Когда из-за туч вышла луна, Алексей объявил привал. Тут же отщёлкнул замки и поднял крышку. Вроде бельё, только почему так тяжело? Он потянул на себя тряпку и обнаружил, что в ней была завёрнута бутылка.
В чемоданчике оказалось шёлковое бельё, три бутылки французского коньяка, бритвенный прибор, стопка чистой бумаги и несколько пачек сигарет.
— Саш, ты куришь?
— Не баловался.
— Тогда табаком следы посыпать будем, чтобы собака след не взяла. Открывай саквояж.
В саквояже вообще ничего полезного для них не было: шерстяной шарф и такие же носки, бритва и множество мелочей вроде зажигалки. Её Алексей сунул в карман — пригодится. Из другого кармана достал трофейный пистолет и запасную обойму.
— Держи, это тебе.
— Спасибо, — Саша сунул оружие в карман.
— Давай коньяку хлебнём по паре глотков, — предложил Алексей.
— Я его не пробовал никогда, — как-то сразу сконфузился Саша.
— Вот и попробуем.
Они открыли бутылку, и Алексей глотнул прямо из горлышка. На вкус коньяк был приятен, но чувствовалась крепость.
— Глотни, — он протянул бутылку Саше.
Тот отхлебнул и сразу же выплюнул.
— Тьфу ты, клопами пахнет.
— Дурной ты, Сань! Немцы его из Франции, может — из самого Парижа привезли. Какие клопы?
— По мне наша водка лучше.
— Не хочешь — не пей.
Бутылки переложили в саквояж, предварительно всё из него вытряхнув. Да и нести саквояж было удобнее — ручка по руке.
Они пошли дальше. Алексей теперь периодически крошил сигареты, рассыпая табак по следу.
За ночь успели пройти километров десять, и наступивший рассвет застал их на лесной опушке. За лесом тянулся луг, пересечённый поперёк оврагом.
— Давай день в овраге отсидимся, — предложил Саша.
— Нельзя. Если немцы нагрянут — постреляют, как перепёлок. Надо в лес за оврагом.
— Обходить далеко.
— Ничего, целее будем.
Дав круг, они обошли овраг стороной и, войдя в лес, расположились на опушке. Отсюда хороший обзор, и сами в случае опасности уйти по лесу в любую сторону могут.
— Давай поедим и поспим немного, — предложил Алексей.
— Давно пора, желудок уже сосёт.
Они доели всё, что было в корзине. Алексей ещё коньяка граммов двести выпил. Расслабившись, оба придремали.
Вскинулись от шума мотоциклетных моторов. Оба схватились за оружие. Вдоль оврага, с обеих его сторон, периодически постреливая из пулемётов по густым зарослям кустарника на дне оврага, ехали немцы. Один раз они даже швырнули в овраг гранату.
— Учись, салага, где прятаться надо. Если бы сейчас в овраге были — хана бы пришла.
— Да, — только и выдавил из себя Саша.
Немцы прочесывали на занятой территории места, где могли прятаться окруженцы — в лес они пока не совались. На мотоциклах там делать нечего — не проедешь. А цепью лес прочесать — слишком много солдат надо. Вот и проверяли немцы места укромные, но легкодоступные.
Постреляв, мотоциклисты укатили. Чесались руки у Алексея пристрелить несколько человек — так потом от немцев не оторвёшься, а ему хотелось к своим выйти, повоевать в полную силу. Среди своих он полезен будет, наибольший урон врагу нанесёт.
Отдохнув до полудня, они пошли через лес, на восток. Остановились на отдых. Вдруг Саша насторожился.
— Вроде погромыхивает. Дождь, что ли, собирается?
— Сам услышал, решил — показалось. Это не гром, Саня, это пушки стреляют. До фронта километров семь.
— Как же мы переходить будем?
— Доберёмся — увидим.
Дальше они пробирались осторожнее. Километра через три стали слышны отдельные орудийные выстрелы.
