Поэтому я решил попытать счастья у ближайшей станции метро, Далстон Кинглсэнд. Это было не самое лучшее место в мире, но я все же заработал пару фунтов, и это помогло мне хоть как-то скоротать время. Рядом со станцией находился киоск с ремонтом обуви, хозяин которого хорошо ко мне относился. И я знал, что если начнется дождь, я смогу спрятаться там.
Пока я играл на гитаре, я пытался не думать о Бобе. Я не хотел думать, как он лежит в операционной. Он, вероятно, жил на улице и мог и дальше наслаждаться этой жизнью. Я слышал истории о собаках и кошках, которые ради небольшой и несложной операции попадали на операционный стол, и погибали. Я изо всех сил отгонял от себя мрачные мысли.
Время тянулось очень, очень медленно. Однако в итоге стрелка достигла 16:15 и я стал собираться. Последние пару сотен ярдов до клиники я почти бежал.
Знакомая уже медсестра разговаривала в приемной с коллегой и, увидев меня, поприветствовала теплой улыбкой.
- Как он? Все прошло нормально? - спросил я, тяжело дыша.
- Он в порядке, в полном. Не волнуйтесь, - ответила она. - Переведите дух, и я вас отведу к нему.
Это было странно. Я ни о ком - и ни о чем - не волновался так уже много лет.
Я вошел в послеоперационное отделение и увидел Боба, лежавшего в отличной теплой клетке.
- Привет Боб, как дела, приятель? - спросил я.
Он был еще сонный и вялый и не сразу узнал меня, но когда вспомнил, встал и начал царапать дверцу, словно говоря: «Выпустите меня отсюда».
Медсестра заставила меня подписать бумаги, что у меня нет претензий к ним, а потом еще раз осмотрела Боба, чтобы убедиться, что он вполне здоров, чтобы идти домой.
Она была по-настоящему прекрасна и действительно хотела нам помочь, и это несколько сгладило мое мнение о ветеринарах, учитывая тот опыт общения с ними, который у меня был. Она показала мне, где были сделаны надрезы.
- Несколько дней они будут припухшими и воспаленными, но это нормально, - пояснила она. - Просто проверяйте время от времени, нет ли каких выделений. Если заметите что-то подобное, позвоните нам или принесите его сюда, и мы поможем. Но я уверена, что с ним все будет хорошо.
- Как долго он будет вялым? - спросил я.
- Пару дней, а потом глаза его вновь будут блестеть, а хвост распушится. Но все кошки разные, некоторые быстро восстанавливаются. Другим же может потребоваться несколько дней. Но, как правило, все они приходят в норму через сорок восемь часов. Завтра он, скорее всего, почти не будет есть, но аппетит вернется довольно скоро. Если он будет вялым и сонным, позвоните нам или принесите на проверку. Это случается редко, но иногда кошки подхватывают инфекцию после операции, - сказала она.
Я прихватил с собой мусорное ведро, и уже собирался снова посадить туда Боба, когда медсестра попросила подождать.
- Погодите, - попросила она. - Думаю, у нас есть кое-что получше.
Она вернулась через пару минут и протянула мне отличный ящик-переноску небесно-голубого цвета.
- Это не мой, - возразил я.
- Не волнуйтесь, все в порядке. У нас много запасных переносок, можете забрать эту. Когда пойдете к нам в следующий раз, засуньте его сюда.
- Правда?
Я понятия не имел, откуда у них запасные ящики. Может, кто-то забыл его. Или, возможно, кто-то принес в нем кошку, и, вернувшись за ней, узнал, что она умерла. Я не хотел слишком много думать на эту тему.
Было ясно, что операция отняла у Боба много сил. Пока я нес его домой, он лежал в полудреме, а когда мы вошли в квартиру, осторожно перебрался на свое любимое место у батареи и лег. Он проспал всю ночь.
