Церемония была назначена на очень модное время, три часа, и крематорий один из самых пафосных в Лондоне — только что отремонтированный, с интерьером от Конрана, очередь для не-членов клуба на три месяца. Я пришла чуть раньше назначенного, с нетерпением и легкой робостью сжимая в руках роскошное приглашение с черной каймой. Сестра, конечно, в такой ситуации и бровью бы не повела, но у нее был колоссальный опыт. Она была дико общительным человеком — я еще до ворот не дошла, как уже насчитала трех ее бывших любовников, — она знала абсолютно всех.
Пресса, конечно, прибывает первой: за оцеплением уже ждала толпа фотографов и телевизионщиков. Я узнала свою главную соперницу, Эмбер Д. из журнала «К. О.», и Пирса из «Крема»; кто-то узнал меня, и в свете вспышек и треске камер я ступила на роскошный черный ковер и протянула свое приглашение охранникам, стоящим у дверей.
Это было как сон. Я всю жизнь жила ради этого момента и в зал вошла словно в трансе. В кои-то веки я пришла на пафосно-эксклюзивную вечеринку класса «А» по собственному праву, а не как чья-то неуклюжая младшая сестренка! Это было потрясающе. Впервые в жизни сестра не затмевала меня, и на меня смотрели —
Волосы гладкие; кожа запудрена до идеально ровной бледности (загар — это позавчерашний день); отполированные ногти (вишневые, конечно) ослепительно сияют. Будь сестра здесь, я знаю, все смотрели бы на нее: не потому, что она уж настолько красивей меня, а из-за этого платья, того мужчины, этой сплетни, того разрыва… Но сейчас, когда ее не было, я сама вошла в сонм бессмертных; я была свободна, я была доступна; гостья-фантазия на фантазийном балу; и я на миг совершенно забылась, скользя по залу в стеклянных башмачках, в поисках своей личной версии
И все равно, все было еще чудеснее, чем я ожидала. Столько знаменитостей кругом… а ведь главный кортеж еще даже не прибыл! Я взяла еще один блин — они были очень вкусные — и стала писать дальше.
на фотосъемку, а вышибалы оттесняли остальных фотографов. Потом кортеж подался задним ходом на сто ярдов, чтобы кинокамеры с пятьдесят пятого канала могли снять процессию с обеих сторон. Все быстренько подновили макияж для съемок крупным планом, и началось фотографирование знаменитостей.
«Гробы нового поколения — обтекаемые, модерновые, жутко сексуальные. Покойная выбрала экстравагантную открытую модель от Луи Вуитона, вишневую (вишневый цвет — бестселлер сезона), цветы от „Диких сердцем“ и живую музыку от самых хитовых групп — „Труп“ и „Сплин“…»
По толпе прошел стон. Все знают, что настоящие бессмертные всегда являются чуть позже основного кортежа — в толпе непременно оказываются один-два режиссера, ведающие подбором актерского состава, и никогда не помешает пролить пару слез, хотя некоторые, перестаравшись, выставляют себя в дурацком свете. Я слышала, что именно поэтому все надгробные речи теперь должны длиться не более двух минут (все помнят прошлогодний шестиминутный позор Тощи Макналти на панихиде Саачи) и техникам — осветителям и звуковикам — дан строжайший приказ следить за соблюдением регламента.
Гости будут идти по черному ковру еще час, не меньше. На таких мероприятиях съемки крупным планом обязательны, и кинозвезды не прочь сказать друг другу колкость, когда фотографы толпой несутся прочь при появлении более интересного гостя. Так что я взяла еще один коктейль и стала глядеть из окна на вереницу звезд.
«Dernière с участием знаменитостей дает восхитительный простор для полета фантазии модельера. Присутствующие были в авангардных туалетах от Александра Маккуина, Гальяно и Жана-Поля Готье; в забавных траурных секси-платьицах от „Было бы смешно“ и базовых вещах из новой стильной коллекции Трейси Эмин».
У двери послышалась какая-то возня: два человека попытались войти без приглашений, но охрана их сразу засекла. Я мельком увидела нарушителей: пожилая пара, без шляп, слишком старые для избранного ими простоватого стиля одежды — такая кофта и жемчуга теряют свою ироническую старомодность на женщине старше двадцати одного года, а черный цвет позволителен только при идеальном цвете лица и обязательно с оттеняющими аксессуарами; они стояли, растерянные и сердитые, следом за ничем не примечательной старлеткой в шифоновой «лапше» и на головокружительных каблуках. До меня донесся голос охранника — он, держа в каждой руке по сотовому телефону, объяснял, что допуск осуществляется только по удостоверениям личности и официальным приглашениям. Охрана подобных мероприятий была значительно усилена после того, как в гробу одного из второстепенных членов королевской семьи обнаружилось четыре «зайца»-зеваки. Старуха в слезах кивнула, цепляясь за руку старика, и они сошли с ковра — засверкали вспышки — за оцепление, туда, где толпились не допущенные на мероприятие зрители.
«Наш репортер может подтвердить, что охранные меры для обеспечения безопасности предприятия были достаточно жесткими, и вполне понятно почему. Даже покойную подвергли обыску …» И отлично, подумала я. Дело публики — стоять за оцеплением и пялиться, разинув рот, на проплывающих мимо бессмертных. Ей это и нужно: гламур, отблеск иной жизни, мечта. Похоронная индустрия очень быстро сориентировалась на новом рынке, предлагая потребителям дешевые версии навороченных гробов со страниц «Рэтлера» и «Крема». Согласно недавнему опросу журнала «Пока!», читатели, больше других уделяющие внимание моде, уже встали в очередь на актуальные гробы (запись на обитую шелком модель «Озимандия» от Шанель идет уже на 2015 год).