- У меня свои ключи.
Навроцкий скользнул взглядомпоключам,которыеонавынулаиз
сумочки.
- Ну что ж, спокойной ночи, привет вашей очаровательной матушке.
Люда поднялась полестнице,осторожноповернулаключвзамке,
открыла, потом тихо закрыла дверь, сняла туфли, в одних чулкахпрошла
по темному коридору, вошла в свою комнату...
Послышались шаги, и вслед за ней в комнату вошел Николай Львович.
- Ты не спишь, папочка?
- Ты тоже не спишь.
- Сказать тебе, где я была?
- Пожалуйста.
- В ресторане... Да, да представь себе... Имнетампонравилось:
музыка, танцы... Но если ты не хочешь, то больше не пойду, обещаю.
- Ничего страшного в ресторанах нет... Но мне кажется,тудаходят
одниспекулянты.И,можетбыть,тебеещенесколькорановато...
Впрочем, если ты захочешь ходить, никто тебя не удержит...
- Нет, папочка, я тебе сказала: если ты не хочешь этого,ябольше
ни разу не пойду.
- Но ведь ты пошла, захотела и пошла, и намничегонесказала...
Конечно, потом призналась, так сказать, постфактум, и на томспасибо,
не стала ничего выдумывать и придумывать, это очень хорошо... Новедь
мы не знали, где ты.
- Ты не ложился из-за меня? И мама?
- Ты спрашиваешь об этом?
- Я думала, что вы... Я понимала, что огорчу вас... Ноеслибыя
знала, что вы не спите из-за меня...
Вошла Ольга Дмитриевна.
- Доченька, господи, как я волновалась, чего я непередумала!Ну,
слава богу, ты дома! Я уже одевалась, чтобы пойти тебя искать!
В халате,розовая,румяная,ОльгаДмитриевнавыгляделасвежо,
моложаво, казалась не матерью, астаршейсестройЛюды-такоеже
нежное лицо, такие же каштановые кудряшки, такие жетонкиестрелочки
бровей и зеленоватые глаза.
- Ну, мама, - только вздохнулаЛюда,-янепонимаю,чеготы
боялась?
ОльгаДмитриевнасмешаласьприэтомвопросе,Людапонялаее
смущение и, выручая мать, сказала:
- Я ведь не маленькая, и яникогонебоюсь-нибандитов,ни
жуликов.
- А я боюсь, - подхватила Ольга Дмитриевна, - боюсьнашегодвора,
боюсь Витьку Бурова. Он бандит.
- Мы, кстати, как раз его встретили, он вел себя, как паинька.
- Ну да, потому, что его проучили... Но не внемдело...Гдеты
была?
- Мамочка, я уже сказала папе...
- Да, я информирован, - заметил Николай Львович.
- Но обещай мне, - продолжала Люда, - чтонебудешьсердитьсяи
ругать меня. Обещаешь? Ну, так вот, я была в ресторане, была с Юройи
с его приятелем Валентином Валентиновичем, ты егознаешь-этотот
молодой человек, который тогда во дворе вступился за Андрея и заМишу
Полякова, помнишь?
Ольга Дмитриевна бросила быстрый,тревожныйвзгляднамужа,ее
нежное лицо порозовело. В их семье не было ссор и скандалов, но сейчас
ей показалось, что Николай Львовичнедоволен,разочарован,огорчен.
Решив, что она должна все сделать сама, сказала суховато:
- О Юре мне нечего сказать, его мы знаем десять лет, и от этогоон
нестановитсялучше,ноэтотмолодойчеловек...Валентин
Валентинович...Конечно,онвелсебятогда,сАндреем,вполне
достойно, но этого слишком мало, чтобы судить о нем...
- А что, собственно говоря, надо судить? - спросила Люда.
- Я хочу сказать, что мы его совершенно не знаем.
- Но пойми, мамочка, я ведь не могу знакомиться только с твоими или
с папиными друзьями.
- Это верно,-согласиласьОльгаДмитриевна,-нотытолько
познакомилась с ним и сразу приняла приглашение пойти в ресторан. Ведь
с кем попало не ходят в ресторан, правда?Этокчему-тообязывает.
Пойти в ресторан с почти незнакомым человеком...
- Я пошла не с ним, а с Юрой, -сказалаЛюда,признаваявдуше
некоторую правоту матери.
-Речь,по-видимому,идетомолодомчеловеке,получающем
мануфактуру на нашей фабрике, - сказал Николай Львович.
- Да...
- Мне он не нравится, - сказал НиколайЛьвович.-Тызнаешь,я
редко так определенно говорю о людях, о нем я говорюопределенно:не
нравится.
Люда посмотрела на отца, свела тонкие брови, опустила голову:
-Странно...Впрочем,еслитынехочешь,чтобыясним
встречалась...
- Встречаться или нет - дело твое; я просто высказал свое мнение.
Люда продолжала:
- Мне совершенно неважен и безразличен Валентин Валентинович...Но
я не понимаю, что происходит, почему этому придается такое значение...
Честное слово, нет ничегоособенного...Нокогдазапрещают-это
ужасно...
- Я не запрещаю, - запротестовал Николай Львович, - ясказал:мне
он не нравится, учти это, приглядись к нему внимательнее...
Она засмеялась:
- Ночтобыприглядеться,надовстречаться...Папочка,мамуля,
милые, все это такая ерунда, ей-богу! Не беспокойтесь ни о чем...Ну,
сходила в ресторан, посмотрела, потанцеваласЮрой,попробовалаих
еду...
- Ну и как? - спросила Ольга Дмитриевна.
- Вкусно... Очень... Нотвоиблинчикивкуснее,-добавилаона
великодушно.
Люда долго немоглазаснуть,перебиралавпамятиэтотвечер,
возвращение, сцену во дворе и приход домой. За ресторанонасебяне
ругала. Ей хотелось там побывать, это правда. Она пошла тудасЮрой,
которого знает сто пятьдесят лет. Юру беспокоит, что будут говоритьо
них в школе, а ей наплевать, она ничеготакогоантиобщественногоне
сделала и не делает, даже наоборот, хочетбытькаквсе,ноунее
ничего не получается, ее считают за чужую, а почему? Одевается не так,
дочь инженера. Ну, и она не набивается,невешатьжеейнагруди
плакат: "Хочу быть как все!" И Юра тоже не такой ужплохой,какего
школьнаярепутация;никакойоннеупадочник;егобеда-хочет
выделяться, а выделяться ему, между прочим,нечем.