— Вам разрешается произнести что-нибудь, Роберт, — сказала Эмили с едва заметной — совершенно очаровательной — смущенной улыбкой, усаживаясь на стул, подставленный ей официантом.
Я пришел в себя:
— Вы выглядите просто потрясающе!
— Хотя рядом с вами, как всегда, чувствую себя одетой недостаточно шикарно, — заметила она, берясь за салфетку. — И это к лучшему. Ну что, где мои актрисы?
Я рассказал ей, где, как и кто именно располагается вокруг.
Эмили с живостью воспринимала каждую маленькую сплетню.
— Вам следовало бы водить туристов, — заметила она, едва я умолк. — А скажите-ка, Роберт, не слишком ли это заведение уныло по сравнению с «Кафе Руайяль»?
— О нет! В «Кафе Руайяль» я больше не ходок! — заверил я ее. — Там чересчур людно.
— Так. Похоже, сегодня ожидаются и остроты. Раз уж вышло так, что мы оказались в их духовном пристанище.
— Я, разумеется, буду беспрестанно молоть всякую чушь. Это единственная тема, которую я с успехом способен развивать.
Обведя взглядом зал, Эмили сдвинула брови:
— Что это за запах, не скажете?
Я потянул ноздрями воздух:
— Запах? По-моему, нет никакого. А что вам…
Но тут я сообразил, что она меня разыгрывает.
— Милый Роберт, — нежно сказала Эмили, — кто бы мог подумать месяца полтора назад, что мы будем сидеть вдвоем в подобном месте.
Прибыла наша закуска, и я с наслаждением наблюдал, как аппетитно она высасывает содержимое устриц: как напрягается ее шея, как с каждым глотанием легкие волны скользят по ней вниз. Когда-нибудь, невольно мелькнула мысль, этот прелестный рот допустит в себя кое-что посолонее устрицы… право, являлась другая мысль, допустит ли? Как можно объяснить невинной молодой девушке подобное похотливое действие? Или же страсть ее научит, подскажет ей, как самой пуститься в подобные опыты? Передо мной мысленно, но до смешного явственно, тотчас встала картина: мы оба с ней в постели, черное бархатное платье скинуто на пол, и она, моя старательная ученица…
— Роберт? — Эмили озабоченно смотрела на меня. — Вы здоровы?
— О да! — Я прогнал видение. — Совершенно.
— Вы как-то необычно молчаливы.
— Я ошеломлен тем, как восхитительно вы выглядите.
— Да ну, бросьте дурачиться. Ни за что не поверю, что вас способно что-то ошеломить.
Суп был превосходен, рыба великолепна. В попытке не подорвать репутацию человека критического склада, я заметил, что, по-моему, куропатка несколько суховата, но спутница моя заявила, что я напыщенный сибарит, и мы пришли к согласию, что куропатка очень даже хороша. Подобно генералу, объезжающему свои войска в разгар сражения, к нам подошел Анри, и Эмили поведала ему, что готова хоть тотчас сделаться актрисой, если актрис так изысканно потчуют.
— О! — воскликнул, не дрогнув, Анри. — Но вы куда красивее любой из присутствующих здесь актрис!
Он кинул на меня взгляд, и мне показалось, будто левое веко у него слегка дрогнуло, — что при иных обстоятельствах можно было бы принять за подмигивание.
Беседа протекала меж разных берегов. Я почти не вспомню, о чем мы говорили; я очень старался говорить что-то смешное, но уже знал, что лучший способ развеселить Эмили Линкер — это время от времени напускать на себя серьезность. Потому, надеюсь, мы порой затрагивали и серьезные темы. Мало-помалу наша трапеза пришла к завершению. Я подписал счет — пять фунтов, четыре шиллинга и шесть пенсов, — а Эмили отправилась переодеваться. По оживленности, возникшей вокруг зала, стало очевидно, что многие из прочих посетителей также собирались на бал.
По оживленности, возникшей вокруг зала, стало очевидно, что многие из прочих посетителей также собирались на бал.
Эмили возвратилась в арлекинском домино, шапочке Пьеро и белой шелковой полумаске. Что касается меня, то на мне была простая маска для глаз из черных перьев, которая вполне сочеталась с моим новым пиджаком.
Едва мы вышли из ресторана, Эмили, слегка покачнувшись, ухватилась за мой рукав.
— Я слегка опьянела, — шепнула она мне на ухо. — Вы должны пообещать, что этим не воспользуетесь.
— Нам надо договориться о времени и месте встречи. Если мы потеряемся, мы сможем тогда найтись.
— Отлично! Где и когда?
— Скажем, у Оперы под часами в два?
Вместо ответа она сжала мне руку, за которую не переставала держаться с момента, как мы вышли на улицу.
Шефтсбери-авеню была заполнена направляющимися на бал экипажами, группы людей в карнавальных костюмах запрудили тротуары. Внезапно я услышал оклик:
— Уоллис! Уоллис! Подожди!
И обернулся. Панталоне и Пульчинелло с физиономиями, щедро размалеванными гримом, кричали мне, спрыгивая из кэба в сопровождении двух кукольного вида девиц. Невзирая на разрисовку, я узнал Ханта и Моргана.
— Ты где был? — выкрикнул Пульчинелло.
— В «Кеттнере».
— Да нет же… куда ты пропал? Хант наконец-то опубликовался — в «Желтой книге» вышла его вилланель. А тебя уж столько времени нигде не видно!
— Я был занят…
— Мы так и думали, на тебя нашло-таки вдохновение! — щелкнул пальцами Панталоне.
— Дело не в поэзии. Я поступил на службу.
— На службу? — Пульчинелло насмешливо изобразил гримасу ужаса. — Когда мы виделись в последний раз, тебя призвал тот забавный карлик — как бишь его?..
— Позвольте вам представить мою сегодняшнюю спутницу, ее зовут мисс Эмили Пинкер! — поспешно вставил я.
— Ага! — многозначительно произнес Морган своими раскрашенными губами. — Счастлив познакомиться. Ну а это… это… гм, мисс Дейзи. И мисс Дебора.
Марионетки с хихиканьем протянули мне ручки. С упавшим сердцем я осознал, что они, почти наверняка, demi-mondaines. А в эту ночь я целиком и полностью отвечал за благоденствие Эмили. И при малейшем намеке на непристойное поведение Пинкер обвинит в первую очередь меня.
— Мы прежде встречались, — чуть слышно шепнула мне Дейзи. — Неужели не помните?
— Увы, не припоминаю, — натянуто произнес я.
— Правда, сэр, я была тогда в ином виде, не как сейчас!
Ее подружка звонко расхохоталась.
— Вы актриса? — осведомился я упавшим голосом.
— Можно и так сказать, — ответила Дейзи. — Уж артистка это точно.
Снова Дебора взвизгнула от смеха.
К этому моменту мы всей компанией влились в колоннаду Оперы, появилась возможность изловчиться и избавиться от этих спутников. Мысленно я клял Ханта и Моргана за идиотизм. О чем они думали, заявляясь сюда с подобными дамами? По счастью, Эмили, казалось, не заметила ничего предосудительного.
— Как это восхитительно, правда? — сказала она, разглядывая толпу.
Вокруг было народу, должно быть, больше тысячи, все в масках. Даже вестибюль, бары и репетиционные залы были убраны в карнавальном стиле. В оркестровой яме настраивал инструменты оркестр в полном составе, хотя для танцев здесь было слишком людно и слишком шумно, чтобы что-либо расслышать. Соответственно выряженные официанты пробивались сквозь толпу, разнося на подносах вино. Циркачи расхаживали на ходулях там, где обнаруживалось свободное место.