В основном это были хорошо одетые взрослые или рабочие-строители. Детей Нелл не увидела, хотя одна женщина показалась ей беременной.
– Сколько людей здесь живет?
– В данный момент – почти пять тысяч, – ответил Максим. – По большей части это рабочие, но и гости уже начинают прибывать.
Он включил какой-то особый сотовый телефон и проверил поступившие сообщения.
Между кварталами пролегали прямые, словно спицы, улицы, расходящиеся от остроконечных бастионов центральной башни. В начале каждой улицы возвышался бронзовый колосс. Нелл узнала фигуры Маркса, Ленина, Сталина и других вождей революции. От шпиля, увенчанного звездой, лучи расходились в стороны, протянувшись над главными проспектами. Некоторые улицы были освещены огнями стройки. По ним ходили только грузовики и грузоподъемные машины. На других было сумрачно и тихо.
– Изначально Победоград представлял собой гигантское бомбоубежище, – пояснил Максим, выключив телефон. – Для верхушки коммунистической партии – на тот случай, если бы им удалось уничтожить мир. А я преобразил город в парк развлечений для богатеньких и в убежище для угнетаемых. Между прочим, два эти класса порой объединяются в один. Я здесь – единственный закон, но вы не бойтесь. Я добрый диктатор.
Этот великолепный город заставил Нелл и Джеффри забыть все то, что они видели за время пути по нищему Казиристану. «Надо же! – подумал Джеффри. – Здесь, в недрах горы…»
– Сталина тянуло к подземельям, – продолжал свой рассказ Максим. Могучий профиль магната темнел на фоне окошка лимузина – совсем как гора; черные волосы лежали на его плечах, словно глыба базальта. Он посмотрел на Джеффри, и тот заметил, что глаза у Максима влажные. – Коба рыл подземные железные дороги и строил подземные города по всей советской империи. Для него это были места, где он мог планировать свои чудовищные преступления и прятаться от их последствий. Он был сам Дьявол, доктор Бинсвэнгер, – сказал Максим, глядя за окошко.
– Коба? – спросила Нелл.
– То есть Сталин? – добавил Джеффри.
– Да, – ответил Максим.
– Вы упоминали о своем дедушке, – сказал Джеффри.
Максим кивнул.
– Мой дед был ученым, как и вы. Физиком. Он говорил правду и за это был отправлен в «Белбалтлаг». Заключенные из этого лагеря рыли Беломорско-Балтийский канал. Лопатами и кирками люди прорыли стосорокакилометровый канал всего за двадцать месяцев. Одни говорят, что на этой стройке погибло двадцать пять тысяч человек, другие – что сто тысяч. Точно не знает никто. – Максим усмехнулся, расставил пальцы на одной руке и покачал головой. – Записей сохранилось немного. Однако канал оказался слишком узким для судов и в итоге стал массовым захоронением преступников, контрреволюционеров и врагов власти. Мой дед в «Белбалтлаге» выжил. Один из немногих, он пережил еще два лагеря и наконец оказался здесь. Он был крепкий мужик. – Максим посмотрел на Нелл. – Но здесь, в Победограде, он умер вместе с семьюдесятью пятью тысячами других зэков, которые строили это роскошное убежище для Кобы.
– Для Сталина, – кивнула Нелл.
– Да, – произнес Максим по-русски, хлебнул из фляжки и протянул ее Джеффри и Нелл, но они вежливо отказались.
Олигарх продолжал свой рассказ. По-английски он говорил неплохо, лишь иногда опускал артикли. Некоторые фразы и слова произносил подчеркнуто громко.
– Мой отец был ГЕНИЙ, как и мой дед! Но в отличие от него отец не стал пытаться работать в рамках советской системы. Вместо этого он заделался предпринимателем на черном рынке. Его, конечно, объявили бандитом, как и меня.
