Когда зазвонил телефон, никто не смолк и не прислушался; все решили – звонят из штаба, подтверждая отбой. Потом вошла Бинки. Вскинула руки и крикнула, перекрывая шум голосов:
– Требуется одна машина! Ехать в конец Сазерленд-стрит. Кто раньше всех вернулся?
– Чтоб тебя! – пробурчала О'Нил, вынув изо рта булавку. – Мы с Коул. Поехали?
Коул зевнула и встала.
– Удачи, девочки, – сказала Кей, откидываясь на спинку стула.
– Счастливо, девчонки! – крикнул Хьюз, оттянув с одного глаза бинт. – Зашинируйте там одного за меня!
– Погодите, – негромко сказала Бинки. – О'Нил, Коул... Ездка за мертвяками. Никто не уцелел. Один труп верный, но, видимо, еще двое. Мать с детьми. Придется собирать по кускам... Как вы, сможете?
Наступила тишина.
– Господи ты боже мой... – Хьюз сбросил бинты и поднял воротник.
О'Нил побледнела. Ей было всего семнадцать.
– Я, это... – пролепетала она.
Все замерли.
– Я поеду. – Кей встала. – Что, Коул, возьмешь в напарницы?
– Послушайте, все нормально, – сказала О'Нил. Теперь она залилась краской. – Не надо со мной нянчиться, Лэнгриш.
– Никто не нянчится, – ответила Кей. – Еще насмотришься всяких ужасов, чего раньше времени соваться? Микки, съездишь с О'Нил, если что?
– Без вопросов, – кивнула Микки. – Кей права, О'Нил. Не бери в голову.
– Считай, повезло, – встрял Хьюз. – В следующий раз езжай вместо меня, Лэнгриш!
О'Нил полыхала румянцем.
– Ладно, спасибо, Лэнгриш.
Кей с Коул пошли в гараж. Коул завела мотор и медленно тронулась.
– Пожалуй, спешить некуда... Курить хочешь? Там где-то есть. – Она кивнула на бардачок.
Кей нашарила плоский стальной портсигар, на котором лаком для ногтей было выведено «Э. М. Коул. Руки прочь!», и прикурила две сигареты.
– Спасибо. – Коул затянулась и выдохнула дым. – Ох, так-то лучше. Кстати, это здорово, что ты сделала для О'Нил.
Кей потерла глаза.
– Она совсем ребенок.
– И все же... Черт, мотор стучит как бешеный! Боюсь, зажиганию кранты.
Дальше ехали молча, сосредоточившись на дороге. Нужное им место опять находилось в направлении Хью-стрит.
– А точно здесь? – спросила Кей, когда машина остановилась.
С виду дом был целехонек. Они всё увидели, когда прошли в сад – прямое попадание в укрытие. Здесь толпился народ, который недавно вышел из своих убежищ и теперь старался что-нибудь разглядеть. Полицейские соорудили брезентовую ширму. Один провел за нее дружинниц и показал, что удалось найти: тело женщины в халате и тапочках, но без головы; бесполый торс подростка, опоясанный кушаком. Их прикрыли одеялом. Рядом лежал клеенчатый сверток с разрозненными частями: маленькие руки, ноги, челюсть, закругленный сустав – колено или локоть.
– Сначала мы подумали: мать, дочь и сын, – тихо сказал полицейский. – Но там, понимаешь... – он отер рот, – конечностей получается больше. Наверное, было три ребенка, а может, четыре. Мы опрашиваем соседей... Как вы, справитесь?
Кей кивнула и пошла к фургону. Легче, когда двигаешься и занята делом. Тело женщины и торс ребенка снабдили бирками и погрузили на носилки. Части тел хотели забрать прямо в свертке, но полицейский не разрешил взять клеенку. Тогда уложили их в ящик, простеленный газетой. Страшнее всего было прикасаться к челюсти с мелкими молочными зубами. Коул ее схватила и почти бросила в ящик, задохнувшись даже не от горя, а просто от ужаса.
– Ты как? – спросила Кей, коснувшись ее плеча.
– Ничего, нормально.
– Иди посиди в сторонке.
Я тут управлюсь.
– Говорю же, все нормально, чего ты?
