За окнами с громыханием проехал мусоровоз, и в этом шуме не было ничего сверхъестественного. Увы, Джулии не снился дурной сон, а эта невероятная, торчавшая перед ней статуя с закрытыми глазами, казалось, ждала, решится ли она нажать на кнопку обычного пульта.
Грузовик был уже далеко, в конце улицы, и Джулия подумала: жалко, что он уехал, ведь она могла бы броситься к окну, окликнуть мусорщиков, умолить их освободить ее квартиру от этого невыразимого кошмара. Но улица была пуста.
Ее палец коснулся кнопки — совсем легонько, она все еще не находила в себе сил нажать на нее.
Нет, с этим нужно кончать. Разумнее всего закрыть ящик, найти на квитанции адрес транспортной фирмы, вызвать грузчиков с утра пораньше, приказать им увезти страшную куклу туда, где они ее взяли, и, наконец, разыскать автора этой злой шутки. Но кто же мог измыслить подобный маскарад, кто в ее окружении оказался способен на такую жестокость?
Джулия широко распахнула окно и полной грудью вдохнула мягкий ночной воздух.
Внешний мир выглядел прежним, каким она только что оставила его, переступив порог своего дома. Столики греческого ресторана были сложены штабелем на террасе, неоновая вывеска потушена, вдали, на перекрестке, какая-то женщина выгуливала собаку — Лабрадора шоколадного цвета. Пес бегал зигзагами, то и дело натягивая поводок, чтобы обнюхать уличный фонарь или стену под чьим-нибудь окном.
Затаив дыхание, Джулия глядела на зажатый в руке пульт. Тщетно перебирала она одного за другим всех своих знакомых, на ум приходило лишь одно имя; да, только один человек мог сочинить такой сценарий, такую мизансцену. Неожиданно в ней вскипел гнев, и она твердо решила проверить правильность родившегося у нее подозрения.
Ее палец нажал на кнопку, раздался легкий щелчок, глаза того, что уже не было просто манекеном, открылись, на лице промелькнула усмешка, и она услышала голос отца:
— Значит, ты уже скучаешь по мне?
5
— Я сейчас проснусь! Все, что со мной случилось сегодня вечером, не имеет отношения к реальному миру! Скажи мне это, прежде чем я соглашусь признать себя безумной!
— Ну-ну, успокойся, Джулия, — услышала она голос отца.
Шагнув вперед, он вышел из своего ящика и потянулся с болезненной гримасой. Четкость движений и даже легкие подергивания лица были потрясающе естественны.
— Не бойся, ты вовсе не сошла с ума, — продолжал он, — ты всего лишь потрясена, и я тебя понимаю: в подобных обстоятельствах это вполне нормально.
— Какое тут «нормально», ты же не можешь здесь находиться, — прошептала Джулия, мотая головой, — это просто бред!
— Правильно, но сейчас перед тобой не совсем я.
Джулия зажала рот рукой и внезапно разразилась нервным хохотом.
— Да, человеческий мозг поистине волшебная машина! Я чуть было не поверила, что это ты. На самом деле я просто-напросто сплю или хлебнула какой-то отравы по дороге домой и захмелела. Белого вина, что ли? Ну конечно, я же не переношу белое вино! Какая же я идиотка — поддалась на игру собственного воображения! — продолжала она, возбужденно шагая взад-вперед по комнате. — Признай все-таки, что из всех моих сновидений это — самое фантастическое!
— Перестань, Джулия, — мягко попросил ее отец. — Ты вовсе не спишь и находишься в здравом уме.
— Ну уж нет, позволь усомниться — потому что я вижу тебя, потому что разговариваю с тобой и потому что ты умер!
Несколько секунд Энтони Уолш молча смотрел на нее, потом благодушно признал:
— Ну конечно, Джулия, я умер!
Она, ужаснувшись, застыла на месте, а он положил руку ей на плечо и указал на диван:
— Прошу тебя, сядь на минутку и выслушай меня.
— Нет! — бросила она, высвободившись.
— Джулия, ты действительно должна выслушать то, что я хочу тебе сказать.
— А если я не хочу? Почему все должно происходить именно так, как ты решил, почему?
— Больше так не будет. Тебе достаточно еще раз нажать на кнопку этого пульта, и я опять стану недвижимым. Но в этом случае ты никогда не узнаешь, что происходит.
Джулия взглянула на предмет, зажатый в руке, подумала, стиснула зубы и нехотя села на диван, подчиняясь этому странному механизму, дьявольски похожему на ее отца.
— Слушаю, — прошептала она.
— Я знаю, что все это выглядит по меньшей мере дико. И знаю также, что мы с тобой очень давно не общались.
— Год и пять месяцев.
— Неужели так много?
— И двадцать два дня!
— Ты точно помнишь?
— Еще бы не помнить, это ведь случилось в день моего рождения. Ты вызвал своего секретаря и передал через него, чтобы тебя не ждали к началу ужина, ты подойдешь позже. Но так и не явился!
— Хоть убей, не помню!
— Зато я не забыла.
— Ну хорошо, сейчас вопрос не в этом.
— А я вообще не задавала никаких вопросов, — сухо парировала Джулия.
— Даже не знаю, с чего начать.
— Все на свете имеет свое начало — это ведь одно из твоих любимых изречений, так что начни с начала и объясни, в чем дело.
— Несколько лет назад я стал акционером одной хайтековской фирмы, так их теперь называют. За несколько месяцев ее финансовые запросы сильно возросли, соответственно увеличилась моя доля в уставном капитале; словом, кончилось тем, что я вошел в административный совет.
— То есть твой концерн поглотил еще одно предприятие?
— Нет, на сей раз мои инвестиции носили личный характер; я остался рядовым акционером, таким же, как все прочие, хотя, должен признать, вложил в это дело весьма солидный пай.
— И что же разрабатывает эта фирма, в которую ты инвестировал свой солидный пай?
— Андроидов.
— Кого? — воскликнула Джулия.
— Ты не ослышалась, я сказал «андроидов». Ну, или гуманоидов, если тебе это больше нравится.
— Для чего?
— Мы не первые, кто задумал создавать роботов в человеческом обличье, чтобы избавить людей от тех работ, которые они больше не хотят выполнять своими руками.
— Ага, значит, ты вернулся на землю, чтобы вместо меня пылесосить квартиру?
— …и ходить за покупками, и содержать дом в чистоте, и подходить к телефону, и отвечать на все вопросы — да, но это лишь часть того, что могут выполнять такие устройства. Однако фирма, о которой я говорю, разработала гораздо более сложный и в некотором смысле более амбициозный проект.
— А именно?
— А именно дать возможность своим пайщикам прожить еще несколько дополнительных дней…
Джулия изумленно уставилась на него, не понимая, что он хотел этим сказать. Энтони Уолш добавил:
— Еще несколько дней… после смерти.
— Это что, шутка такая? — спросила Джулия.
— Ну, если вспомнить, какое у тебя было лицо, когда ты открыла ящик, то эта шутка, как ты ее назвала, вполне удалась, — ответил Энтони Уолш, разглядывая себя в висевшем на стене зеркале. — Должен сказать, что я получился почти безупречным. Хотя, мне кажется, уменя никогда не было таких резких морщин на лбу. Тут они чуточку перестарались.
— Морщины у тебя были еще во времена моего детства; может, ты потом и сделал подтяжку — во всяком случае, не думаю, что они исчезли сами собой.