Лес закончился, впереди открытое поле. Но по дороге через поле нескончаемым потоком шли немецкие грузовики с пехотой.
— Похоже, Саня, нам тут до вечера загорать, в голом поле не укрыться.
— Как скажешь.
До вечера они наблюдали за дорогой. Машины шли в обе стороны.
К вечеру движение стихло, а когда стемнело — прекратилось совсем.
— Всё, хорош ночевать, идём.
Ночь была безлунной — в трёх шагах ничего не видно, и они пошли прямо через поле. С дороги их всё равно не заметят.
Стало слышна пулемётная стрельба.
— До передовой километра полтора-два, — определил Алексей, — скоро тылы немецкие пойдут. Надо место выбрать для укрытия, днём понаблюдать, а ночью к нашим переходить.
Местность пошла изрытая лощинами и мелкими оврагами, поросшая кустарником.
— Лёша, давай в кустах спрячемся.
— Про овраг не забыл?
Они залегли в воронке от авиабомбы. Вроде в открытом поле, а со стороны их не видно. И место удобное, на небольшом пригорке. По очереди поспали. Утром Алексей разрешил Саше отдыхать.
— Только из воронки не высовывайся.
Сам же надёргал травы, воткнул её в отворот пилотки и осторожно высунулся.
Ёлки-палки! В двухстах метрах перед ними совершенно отчётливо просматривалась немецкая гаубичная батарея. У солдат по расписанию завтрак, и они были заняты содержимым своих котелков.
Алексей наблюдал через снятую с винтовки оптику. Отчётливо были видны различия между офицерами и солдатами.
Ровно в девять утра в соответствии с графиком немцы открыли огонь из орудий. Они подтаскивали снаряды и один за другим посылали их в далёкую и невидимую отсюда цель.
— Вот морды, окопались в своём тылу, даже оружие в сторонке лежит. Заряжающие кителя сняли, жарко им! Пулемёт бы сейчас сюда — и как ударить с тыла! Всю батарею положить можно было бы!
— Ты чего бормочешь, Алексей?
— Немецкие пушкари по нашим стреляют. Руки чешутся в спину им пальнуть!
— Нельзя! — обеспокоился Саша. — Накроют нас тогда здесь.
— Да успокойся, сам понимаю. Но сюрприз им всё-таки напоследок устрою. Ладно, отдыхай. Ночь, я думаю, бессонная предстоит.
Алексей наблюдал, откуда артиллеристы берут снаряды. По два-три ящика стояли рядом с орудиями, но подносили их из отрытого неподалёку — метрах в пятидесяти от позиции — укрытия. Оно было накрыто маскировочной сеткой.
Перед уходом к передовой Алексей решил устроить немцам неприятный сюрприз.
Выпустив снарядов по десять-двенадцать, немецкие артиллеристы прекратили стрельбу и стали банниками чистить орудия. И всё на виду, не укрываясь, как на передовой. Алексей чуть зубами не заскрипел от злости и бессилия.
Подошло обеденное время. Немцы поели у полевой кухни и через некоторое время снова стали стрелять из гаубиц.
Саша не выдержал, подполз к Алексею.
— Вот разошлись, спать не дают!
— Пойди к ним, попроси не мешать.
Постепенно наступил вечер, стемнело. Немцы ушли в брезентовые палатки недалеко от позиций, и у гаубиц остался один часовой. Службу он нёс исправно, на месте не стоял, прохаживался перед орудиями. Но расставлены они были далековато друг от друга — метров за пятьдесят.
Алексей решил сползать к складу боеприпасов.
— Дай мне «лимонку», а сам посиди пока здесь, — обратился он к Саше.
Взяв из оружия только пистолет, Алексей пополз к вырытому укрытию. У ровика задержался, прислушался. Никакого движения. Он спустился по ступенькам.
Под маскировочной сеткой лежали ящики — много. Он снял со штабеля один ящик, оказавшийся неожиданно тяжёлым, и уложил его на бок — вроде как ящик случайно упал со штабеля.