Официант поставил бутылку на стол и важно заявил, что заказы по меню не принимаются по причине дефицита продуктов, но шеф-повар готов приготовить для них дежурное блюдо.
– Хорошо, спасибо, – сказал Джимми, едва взглянув на официанта.
Официант удалился, Джимми закурил, неуверенно улыбнулся и отвел взгляд.
Долли больше не могла сдерживаться. Она должна знать, о чем они говорили с Вивьен, упоминала ли Вивьен ее имя.
– Итак, – промолвила она.
– Итак, – повторил он.
– Мне хотелось бы…
– Я бы не…
Оба замолчали, оба затянулись, изучающе глядя друг на друга сквозь табачный дым.
– Давай ты, – улыбнулся Джимми, раскрыл ладони и взглянул ей прямо в глаза. В другое время его жест взволновал бы ее, но не сейчас.
– Я видела тебя в столовой, – начала Долли, аккуратно подбирая слова. – Вы разговаривали.
Выражение его лица было трудно разгадать. Джимми внимательно смотрел на Долли.
– Вы с Вивьен, – объяснила она.
– Так это была Вивьен? – Джимми удивленно расширил глаза. – Твоя новая подруга? Я не сообразил, она не представилась. Если бы ты поторопилась, могла бы нас познакомить!
Он выглядел разочарованным, и Долли осторожно выдохнула. Он не знал имени Вивьен. Возможно, и та не знала имени Джимми.
– О чем вы разговаривали? – с деланой небрежностью спросила Долли.
– О войне. – Джимми пожал плечами и нервно затянулся. – Ничего особенного, обычный разговор.
Джимми не умел лгать. Если ему не нравилась тема, он отвечал отрывисто, отводил глаза. О чем же они разговаривали, если Джимми скрытничает? Неужели о ней? Господи, что он сказал про нее Вивьен?
– О войне, – повторила Долли, давая ему возможность продолжить. Джимми молчал. Она неуверенно улыбнулась. – А нельзя ли подробнее?
У столика возник официант.
– Фальшивые гребешки, – провозгласил он торжественно, ставя на стол дымящиеся тарелки.
– Фальшивые? – переспросил Джимми.
У официанта дрогнула губа, апломба сразу поубавилось.
– Из овощей, сэр, – промолвил он тихо.
Джимми наблюдал за Долли через покрытый белой скатертью стол. Все складывалось совсем не так, как он задумал: привел девушку в дешевую забегаловку, угостил овощами в сухарях, а главное, умудрился рассердить. За столом повисло тягостное молчание, и коробочка в кармане Джимми словно набрала вес. Он не хотел ссориться, он всего лишь собирался надеть на пальчик Долли кольцо. Не для того, чтобы привязать ее к себе – как бы страстно он этого ни желал, – а потому, что это хорошо и правильно.
Джимми поковырял вилкой в тарелке. Все шло хуже некуда. И самое ужасное, он совершенно не представлял, как исправить положение. Долли рассердилась, потому что он не сказал ей всей правды, но та женщина, Вивьен, просила… нет, умоляла его не повторять ее слов. Джимми рассеянно возил по тарелке фальшивый гребешок в жалком белом соусе.
Возможно, ее запрет не относится к Долли? Они ведь подруги! Когда он ей скажет, Долли махнет рукой и рассмеется!.. Джимми глотнул вина, размышляя, как поступил бы на его месте отец. Наверняка не нарушил бы обещания. И к чему это привело? Потерял любимую женщину. Джимми не допустит, чтобы подобное случилось с ним.
– Твоя подруга, Вивьен, – сказал Джимми небрежно, – обратила внимание на одну из моих фотографий.
Долли промолчала, но явно заинтересовалась.
Джимми сглотнул, выбрасывая из головы все, чему с детства учил отец. У него не было выбора, сегодня вечером ему придется сказать Долли правду.
– На фотографии была девочка, ее родителей убило прошлой ночью в Чипсайде. Ты бы видела, Долл, ее улыбку, эти ботинки… Неважно, главное, что твоя подруга ее узнала. По фотографии.
– Как?
Долли впервые за время ужина заговорила, и хотя до полного прощения было далеко, Джимми сразу повеселел.
– Она сказала, что у нее есть друг, доктор. У него небольшая частная клиника в Фулхэме. Часть помещений он отдал сиротам, и Вивьен ему помогает. Там она познакомилась с Неллой, девочкой с фотографии. Ее поместили в приют.
