Я обернулся к ней.
- Ну, как? Вы собираетесь отказаться?
- Нет. - Это был почти крик, и она повторила. - Нет.
- Вы хотите, чтобы мистер Вульф продолжал заниматься этим делом? И я?
- Да.
- Тогда я намерен...
- Ну, перестань, Салли. - Комус повернулся к ней. - Ты - упрямый чертенок. Если бы твой папа был здесь, а в каком-то смысле он здесь, ведь
я его доверенное лицо... - Он похлопал себя по груди. - Это приказ от него и для него. Ты не можешь ослушаться приказа отца.
- Нет, могу. - Она отпрянула назад, когда он сделал шаг к ней. - Я могла бы, даже если бы он был здесь и сам сказал мне. Он доверяет вам, а
я нет.
- Ерунда. Ты не можешь судить о моей профессиональной компетенции. Ты даже...
- Дело не в вашей профессиональной компетентности. Я не доверяю вам.
Скажите ему, Арчи.
Я сказал ему:
- Мисс Блаунт полагает, что, если ее отец будет осужден, вы сможете домогаться его жены, и это влияет на вашу позицию. Именно поэтому я
предлагаю...
Он сжал правый кулак и замахнулся, чтобы ударить меня в лицо. Анна Блаунт хотела схватить его за руку, но промахнулась. Я мог бы увернуться
от удара и ударить его в живот, но он действовал так медленно, что проще было сделать шаг в сторону и хорошенько выкрутить его руку. Это было
больно, но чертов дурак выбросил левую, и я резко дернул ее, так что он упал на колени.
Я перевел глаза на Фэрроу, который сделал еще один шаг.
- Я не хотел этого, - сказал я. - Наверно, я в лучшей форме и у меня больше практики.
Я взглянул на Комуса, который пытался встать.
- Если вы хотите бить кого-нибудь, бейте мисс Блаунт. Я просто излагал вам, что она думает. Из-за этого она пришла к Ниро Вульфу, а сейчас
не хочет отказаться от его помощи.
Я обратился к ней:
- У меня есть предложение. Вам здесь становится не очень хорошо. Если вы хотите провести ночь у какой-нибудь подруги, я буду рад взять вас
с собой. Я подожду внизу, пока вы соберетесь. Конечно, если вы предпочитаете оставаться здесь...
- Нет, - ответила Салли. - Я соберу вещи.
Она пошла к выходу, и я за ней. Позади миссис Блаунт что-то проговорила, но мы продолжали идти. В прихожей Салли сказала:
- Я недолго. Вы подождете?
Я ответил, что подожду, взял шляпу и пальто, вышел и нажал кнопку лифта. Много шансов было в пользу того, что либо мать, либо Комус, либо
оба они отговорят ее уезжать. Мои часы показывали 10.41. Я собрался ждать полчаса, а затем или пойти в телефонную будку на Мэдисон-авеню и
позвонить ей, или пойти домой и отчитаться перед Вульфом. Но она избавила меня от необходимости принимать решение. На часах было 10.53, когда
хлопнула дверь лифта, а вскоре снова открылась, и там была она - в светлой норковой шубке, шапочке и с коричневым кожаным чемоданом.
Ее лицо было мрачно, но непреклонно. Швейцар подошел, чтобы поднести чемодан, но я опередил его. Я попросил его взять такси и, когда он
вышел, спросил ее, звонила ли она кому-нибудь, и она ответила: нет, она еще не решила, куда ехать. Она еще продолжала говорить, но швейцар уже
выпустил нас в снежный вечер.
Машина развернулась, и я помог Салли войти, позволил швейцару уложить чемодан, дал ему двадцать пять центов на
чай, влез сам, сказал шоферу, чтоб он остановился у ближайшей телефонной будки, и мы поехали. Салли начала говорить что-то, но я приложил палец
к губам и покачал головой. Шофер мог не только знать адрес Мэтью Блаунта, арестованного за убийство, он мог даже узнать его дочь по портрету в
газете, и незачем было вводить его в курс дела. Он повернул направо по Семьдесят восьмой улице, снова направо на Мэдисон и через пару домов
остановился напротив аптеки. Я перегнулся вперед, чтобы дать ему доллар.
- Вот, - сказал я, - войдите и истратьте его. Аспирин, сигареты, губная помада для вашей жены, покупайте все, что хотите. Мы пока
посоветуемся. Я приду за вами минут через десять, может быть, раньше.
- Не имею права, - сказал он.
- Ерунда. Если появится полицейский, я объясню ему, что это было необходимо.
Я вынул свой бумажник и показал лицензию частного детектива. Он взглянул на нее, взял доллар и ушел.
Салли обернулась ко мне.
- Я рада, что вы сделали это, - проворковала она.
- Разумеется, - сказал я, - я решил, что нам лучше поговорить наедине.
Таксисты слишком разговорчивы. Теперь, если вы решили...
- Я не об этом. Я рада, что вы изложили мою точку зрения матери. И ему.
Я хотела сделать это, но не смогла бы. Теперь они знают. Как вы догадались?
- Путем умозаключения. Я ведь дипломированный детектив, так что у меня привычка рассуждать. Вы решили, куда поедете?
- Да, я поеду в отель, какой-нибудь маленький отель. Вы ведь знаете здешние отели?
- Да. Но... нет ли у вас подруги, у которой можно было бы переночевать?
- Есть, конечно. Я собиралась позвонить одной из них, но потом я подумала, что я скажу? Вот так, вдруг, в одиннадцать часов вечера... Мне
придется назвать какую-нибудь причину, а что я скажу? Со всей этой шумихой...
Она покачала головой.
- Я еду в отель.
- Ну, вот что, - я взглянул на нее. - Это еще хуже. Вы могли бы воспользоваться другим именем, но если кто-нибудь засечет вас, а газеты
пронюхают об этом, болтовни будет еще больше. А какие будут заголовки! "Дочь Блаунта убегает из дома среди ночи". А также о том, что я
сопровождал вас.
Нас видел швейцар, и шоферу я показал лицензию.
- О, это было ужасно. - Она уставилась на меня. Молчание. Моя рука лежала на сиденье, и она дотронулась до нее.
- Это было ваше предложение, - сказала она.
- Да, - сказал я, - вы правы. Ладно. Как вы, может быть, знаете, я живу там же, где работаю, в доме Ниро Вульфа. Там на третьем этаже, над
ним, есть комната, которую мы называем южной. В ней хорошая кровать, два окна, ковер пятнадцать на восемнадцать футов и запирающаяся дверь.
Лучший повар Нью-Йорка, Фриц Бреннер, подаст вам завтрак, который вы можете есть либо с подноса в своей комнате, либо на кухне со мной. Его
лепешки на кислом молоке выше всякой...
- Но я не смогу, - пробормотала она. - Может быть, мне нужно будет остаться... я не знаю, как долго...
- За месяц дешевле. Мы вычтем это из ваших двадцати двух тысяч.
Вообще-то вы бы и не смогли бы оплатить счет в отеле, ведь вы отдали нам все деньги, даже продали свои драгоценности.