На следующий день я устроил себе выходной, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Ветеринар посоветовал понаблюдать за ним сутки-двое после операции, чтобы убедиться, что нет никаких побочных эффектов.
Ветеринар посоветовал понаблюдать за ним сутки-двое после операции, чтобы убедиться, что нет никаких побочных эффектов. Я должен был особенно обращать внимание на подозрительную сонливость, которая была бы плохим признаком. Приближался конец недели, и я знал, что мне нужны деньги, но я никогда бы не простил себя, если бы что-то пошло не так. Поэтому я остался в квартире на следующие двадцать четыре часа, чтобы присмотреть за Бобом.
К счастью, он был в полном порядке. Следующим утром он был немного повеселее и чуть-чуть поел. Как и говорила медсестра, особого аппетита у него не было, но он съел полмиски своего любимого корма, и я счел это обнадеживающим знаком. Еще он немного побродил по квартире, хотя, опять же, в нем пока не было обычной кипучей энергии.
В течение нескольких следующих дней он стал все больше походить на старого Боба. Через три дня после операции он уже ел с таким же аппетитом, как раньше. Уверен, он еще чувствовал боль. Временами он морщился или внезапно останавливался, но в целом все было нормально.
Я знал, что в нем еще осталась странная «безуминка», но был рад, что отнес его на операцию.
Глава 4
Проездной билет
Когда две недели подошли к концу, я понял, что пришла пора подумать, как переселить Боба из квартиры обратно на улицу. Он пришел оттуда - и я полагал, что туда он и хочет вернуться.
Дела его шли на лад, и выглядел он теперь куда здоровее, чем в тот день, когда я его встретил. И он хорошо отъелся.
В общем, через пару дней после того, как я закончил давать ему лекарства, и он полностью пришел в себя после операции, я взял его на руки и отнес вниз. Опустив его на пол в коридоре, я открыл дверь в подъезд и показал на улицу.
Он стоял как вкопанный и растерянно смотрел на меня, будто спрашивая: «Чего ты от меня хочешь?»
- Иди, иди, давай, - сказал я, махая рукой.
Это не произвело никакого эффекта.
Какое-то время мы просто молча сверлили друг друга взглядами, а потом он повернулся, вышел из подъезда, но пошел не на улицу, а к клочку земли, где он обычно делал свои дела. Там он вырыл ямку, закопал ее и вернулся обратно ко мне.
Теперь у него на море явственно читалось: «Ладно, я сделал, как ты хотел. Что теперь?»
Именно тогда мне в голову пришла эта мысль.
- Я думал, ты захочешь побродить вокруг, - спокойно сказал я ему.
Часть меня радовалась. Я наслаждался его компанией, ведь у него был великолепный характер. Но, будучи разумным, я понимал, что не должен позволить этому случиться. Я изо всех сил старался начать нормальную жизнь, все еще состоял в программе реабилитации наркоманов, и в обозримом будущем это бы не поменялось. Как мне ухаживать за котом, пусть даже за таким умным и самостоятельным, как Боб? Это было бы несправедливо по отношению к нам обоим.
Поэтому, с тяжелым сердцем, я решил, что со следующего дня начну отучать его от квартиры. Когда утром я пошел на работу, я не стал оставлять его дома, а вынес наружу и оставил в саду.
- Любовь жестока, - пробормотал я.
Ему это не понравилось.
Когда я поступил так в первый раз, он посмотрел на меня, словно говоря: «Предатель». А когда я пошел прочь, закинув на плечо гитару, он тихо двинулся за мной следом, зигзагами, словно шпион, который пытается остаться незамеченным. Но я все равно видел его заметную рыжую шерстку, прыжками мелькающую то тут, то там.
Всякий раз, замечая его, я останавливался и махал руками, заставляя его уйти. Он с неохотой хромал назад, временами оборачиваясь и кидая на меня осуждающие взгляды. В конце концов, до него дошло, и он исчез.
Когда я вернулся домой около шести вечера, он ждал меня у двери квартиры.