Долли смотрела на него, ожидая продолжения, но Джимми молчал.
– Это все? – спросила Долли. – Ты ничего не рассказал ей о себе?
– Даже своего имени не назвал. Зачем?
Вдали прогремели взрывы. А ведь сейчас, неожиданно подумал Джимми, совсем недалеко кто-то стонет или кричит от боли и страха.
– Больше она ничего не сказала?
Джимми покачал головой.
– Про приют ничего. Я хотел спросить, могу ли я как-нибудь навестить Неллу…
– Но не спросил?
– Не успел.
– И ты боялся сказать мне, что Вивьен помогает своему другу в приюте?
«Какой же я дурак, подумал – Джимми. – Вечно принимаю все близко к сердцу. Вивьен напустила туману, Долли давно все известно, а я мучился из-за ерунды.»
– Она умоляла меня никому не рассказывать, – промолвил он вяло.
– Ну ты даешь, Джимми! – рассмеялась Долли, коснувшись его руки. – Вивьен не имела в виду меня! Она говорила о посторонних.
– Я понимаю. – Ее нежная ручка, лежащая поверх его руки, вселяла надежду. – Сам не знаю, что на меня нашло.
Внезапно Джимми осознал, что стоит на пороге чего-то важного и что за этим порогом начнется новая жизнь, их с Долли новая жизнь.
– Знаешь, Долли, – произнес он, и его голос слегка дрогнул, – я должен кое-что тебе сказать.
Джимми поглаживал ее руку, а Долли рассеянно улыбалась. Доктор, мужчина! А ведь Китти права – у Вивьен есть любовник. Внезапно все обрело смысл: скрытность Вивьен, ее частые отлучки во время смены, отрешенное, задумчивое выражение, с которым она сидела у окна.
– Хотела бы я знать, как они познакомились, – промолвила она одновременно с Джимми.
Второй раз за этот вечер они начали говорить вместе.
– Нет, сколько можно! – рассмеялась Долли. Внезапно она развеселилась. Наверное, виновато было вино. И еще облегчение, когда она узнала, что Джимми себя не выдал. – Я просто хотела сказать…
– Нет. – Джимми приложил палец к губам. – Позволь мне закончить, Долл.
Выражение его лица испугало Долли. Сосредоточенное, почти тревожное. Ей нечасто приходилось видеть Джимми таким серьезным. И как ни хотелось Долли узнать побольше про доктора и Вивьен, пришлось замолчать.
Джимми провел рукой по ее щеке.
– Дороти Смитэм, – произнес он, и Долли тут же обмякла. – Я влюбился в тебя с первого взгляда. Помнишь то кафе в Ковентри?
– Ты нес мешок с мукой.
– Да, я такой, – рассмеялся Джимми.
Долли улыбнулась, отодвинула тарелку и закурила. В ресторане похолодало, радиатор больше не тикал.
– Мешок был огромный.
– Я уже говорил тебе, что ради тебя готов на все.
Долли кивнула.
– Я не шутил. Я сделаю все, о чем ни попросишь.
– Тогда сходи за официантом, пусть включит радиатор.
– Я серьезно, Долл.
– И я. Стало как-то зябко. – Долли обхватила себя руками за плечи. – Разве ты не чувствуешь?
Джимми не ответил, он сосредоточенно рылся в карманах.
Заметив официанта, Долли махнула рукой. Тот, похоже, увидел ее жест, однако отвернулся и зашагал к кухне. Долли заметила, что другая пара ушла и они остались одни в пустом промозглом зале.
– Кажется, нам пора, – сказала Долли. – Уже поздно.
– Минутку.
– Я замерзла.
– Неважно.
– Но Джимми…
– Я пытаюсь сделать тебе предложение, Долл.
Собственная неловкость заставила Джимми расхохотаться.
– И веду себя как болван!.. Видишь ли, я делаю это в первый раз. Надеюсь, и в последний.
Затем он встал со стула, опустился на колени, глубоко вдохнул и произнес:
– Долли Смитэм, я прошу вас оказать мне честь, согласившись стать моей женой.
Долли замерла. Сейчас он сбросит маску и рассмеется. Конечно же, Джимми шутит. Тогда, в Борнмуте, он сам просил ее подождать, пока накопит достаточно денег. Сейчас он встанет с колен и спросит, какой ей десерт. Однако Джимми упрямо стоял на коленях и пристально смотрел на Долли снизу вверх.
