемонии народу было мало: ее отец, отец Венсана, бывшие коллеги, кое‑кто из родни, с которыми она видится только от случая к случаю. Именно при таких обстоятельствах становится очевидно, какую пустоту создала она вокруг себя. Валери приехала.
Она практически ничего с собой не привезла. Да и осталось после распродажи наверняка не так уж много. Нанятый ею грузовичок размерами сильно уступал тому, что был заказан при первом переезде. Я не склонен во всем искать символы, и однако мне видится в этом некий образ, кстати, весьма обнадеживающий. Несколько месяцев назад Софи покинула Париж с мужем, тоннами мебели, книг, картин и ребенком в утробе. Она вернулась одна с маленьким грузовичком. И это уже не та молодая женщина, исполненная любви и энергии. Совсем не та. Иногда я разглядываю фотографии той поры, те, что были сняты в отпуске.
13 марта
Такого я не ожидал: гувернантка при ребенке! Ну, в объявлении значилось «няня». Софи понравилась директрисе агентства по найму, и результат не заставил себя ждать: в тот же вечер она была принята к «месье и мадам Жерве». Надо будет разузнать все о них. Я видел Софи с мальчиком лет пяти‑шести. В первый раз за все последние месяцы она улыбалась. Я не совсем разобрался, какое у нее расписание.
24 марта
Домработница приходит к полудню. Чаще всего открывает ей Софи. Но, поскольку она является и в те дни, когда Софи там нет, я пришел к выводу, что у нее имеется собственный ключ от квартиры. Это толстуха без возраста, которая постоянно таскает с собой хозяйственную сумку из коричневого кожзаменителя. В выходные она к Жерве не приходит. Я наблюдал за ней несколько дней, изучил ее маршруты и привычки, теперь я эксперт. Прежде чем отправиться на работу, она заглядывает в «Треугольник», кафешку на углу улицы, чтобы выкурить последнюю сигарету. Наверное, у Жерве ей курить запрещено. Ее страсть – тьерсе. Я устроился за соседним столиком, а потом, пока она стояла в очереди, чтобы сделать ставку, запустил руку в ее сумку. Не так много потребовалось времени, чтобы найти ключи. Утром в субботу я отправился в Вильпаризи (с ума сойти, какие концы накручивает эта женщина), и, пока она делала покупки, положил связку ключей обратно в сумку.
Так что она отделалась легким испугом…
Теперь у меня свободный доступ в квартиру Жерве.
В эту ночь она осталась у Жерве. Редкий случай. Обычно она предпочитает возвращаться к себе независимо от времени суток. Я изучил квартиру Жерве. Когда Софи остается ночевать, она занимает одну из двух гостевых комнат. Я следил за окнами, в которых горел свет. Софи рассказала малышу сказку, затем я увидел, как она курит последнюю сигарету у окна, зажигает свет в ванной, потом все окна погасли. Комната. Чтобы попасть в детскую, надо пройти через комнату, где спит Софи. Я уверен, что из опасения разбудить Софи родители в такие вечера не заходят проведать сына.
Приблизительно в час двадцать вернулись и родители. Вечерний заход в ванную, и около двух часов окна их спальни погасли. Я поднялся к ним около четырех. Прошел другим коридором, отыскал уличные ботинки, вынул из них шнурки и вернулся обратно. Долго прислушивался к сну Софи, прежде чем тихо и очень медленно пересечь ее комнату. Малыш крепко спал, дыша с легким присвистом. Думаю, мучился он недолго. Я накинул шнурок ему на шею, прижал его голову подушкой к своему плечу, и дальше все произошло очень быстро. Но это было ужасно. Он яростно забился. Я почувствовал, что меня сейчас вырвет, к глазам подступили слезы. Меня вдруг наполнила уверенность, что за эти секунды я превратился в кого‑то другого. Это было страшнее всего, что мне пришлось делать раньше. Я сумел довести дело до конца, но никогда от этого не оправлюсь. Что‑то во мне умерло вместе с ребенком. То, что оставалось во мне самом от ребенка, – и я даже не подозревал, что оно еще живо.
Утром я забеспокоился, не увидев, как Софи выходит из дома. Это было на нее не похоже. Узнать, что происходит в квартире, я не мог. Я дважды звонил по телефону.