Он не сводил глаз с мяча, но я держалась на расстоянии.
– А что, у нас в детдоме так делали. Одна воспитательница мне прямо в пасть целый кусок туалетного мыла запихала. Такая гадость! Ну, а я его разгрызла, так что мыться им больше невозможно было. Потом еще меня вырвало, и она страшно испугалась, что я нажалуюсь на жестокое обращение. Прямо пеной рвало, такое зрелище было…
Футболист посмотрел на меня с новым интересом:
– Ты в детдоме жила?
– А то. Строго говоря, я и сейчас под опекой. Только скоро опять перееду к маме. Она у меня знаменитая актриса, невероятно красивая, и она считает, что мне тоже надо сниматься в кино…
Тут Футболист подскочил и отобрал у меня мяч, злорадно хохоча.
– Вот же гад… ну ты и…
Я тоже умею ругаться, когда надо.
Я думала, теперь Футболист уйдет в дом и захлопнет за собой дверь, но он остался на крыльце. Начал стукать мячом о стенку, отбивая головой.
– Ну и как оно? – спросил Футболист.
Он чуточку задыхался, потому что работал головой со страшной скоростью – у меня даже в глазах зарябило.
– Что – как? Слушай, дай мне тоже попробовать, а?
– Ишь, чего захотела!
– Ну не вредничай! Я же твой мяч принесла.
– Да он вообще не мой. – Футболист поймал мяч и повертел в руках, осматривая с разных сторон. – На моем было шариковой ручкой мое имя написано, а еще предупреждение, чтобы никто его не хватал, а то получат.
– Значит, это не твой?
– А, ничего страшного. Он вроде получше даже. Мой уже по швам расползался.
– Отдай, раз не твой! Я его нашла!
– Ну ладно, поиграю с тобой минут пять. Только сначала расскажи, как живется в детском доме.
– А тебе зачем?
– Да мать все время грозится, и потом еще соцработник приходил…
– У меня тоже соцработник есть. Илень-Мигрень! – Я скорчила гримасу.
– Ты же маленькая совсем, что ты натворила-то?
– Чего я только не натворила! – похвасталась я.
– Но в полицию тебя ведь не забирали? А меня забирали, тыщу раз!
– А я шустрая, не попадаюсь!
– Ну и как там, в детдоме? Правда там бьют мокрыми полотенцами, чтобы синяков не оставлять? А старшие младших колотят и макают головой в унитаз? И мальчишек заставляют ходить в коротких штанах даже зимой, так что над ними все смеются? Мать говорит…
Ага! Я решила его немножко попугать.
– Все правда, только на самом деле еще хуже. Кормят отвратно, коровьим выменем и ноздрями. Ешь и давишься, еще и коровьим бешенством заразишься. А если тебя за едой стошнит, рвоту собирают и снова на тарелку и заставляют доесть.
У Футболиста глаза полезли на лоб и рот приоткрылся, как будто его самого вот-вот стошнит. Сейчас я бы легко могла отнять мяч, но вешать Футболисту лапшу на уши было веселее. Я расписывала всякие ужасы, а он всему верил. Опомнился, только когда я выдумала комнату пыток, где детей в наручниках запирают на ночь в темноте и крысы по тебе лазают и забираются в трусы.
– Да ты гонишь! – догадался наконец Футболист.
Он весь сморщился, и я подумала, что пора уносить ноги, но тут раздался какой-то странный булькающий звук. Футболист смеялся!
– Вот ты чудна́я! Ладно уж, поиграю с тобой в футбол. Ровно пять минут, поняла?
Он побежал в дом надеть футболку, а дверь не закрыл, так что я пошла за ним.
Жилье у них было довольно-таки обшарпанное. Ковер обтрепался по краям, и повсюду валялся мусор. Можно понять, почему мамаша требовала все пропылесосить. Им бы вообще генеральную уборку устроить надо. Стены были в пятнах и царапинах – явно следы футбольного мяча.