– Джимми, ты замерзнешь. Вставай сейчас же!
Джимми не послушался. Не сводя глаз с Долли, он поднял левую руку. Его пальцы сжимали кольцо. Полоску желтого металла с маленьким камушком: не новое, но и не старинное. Театральный реквизит, догадалась Долли. Ай да Джимми! Хотелось бы Долли уметь так же быстро включаться в игру.
– Сперва мне нужно вымыть голову, и тогда я подумаю над твоим предложением, – сострила она.
Челка упала ему на лоб, и он упрямо тряхнул головой. Ни тени улыбки на лице.
– Я прошу тебя стать моей женой, Долл, – повторил Джимми. Непробиваемая искренность в его голосе, ни малейшего намека на иронию… Что-то тут не так. Неужели он не шутит?
Долли решила, что он шутит! Джимми с трудом удержался от смеха. Он не шутил. Джимми смахнул со лба прядь волос, вспоминая, как они поднимались по лестнице, вспоминая глаза Долли, когда ее алое платье упало на пол, и как бесстрашно она вздернула подбородок и встретила его взгляд. И в то же мгновение Джимми почувствовал себя юным и сильным и осознал, какое счастье быть здесь и сейчас, рядом с Долли. Он вспомнил, как долго не мог уснуть, не в силах поверить, что его выбрала такая девушка, и, глядя на спящую Долли, понимал, что никогда, до самой старости, ее не разлюбит. А когда они оба состарятся, то будут сидеть в удобных креслах на ферме и по очереди заваривать друг другу чай, а их дети вырастут и разлетятся из дома.
Джимми хотелось нарисовать Долли эту картину, чтобы она увидела ее так же ясно, как видел он, но Долли любит сюрпризы и не согласится заглядывать в конец, когда все только начинается. Вместо этого, собрав мысли, словно разлетевшиеся листья, он просто сказал:
– Выходи за меня замуж, Долли. Я еще не разбогател, но люблю тебя, и каждый день без тебя для меня словно вечность.
Джимми смотрел, как изменяется выражение ее лица, как опускаются уголки губ, как поднимается бровь. Наконец-то она поняла.
Долли глубоко вздохнула, потянулась к шляпе и, нахмурившись, принялась вертеть ее в руках. Она любила драматические паузы, и Джимми, не чуя беды, любовался ее точеным профилем, как когда-то, на лужайке у моря.
– Ох, Джимми, – промолвила Долли неверным, словно чужим голосом, повернулась к нему, и Джимми заметил у нее на щеке след от свежей слезинки. – Просить меня об этом, просить меня об этом сейчас!..
Не успел Джимми поинтересоваться, что она имеет в виду, как Долли бросилась вон, по пути ударившись бедром о соседний столик, и выскочила на темную улицу, даже не глянув через плечо. Только спустя несколько минут, когда она не вернулась, Джимми осознал, что произошло. И внезапно увидел себя со стороны, словно на собственной фотографии: одинокого человека, который утратил все, чем дорожил, на коленях, на грязном полу жалкой забегаловки, где с каждой секундой становилось холоднее.
15
Уже потом Лорел гадала, почему мысль погуглить имя матери посетила ее так поздно. С другой стороны, не укладывалось в голове, откуда имя Дороти Николсон может взяться в Сети.
Прямо в машине Лорел достала телефон и вбила «Дороти Николсон» в поисковую строку. Она так спешила, что сделала ошибку, пришлось набирать снова. Потом, с замиранием сердца, нажала на «Поиск». Сто двадцать семь результатов. Американский генеалогический сайт, Тельма Дороти Смитэм ищет друзей в Фейсбуке, австралийские «Белые страницы», и – примерно в середине списка – сайт Би-би-си в разделе «Военные архивы» выдавал подзаголовок: «Лондонская телефонистка вспоминает Вторую мировую войну». У Лорел задрожали пальцы.
Страница содержала воспоминания некоей Кэтрин Фрэнсис Баркер, работавшей во время войны в Военном министерстве в Вестминстере. Информацию предоставила ее дочь Сюзанна Баркер. К статье прилагалась фотография: энергичная старая дама в кокетливой позе на малиновом диване с вязаными подголовниками.
