Элис разрыдалась. Не хватало воздуха. Ей исполнилось пятьдесят, и она боялась, что сходит с ума.
В дверь постучали.
— Мам? — Это была Анна. — С тобой все в порядке?
— Расскажи конкретнее, что именно ты забываешь? — попросила доктор Мойер, не поднимая головы от своих записей.
— Имена, слова посреди разговора, куда я положила свой «блэкберри», что означает запись в ежедневнике.
— Понятно.
Элис внимательно наблюдала за врачом. Казалось, ее откровения не произвели на нее впечатления. Доктор Мойер воспринимала информацию, как священник выслушивает подростка, который признается в постыдных мыслях о девочках. Вероятно, ей приходится по нескольку раз в день слушать подобные жалобы от абсолютно здоровых людей. Элис даже захотелось извиниться за то, что она оказалась паникершей и, даже можно сказать, дурой и отнимает время. Все забывают подобные вещи, особенно с возрастом. Плюс ко всему менопауза, привычка делать три дела сразу, а думать о дюжине — эти заминки с памятью кажутся мелкими, безобидными, незначительными и даже ожидаемыми. Все подвергаются стрессам. Все устают. Все что-то забывают.
— Еще я не смогла сориентироваться на Гарвард-сквер. Минуты две не могла понять, где нахожусь, а потом все вспомнила.
Доктор Мойер перестала записывать симптомы и подняла глаза на Элис. Эта информация произвела на нее впечатление.
— Тебе было трудно дышать?
— Нет.
— Ты чувствовала оцепенение или покалывание?
— Нет.
— Болела голова или было головокружение?
— Нет.
— Ты не почувствовала сильного сердцебиения?
— Сердце еще как колотилось, но, когда ты сбита с толку, это больше похоже на выброс адреналина от страха. За секунду до того, как это случилось, я чувствовала себя просто великолепно.
— А в тот день с тобой случилось что-нибудь необычное?
— Нет, я только что вернулась из Лос-Анджелеса.
— Тебя бросало в жар?
— Нет. Я почувствовала что-то вроде этого, когда перестала ориентироваться, но, повторяю, я думаю, что это от испуга.
— Ладно. Как ты спишь?
— Прекрасно.
— Сколько часов в день?
— Пять или шесть.
— Бывает трудно заснуть?
— Нет.
— Сколько раз за ночь ты обычно просыпаешься?
— По-моему, ни разу.
— Ложишься спать каждый день в одно и то же время?
— Обычно да. Если только не переезжаю с места на место, в последнее время я много ездила.
— И где ты была?
— Последние несколько месяцев — в Калифорнии, Италии, Нью-Орлеане, Флориде, Нью-Джерси.
— И где ты была?
— Последние несколько месяцев — в Калифорнии, Италии, Нью-Орлеане, Флориде, Нью-Джерси.
— Ты не болела после какой-нибудь поездки? Может быть, у тебя был жар или лихорадка?
— Нет.
— Ты принимаешь какие-нибудь медикаменты, что-нибудь, что может вызвать аллергическую реакцию, препараты, которые ты не считаешь медикаментозными?
— Только мультивитамины.
— Изжога?
— Нет.
— Изменение веса?
— Нет.
— Не замечала кровь в моче, стул нормальный?
— Все в порядке.
Как только доктор Мойер получала ответ на свой вопрос, она тут же задавала следующий, а темы менялись с такой скоростью, что Элис не успевала понять их логику. Это было похоже на катание на американских горках с закрытыми глазами, она не могла предсказать, когда будет следующий поворот.
— Ты сейчас более встревожена или подавлена, чем обычно?
— Только из-за этих заминок с памятью. В остальном нет.
— А как у тебя с мужем?
— Прекрасно.
— Ты считаешь, что твое душевное состояние в норме?
— Да.
— Не думаешь, что это депрессия?
— Нет.
Элис знала, что такое депрессия. После смерти мамы и сестры, когда ей было восемнадцать, она потеряла аппетит, не могла заснуть больше чем на два часа, хотя постоянно чувствовала усталость, и ее ничто не интересовало и не радовало. Это длилось чуть больше года, и с тех пор она ничего подобного не испытывала. Сейчас с ней происходило нечто другое. Прозак в этом деле не помощник.
— Ты выпиваешь?
— Только в компании.
— Сколько?
— Один-два бокала за вечер, может, немного больше по особому случаю.
— Наркотики?
— Нет.
Доктор Мойер задумчиво посмотрела на Элис, а потом, постукивая ручкой по своим записям, заново их перечитала. Элис подозревала, что ответа на ее вопросы в них нет. Она вцепилась обеими руками в дерматиновый стул.
— Так у меня начинается менопауза?
— Да. Можно назначить курс FSH, но все, что ты мне рассказала, соответствует этому диагнозу. Средний возраст начала менопаузы — сорок восемь — пятьдесят два. Ты как раз в этой вилке. В течение года у тебя еще пару раз будут менструации. Это абсолютно нормально.
— Заместительная терапия может помочь решить проблемы с памятью?
— Мы больше не назначаем женщинам этот курс, если только у них нет серьезных проблем со сном и действительно мучительных приливов или остеопороза. Не думаю, что твои проблемы с памятью как-то связаны с менопаузой.
Кровь отлила от лица Элис. Это были именно те слова, которые она боялась услышать, и о чем только недавно отважилась подумать. Высказанное вслух мнение профессионала разнесло ее доводы в пух и прах. С ней что-то происходит, и она не готова услышать, что именно. Элис поборола нарастающее желание сдаться или немедленно убежать из кабинета куда глаза глядят.
— Почему?
— Нарушения памяти и дезориентация в списках симптомов менопаузы следуют за нарушением гигиены сна. Такие женщины с трудом воспринимают реальность, потому что не спят как положено. Есть вероятность, что ты спишь не так уж хорошо, как тебе кажется. Возможно, твой график и перелеты оказывают негативное влияние на сон или ты беспокоишься о чем-то во сне.
Элис подумала о том времени, когда у нее часто путались мысли из-за недостатка сна. Естественно, ее интеллектуальные возможности были не на высоте в последние недели каждой беременности, после родов или когда она в авральном режиме работала над завершением проекта по гранту. Вот только когда она потерялась на Гарвард-сквер, в ее жизни не происходило ничего подобного.