Для португалки необычно. Меня это и привлекло.
Наступившая пауза длилась несколько секунд, и Валентин удивленно поднял брови.
– Я хочу, чтобы ты немного подумал, прежде чем начнешь рассказывать о том, что здесь происходило. У тебя ведь хватит на это мозгов, не так ли?
– С чего начинать?
– Когда вы приняли наркотики?
– Как только поднялись сюда. У Бруну был косячок. Мы его выкурили. У меня были таблетки. Съели по одной. Предупреждая ваш вопрос, скажу, что это был экстези.
– Где вы его раздобыли?
– Купили на улице.
– Значит, не у Терезы, – сказал я.
– Ну, я думаю, Тереза немало помогла вам в расследовании. Так что и я вправе вам про нее рассказать. Да, экстези мы взяли у Терезы.
– И как он подействовал на вас? – спросил Карлуш.
– Экстези вообще раскрепощает. Как бы усиливает любовь к тем, кого уже и так любишь.
– Ну, значит, тебя это должно было толкать на онанизм, – радостно заключил Карлуш.
– Возможно, васэто и толкнуло бы, аженте, – отрезал Валентин.
– Комната выглядит так же, как вчера? – спросил я.
– Табуретка была правее сантиметров на десять, – сказал Валентин.
Я молча закатал рукав и показал ему локоть.
– Ладно, ладно, – сказал он, поднимая вверх руки. – Кровать мы подвинули.
– Покажи‑ка.
Он передвинул кровать поближе к зеркалу.
– Твоя идея?
– Она сказала, что хочет себя видеть.
– И видела?
– Себя?
– Говорила она, что это именно то, Что она хочет увидеть?
– Я же сказал.
– Верится с трудом.
Он пожал плечами.
– Продолжай.
– Мы разделись.
– Как это происходило?
– Первым делом, как хорошие добропорядочные мальчики, мы разулись.
Последнее замечание заставило Карлуша вскочить с табуретки. От ярости у него побелели губы.
– Тихо, тихо, – сказал Валентин.
– Ты раздел ее? – осведомился я.
– Пока мы двигали кровать, она уже сама разделась.
– Самостоятельная девица, однако.
– Я же сказал, что это она все затеяла, – продолжал Валентин. – Она встала на колени на середине кровати и велела Бруну тоже встать на колени перед ней, а мне – пристроиться сзади и надеть презерватив. С Бруну ей пришлось повозиться – он слишком нервничал. Ну а я надел презерватив, вот и все.
– Ты кое‑что опустил.
– Не думаю.
– Смазку.
– Она в этом не нуждалась.
– По‑моему, при анальном сексе это делают всегда, а эксперт сказала, что в прямой кишке у нее обнаружены следы.
– Никакого анального секса у меня с ней не было. Это не для меня.
– Бруну говорил иначе.
– Что он сказал? Расскажите, что он говорил!
Я кивнул Карлушу, и тот перелистал странички записанных показаний. Потом прочел:
– «Она трогала и сосала мой пенис, в то время как Валентин имел ее сзади. У меня же секса с ней не было – ни вагинального, ни анального, и я так и не кончил».
– Но из этого не следует, что у нас с ней был анальный секс! Этого и не было! Бруну говорит истинную правду. Я поимел ее сзади, но секс был вагинальный! Можете сколько угодно бить меня локтем в ухо, но ничего другого вы из меня не выбьете.
– Но как тогда ты объяснишь заключение эксперта?
Молчание, во время которого Валентин теребил свою гриву и тер лоб.
– Но как тогда ты объяснишь заключение эксперта?
Молчание, во время которого Валентин теребил свою гриву и тер лоб. С его лба на пол капал пот.
– Должно быть, с ней был и кто‑то другой, – сказал он.
– Когда вы ушли отсюда?
– Около двух часов дня.
– Бруну утверждает, что отправился домой, а вы с Катариной пошли к фуникулеру.
– Точно.
– Куда вы пошли?
– Спустились к Авенида‑да‑Либердаде и сели на сорок пятый автобус. На Салданье она сошла, чтобы вернуться на занятия, а я доехал до Кампу‑Гранде и пошел в Национальную библиотеку.
– И сколько же ты там пробыл?
– Я ушел оттуда уже после семи. Меня там видело много народу.
– У тебя есть машина?
– Шутите, инспектор!
– А чьей‑нибудь машиной ты пользоваться можешь?
– У мамашиного сожителя есть машина. Но думаете, он мне ее даст?
– Давай вернемся к первому моему вопросу: что заставило тебя пригласить Катарину в вашу группу?
– Я же ответил.
– Что в ней такого особенного, Валентин? Что в ней так тебя привлекло?
Он облизнул пересохшие губы.
– Она не производила впечатления счастливой девушки, верно?
– Счастливой?.. – протянул он иронически, как бы удивляясь самой возможности такого определения.
– Так что же тебе в ней так понравилось, Валентин? Ее беззащитность? Страдальческий вид? Приятным показалось усилить это страдание?
– Вот сейчас, мне кажется, вам самое время начать расписывать, как я ненавижу свою мать! – воскликнул он с визгливым смехом. – Неужели там, где обучают полицейских, пользуется популярностью и учение Фрейда?
– Об этом спроси‑ка лучше у аженте Пинту. Я мог и подзабыть, чему учат полицейских, – слишком много лет прошло с выпуска. Да и вообще Фрейд мне ни к чему – достаточно восемнадцати лет общения с тебе подобными.
Он перевел взгляд на Карлуша:
– Ну а вы, аженте, какую нелепицу для меня припасли?
– Ты поганый парень, – сказал Карлуш, спокойно выдержав его взгляд.
– Не будь ты тем, что ты есть, – сказал я, – не стал бы ты отвечать согласием, когда пятнадцатилетняя девчонка предложила тебе секс втроем, да к тому же в извращенной форме!
– Не было никакой извращенной формы! – выкрикнул он.
– Ты бы на это не пошел. Решил бы, что девочка не в себе. Ты же учишься на психолога, в конце‑то концов! Ты бы понял, что такое поведение ненормально. Не будь ты таким подонком, ты бы помог девочке. Поговорил бы с ее родителями. Нашел бы ей врача. Но это все не для тебя, Валентин, да? Ведь человек‑то ты дерьмовый. Глядишь на такую вот девчонку, а сам думаешь: попользуюсь‑ка я ею, втопчу ее в грязь и словлю кайф!
– И только из‑за того, что я не сказал, что обожаю свою мать, делать такие выводы! Смело мыслите, инспектор, очень смело!
– Но вчерашнюю встречу ты устроил именно ради этого, правда? Чтобы опустить Катарину до собственного уровня. Теперь остается только выяснить, не возникла ли у тебя мысль сделать и следующий шаг – убить девушку.
– Ну, для этого вам еще пахать и пахать!
– Ладно, пока что проведешь выходные в обезьяннике. Посмотрим, не освежит ли это твою память. А я тем временем получу разрешение на обыск в твоей комнате.
Двумя пальцами Валентин провел себе по носу, смахивая на пол капли пота. Он покачал головой, и я понял, что заботят его не те две ночи, которые ему предстоит провести в клетке.
Пансион «Нуну», Руа‑да‑Глория, Лиссабон, Португалия.