Подпись гласила: «Кэтрин (Китти) Баркер в домашней обстановке. Когда война закончилась, Китти перебралась в Лондон, где какое-то время работала телефонисткой. Она хотела вступить в Женскую вспомогательную службу ВМС, но ей пришлось отказаться от этой мысли, потому что министерство нуждалось в телефонистках».
Сама статья оказалась довольно длинной, и Лорел решила прокрутить ее.
Несколькими абзацами ниже она нашла то, что искала:
«Я выросла в центральных графствах, и в Лондоне мне было негде остановиться; во время войны таких, как я, расселяли по квартирам. Мне повезло остановиться в особняке одной знатной дамы. Я жила в доме номер семь по Кемпден-гроув, и, как ни странно, это было очень веселое время. Со мной жили еще три девушки, а также прислуга леди Гвендолен Колдикотт: кухарка и компаньонка Дороти Смитэм. Мы подружились с Дороти, но впоследствии, когда я вышла замуж, жизнь развела нас. В военное время отношения завязываются быстро… Интересно, что стало с моими друзьями из дома на Кемпден-гроув. Надеюсь, они пережили войну».
У Лорел кружилась голова. Невероятно: увидеть имя матери напечатанным. Особенно в документе, имевшем прямое отношение к ее расследованию!
Она еще раз перечитала абзац. Дороти Смитэм работала у леди Гвендолен Колдикотт и жила в доме номер семь на Кемпден-гроув (на этой же улице жили Вивьен и Генри Дженкинсы, с дрожью отметила Лорел по себя). У Дороти была подруга, которую звали Китти.
Лорел посмотрела на дату публикации: двадцать пятое октября две тысячи восьмого года. Возможно, подруга еще жива и не откажется с нею побеседовать.
Каждое из открытий было яркой звездой на огромном темном небосклоне; звезды складывались в созвездие, которое подскажет Лорел путь домой.
На следующий день Сюзанна Баркер пригласила Лорел на чай. Условиться о встрече оказалось так легко, что Лорел, не привыкшая получать все на блюдечке, насторожилась. Всего-то и требовалось, что вбить имена Кэтрин и Сюзанны Баркер в телефонный онлайн-справочник и набирать номера по очереди. И уже с третьей попытки она наткнулась на золотую жилу.
– В четверг мама играет в гольф, в пятницу встречается со школьниками, – объявила Сюзанна. – Но сегодня в четыре в ее расписании есть окно.
Лорел с радостью приняла приглашение и сейчас, следуя подробным указаниям Сюзанны, ехала в машине мимо мокрых от дождя зеленых лужаек на окраине Кембриджа.
Жизнерадостная полная женщина в веселеньком желтом кардигане поверх коричневого платья, с копной рыжих волос, в которых блестели дождевые капли, ждала ее у калитки, обеими руками взволнованно сжимая зонтик. Порой Лорел с ее богатым сценическим опытом хватало взгляда («ушами, глазами, сердцем, всем сразу»), чтобы проникнуть в суть характера. Женщина с зонтиком была робка, честна и боязлива.
– Добрый вечер! – воскликнула она, обнажив превосходную обойму белоснежных зубов. – Я Сюзанна Баркер. Какое счастье вас видеть!
– Лорел. Лорел Николсон.
– А я вас узнала! Прошу, проходите. Ужасная погода, правда? Мама говорит, это я виновата: убила паука в доме. Следующий раз буду умнее. Примета верная, не так ли?
Китти Баркер схватывала все на лету и была остра, как пиратский клинок.
– Дочь Долли Смитэм, – промолвила она, со стуком опустив крохотные кулачки на стол. – Вот уж сюрприз так сюрприз!
Лорел сделала попытку представиться и объяснить, как нашла в Интернете телефон Китти, но хозяйка замахала на нее слабой ручкой и буркнула:
– Да-да, дочка мне рассказала, вы уже говорили это по телефону.
Лорел, которую часто упрекали в излишней резкости, пришлась по душе манера старой дамы. В девяносто два неразумно тратить слова и время попусту.
– Миссис Баркер, – улыбнулась она, – в детстве моя мать редко рассказывала о войне, возможно, не желая вспоминать прошлое, но сейчас она нездорова, и мне хотелось узнать о ее прошлом как можно больше. Я надеялась, вы расскажете мне о том, как жили в те времена в Лондоне, особенно о жизни моей матери.