В те годы в России что-либо делали только бандиты. Да и теперь тоже. Партии было все равно. Их интересовало только, кто нарушает закон, чтобы содрать с нарушителя взятку покруче и сделать вид, что ничего не было. Наше государство сделало нас такими, чтобы мы смогли выжить, Джеффри. В семнадцать лет я, как говорится, влез в шкуру отца, когда его убили по приказу чиновников, получивших слишком маленькую взятку. С тех пор все советские чиновники – мои враги. А я – их враг.
– Понятно, – сказала Нелл и встревоженно глянула на Джеффри.
Максим хлопнул Джеффри по колену, улыбнулся и проговорил тоном заговорщика:
– Видите этот город, Джеффри? Это ерунда! Под Москвой таких мест полным-полно! Некоторые вырыты несколько веков назад при Иване Грозном. Другие строились в обстановке такой секретности, что даже нынешние власти России не имеют документов об их строительстве! – Максим весело рассмеялся. Его русский юмор представлял собой крепкую смесь отчаяния, злости и цинизма, с добавкой изящной самоиронии; однако в смехе олигарха прозвучало нечто вроде объявления войны. – Сталинские подземелья под Москвой предназначались для безопасности лидеров государства. Но вместо этого они стали убежищем врагов власти. Еще в сталинские времена в подземельях пустил корни черный рынок, возглавляемый диссидентами и гениями, контрабандистами и мятежниками. Всем им грозило убийство. В семидесятые годы я не раз спасался, прячась в сталинских катакомбах. Я завел немало связей, которые помогли мне оттяпать кусочек Советского Союза, когда тот рухнул. Подкупив нужных чиновников и гарантировав зарплату рабочим на добыче газа, нефти и угля в то время, когда правительство на это было неспособно, я заручился поддержкой этих самых чиновников. Мне удалось прибрать к рукам электричество и тепло, я смог не дать людям замерзнуть. Я сберегал от закрытия заводы, школы и больницы, когда все остальные не знали, что делать. Но когда российское правительство начало охоту на так называемых «олигархов», чтобы прибрать к рукам «золото Партии», я уехал из страны со всеми своими капиталами и семьей. Этого власти России мне никогда не забудут и не простят. У меня есть дома на всех пяти континентах – 27 поместий от Италии до Гавайев, от Манхэттена до Гонконга, от Израиля до Коста-Рики. У меня море самой разной собственности, включая три «DC-10», американскую футбольную команду, итальянскую баскетбольную, французскую киностудию и кабельные новостные сети в Австралии, Восточной Европе и Бразилии. Я вывез из России все свои деньги, всех родных и друзей, чтобы меня не могли шантажировать. Многие из них сейчас живут здесь. Между тем на меня в любой момент может быть совершено покушение. Трое моих друзей из так называемых «олигархов» были убиты СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ в крупных городах за пределами России. Одного прикончили в центре Манхэттена – подсыпали дигиталис в диетическую колу. Второй был убит в Аргентине, этому подмешали полоний в зубную пасту. – Максим пожал плечами. – За мной охотятся всюду, куда бы я ни поехал. Но не здесь!
Джеффри уже обратил внимание на то, что олигарха сопровождали вооруженные телохранители. Он призадумался и мрачно посмотрел на Нелл.
Они подъехали к массивной стальной двери, у которой стояли охранники с оружием. На серой стали краснела надпись: «СЕКТОР 2». Максим помахал рукой из окошка, охранники включили рубильник. Дверь откатилась в щель в стене. За ней открылась дорога, ведущая вверх, в другой район города.
Низкий потолок над дорогой напоминал сводчатый потолок готического монастыря. Здесь было темно. По всей видимости, эта часть города не была заселена.
– Здесь находился гарнизон для охранников Сталина, – объяснил Максим. – На самом деле шестьсот лет назад тут было укрытие для жителей Гурска. Сталин распорядился запечатать все шесть секторов города свинцовыми дверями, чтобы уберечь от наводнений, пожаров, радиации – или революции.