Стены были в пятнах и царапинах – явно следы футбольного мяча.
Футболист у себя в комнате натягивал кроссовки.
– Эй! Я тебя сюда не звал, вообще-то.
– А я любопытная. Интересно же, а то у меня настоящего дома нету.
Дом Футболиста явно не тянул на идеал. На подносе рядом с диваном засыхала вчерашняя еда – видно, заказанная с доставкой. В пепельнице высилась гора окурков, и вся комната провоняла куревом. И пусто здесь было. Стулья, диван, телевизор еще – и ничего больше. В квартире Кэм и вышитые подушки, и лоскутное одеяло, и стопки книг, и всякие безделушки, и цветы в горшках, и картины на стене, и сухие цветы в вазе, и китайские колокольчики, и всякие тетрадки-блокноты, и разрисованные коробки, и смешной старый игрушечный ослик, еще из ее детства. Ромашкой зовут. Кэм сказала, что я могу, если хочу, забрать Ромашку себе. Я сказала, что я не какая-нибудь глупая мелкая девчонка, которая в игрушки играет. А Кэм сказала – вот и хорошо, потому что она как раз глупая мелкая тетенька, которая до сих пор любит посидеть в обнимку с Ромашкой, когда плохое настроение, и ей очень не хотелось отдавать любимую игрушку.
Я пару раз попробовала обниматься с осликом, когда Кэм в комнате не было. От Ромашки приятно пахнет старой шерстью, а ушки у него изнутри бархатные.
В доме у Футболиста мягких игрушек не водится. Может, ему все равно? Вряд ли он стал бы с ними обниматься.
Мы пошли на улицу и немножко поиграли в футбол. Было очень здорово – вначале.
А потом из-за угла показалась компания мальчишек, и Футболист сразу от меня отмахнулся, как будто я какая-то букашка, вроде пчелы, которая жужжит над ухом. И стал играть в футбол с теми мальчишками.
Я возмутилась:
– Эй, а как же я?
– А ты отвали, – прошипел Футболист, не разжимая губ, как будто при других мальчишках даже разговаривать со мной не хотел.
– Ага, ладно. Только мячик отдай! Я его нашла. Ты сам сказал, мяч не твой.
Тут мы немножко поспорили. Победил Футболист со своими новыми приятелями.
Я решила, что не буду с ним водиться, даже если он останется последним мальчишкой на свете. И вообще, играть уже расхотелось, так что я не стала требовать от него мяч.
Я пошла к заброшенному дому. Надо же было выяснить, послушался ли Александр моего совета и что из этого вышло.
– Александр! – позвала я.
– Александр!!!
Из комнаты донесся тоненький мышиный писк. Александр сидел, скрестив ноги по-турецки, на коврике перед очередной картонной коробкой. На передней стенке коробки была наклеена картинка с ведущими передачи «Полный вперед!», а сверху стояла табличка «Это телевизор».
– Я смотрю, у тебя тут вечный стоп-кадр, – пошутила я.
Александр и сам словно застыл, низко опустив голову.
Я села рядом с ним.
– Как ты тут? Все в порядке?
– Угу, – ответил он. А потом: – Вообще-то нет, не в порядке.
– Ясно, а что плохого?
Александр тяжело вздохнул.
– Да всё, – ответил он тоскливо и снова уставился в экран.
– Как дела в школе?
Александр промолчал, только глаза у него забегали, как будто картинка в «телевизоре» на самом деле двигалась.
– Поговорил с теми старшими мальчишками в душевой?
Александр опять вздохнул и еще больше сгорбился:
– Теперь вся школа зовет меня «Огуречиком»…
Я чуть не подавилась от смеха. Просто не могла удержаться. Александр посмотрел на меня так, словно я дала ему пинка.
– Прости. Ну прости! Правда очень смешно…
– Вот и всем смешно. Кроме меня.
– Ох… Ну ладно, ты не обращай внимания.