Они подтащили ящик к фургону, навесили бирку и загрузили. Кей надежно закрепила его ремнем. Однажды с подобным грузом она ехала из морга на Биллингсгейтский рынок, куда свозили неопознанные трупы. Ящик не привязала, и, когда открыла дверцу фургона, к ее ногам выкатилась человеческая голова.
– Что за сволочная работа! – сказала Коул, когда они уселись в кабину.
На станцию вернулись в четверть пятого. Их смена закончилась – Микки, Бинки, Хьюз и все остальные уже ушли. Новый наряд не знал, куда они ездили, и подшучивал:
– Что такое, Лэнгриш? Мало тебе своей смены, решила и нашу прихватить? Хочешь остаться вместо меня? Что скажешь, Коул?
– Уж точно, мы б вдвоем лучше справились, чем вся ваша банда! – огрызнулась Кей.
Они с Коул пошли в умывальню. Не глядя друг на друга, стояли рядом и оттирали руки. Потом надели шинели и вместе пошли в сторону Вестминстера. Коул посмотрела на небо:
– Удачно, что дождь не заладил, правда?
У Сент-Джеймского парка они разошлись, и Кей зашагала быстрее. Ее квартира была к северу от Оксфорд-стрит – в конце Рэтбоун-Плейс, в доме, перестроенном под жилье из старых конюшен или конного двора. Она знала короткую дорогу через улочки Сохо – хороший путь, если не обращать внимания на ночную безлюдность и странный вид многих заколоченных домов, притихших ресторанов и магазинов. Сегодня здесь не было ни души, и только перед самым домом встретился караульный Генри Варни.
– Как дела, Генри? – тихо окликнула Кей.
Караульный поднял руку:
– Порядок, мисс Лэнгриш! Думал о вас, когда фриц жужжал над Пимлико. Подергал, а?
– Да, маленько. Здесь-то как?
– Все тихо.
– Что нам и нужно, верно? Спокойной ночи.
– Доброй ночи, мисс Лэнгриш. На всякий случай заткните уши.
– Непременно.
Все так же быстро Кей двинулась к Рэтбоун-Плейс и только перед входом на конный двор чуть замедлила шаги, ибо в ней жил тайный неотвязный страх: вот вернется и увидит, что дом разбомбили, он горит или лежит в руинах. Но все было спокойно. Ее квартира находилась в глухом конце двора, над гаражом возле амбара, к двери вела деревянная лестница. На площадке Кей приостановилась, сняла ботинки и шинель; большим ключом отомкнула дверь и тихо скользнула внутрь. Она прошла в гостиную и зажгла настольную лампу, затем на цыпочках подкралась к спальне и осторожно приоткрыла дверь. Свет лампы позволял разглядеть кровать и спящую фигуру – разбросанные руки, спутанные волосы, пятка, вылезшая из-под простыней.
Кей раскрыла дверь шире, подошла к кровати и села рядом на корточки. Хелен пошевелилась и открыла глаза; она еще не вполне проснулась, но вскинула руки и подставила лицо для поцелуя.
– Привет, – невнятно проговорила она.
– Привет, – шепнула Кей.
– Который час?
– Не знаю: ужасно поздно то ли ужасно рано. Ты все время была здесь? В убежище не ходила? – (Хелен помотала головой.) – Все-таки лучше ходить.
– Мне там не нравится. – Хелен коснулась лица Кей, проверяя, нет ли ссадин. – С тобой все хорошо?
– Да. Все прекрасно. Спи.
Глядя, как замирают веки Хелен, Кей отвела волосы с ее лба; в груди всколыхнулись чувства, которые на миг даже испугали своей неистовостью. Она вспомнила части маленьких тел, которые им с Коул пришлось собирать в саду на Сазерленд-стрит, и вдруг остро осознала всю чудовищность произошедшего: мягкая человеческая плоть, хрупкие косточки, тонкие шеи, запястья и пальчики... Какое-то чудо, что она вернулась из подобной мясорубки и видит нечто, столь живое, теплое, прекрасное и чистое.
Уверившись, что Хелен вновь нырнула в сон, Кей поднялась, укрыла ее плечи одеялом и еще раз легко поцеловала. Прошла в гостиную и так же осторожно прикрыла дверь.