Приоткрыв глаза, она разглядела в луче света силуэт мужской головы, обтянутой чем‑то вроде чулка с прорезями для глаз.
Она открыла рот, собираясь закричать, позвать на помощь, но в рот ей тут же впихнули вонючую тряпку. Потом послышался треск; губы поверх тряпки заклеили липкой лентой. Мэнди замычала; звуки не вырывались из ее рта, а вибрировали в голове.
– Ты сама напросилась, верно, куколка? Раз так вырядилась… И такие туфли напялила!
Мэнди набросилась на мужчину с кулаками. В темноте что‑то тускло блеснуло. Присмотревшись, она увидела обух столярного топора. Он держал его рукой, затянутой в резиновую перчатку.
– Лежи тихо, мать твою, а то пристукну!
Она застыла в ужасе, не сводя взгляда с поблескивающего металла.
Потом ее сильно ударили в висок. Перед глазами замелькали искры.
Все почернело.
Она не почувствовала, как он вошел в нее, а потом снял с нее туфли.
– Т‑ты где шлялся, мать твою? – Дениз, как обычно, наградила мужа кислой улыбкой.
– Если честно, вкалывал как проклятый, дорогая, – ответил Гэрри, быстро целуя в щеку Уллу, жену Мориса. Похоже, с возрастом у нее и в самом деле крыша поехала, если она думает, что может так одеваться. Ее балахоны навевают тоску! Потом Гэрри пожал руку Морису и сел на свободный стул. Дениз он не поцеловал. Он еще год назад прекратил целовать ее в знак приветствия. Смерив Дениз многозначительным взглядом, Гэрри сказал: – Работал. Понимаешь? Вкалывал. Такого слова нет в твоем лексиконе. Знаешь, зачем я вкалываю? Чтобы платить по гребаной ипотеке. И оплачивать твои гребаные счета!
– И твой гребаный дом на колесах!
– Дом на колесах?! – изумился Морис. – Гэрри, с чего ты вдруг? Вроде не в твоем стиле…
– Купил вот «фольксваген». Классика! Настоящий автодом с кухней, туалетом и всем прочим… По‑моему, очень практично! Отличное вложение денег… По‑моему, нам с Дениз невредно будет отдохнуть на природе. Поедем куда глаза глядят, увидим настоящую красоту… Я бы купил яхту, но ее на воде укачивает.
– У него кризис среднего возраста, вот что! – сказала Дениз, обращаясь к Морису и Улле. – Слышишь, если думаешь, что тебе удастся уговорить меня провести отпуск в твоем долбаном автодоме, то крупно ошибаешься! Вот и в прошлом году все уламывал меня поехать на мотоцикле во Францию и жить в каком‑то дешевом кемпинге!
– У меня не какой‑то долбаный автодом… – Гэрри поспешил положить себе в тарелку последний блинчик, чтобы не перехватили другие, по ошибке окунул его в острый соус и отправил в рот.
В голове произошел мелкий термоядерный взрыв, лишив его на время дара речи. Дениз тут же воспользовалась положением.
– Паршиво выглядишь! – заметила она. – Откуда у тебя на лбу такая царапина?
– Лазил у одного типа на чердак, смотрел, что там с проводкой, а ее мыши погрызли.
И вот напоролся на гвоздь.
Вдруг Дениз нагнулась к мужу и принюхалась.
– Ты курил!
– Ничего подобного! Просто ехал в прокуренном такси, – попытался оправдаться Гэрри с набитым ртом.
– Да неужели? – Дениз смерила его недоверчивым взглядом и повернулась к друзьям: – Он мне мозги пудрит, говорит, что бросил курить. За дуру меня держит! Выходит выгулять собаку или покататься на своем долбаном байке, а возвращается через несколько часов, и от него несет табачищем! Это ведь всегда чувствуется, правда? – Она посмотрела на Уллу, на Мориса и отхлебнула вина.
Гэрри принесли пиво; он отпил большой глоток и покосился на Уллу. Ее буйная шевелюра сегодня была растрепана сильнее обычного. А Морис еще больше, чем всегда, напоминал жабу. Оба они, да и Дениз тоже, выглядели странно, как будто он смотрел на них в кривое зеркало. У Мориса на выпирающем животике натянулась черная футболка; глаза вылезают из орбит, а дорогой, застегнутый на все пуговицы пиджак «Версаче» с блестящими пуговицами ему явно жмет. Как будто донашивает вещи старшего брата.
Из мужской солидарности Морис покачал головой:
– Я ничего не чувствую!
Улла наклонилась ближе к Гэрри и шумно обнюхала его – ну прямо течная сука!
– Приятный одеколон! – уклончиво заявила она. – Запах немного женский, правда.
– «Шанель Платинум», – пояснил Гэрри.
Улла снова повела носом, с сомнением нахмурилась, повернулась к Дениз.
– Ну, так где же ты все‑таки был? – осведомилась Дениз. – Вид у тебя паскудный. Хоть бы причесался!
– Может, ты не заметила, но сегодня сильный ветер, – огрызнулся Гэрри. – Пришлось самому разбираться с одним клиентом. Позвонил, распсиховался, а народу сегодня мало. Один свалился с гриппом, другой с чем‑то еще, а у Грэма Льюиса из Стейнинга, как назло, все время отключалась сигнализация. Он закатил скандал, угрожал, что разорвет контракт. Пришлось лично ехать к нему и разбираться, в чем дело. Оказалось, у него проводку сгрызли мыши.
Дениз привычно поднесла бокал ко рту и сообразила, что он пуст. К столику подошел официант с новой бутылкой. Гэрри показал на собственный винный бокал, в то же время допивая пиво. Нервы у него были на пределе; он понимал, что ему нужно выпить. Причем много.
– Ваше здоровье! – сказал он, обращаясь ко всем.
Морис и Улла подняли бокалы:
– Твое здоровье!
Дениз молча в упор смотрела на Гэрри. Значит, не верила ему.
Вдруг Гэрри подумал: а когда жена ему вообще верила? Он одним глотком выпил полбокала белого вина, сразу затушив жжение во рту. По правде говоря, в последний раз она поверила ему в тот день, когда они поженились и он произнес свои брачные обеты.
Хотя… он и тогда ни в чем не был уверен. Он до сих пор помнит, как она смотрела на него у алтаря, когда он надевал кольцо ей на палец и повторял все, что требовалось, за священником. В ее глазах горела не любовь, как можно было ожидать, а скорее удовольствие удачливой охотницы, притащившей домой тушу убитого зверя.
Добыча едва не сорвалась с крючка!
И все двенадцать лет, что они вместе, не проходило ни дня, когда бы Гэрри не жалел о том, что женился на ней.
Ну и ладно. В том, что он женат, есть и свои преимущества. Главное – никогда о них не забывать.
Женатый мужчина гораздо респектабельнее.
48
10 января, суббота
– Я составила текст приглашения на свадьбу! – крикнула Клио из кухни.
– Отлично! – отозвался Грейс. – Хочешь, чтобы я тоже взглянул?
– Вместе взглянем, когда ты поужинаешь.
Он улыбнулся.