Поэма "Джангар".
В зеленой степи на свободе паслось несколько тысяч коней. Казалось, они рассыпались в беспорядке. Но табуны, медленно передвигавшиеся по
равнине, были разбиты на отдельные группы, или "косяки", которые не смешивались друг с Другом, за чем зорко следили табунщики.
Каждый косяк состоял из старой матки и пятнадцати - двадцати молодых коней одной масти-темноили светлорыжих, буланых, гнедых и других.
Старый злой жеребец не отходил от своего косяка, оберегая его.
Табунщики на горбоносых тощих конях с гиканьем скакали между косяками и, размахивая укрюками, ловко разгоняли сцепившихся в драке жеребцов.
Среди конюхов-табунщиков было пять сыновей Назара-Кяризека. Старшему, Демиру, было лет тридцать, младшему, Мусуку, -семнадцать. Братья
славились как отчаянные укротители коней и бесстрашные охотники на волков, на которых они бросались с одной плетью. Зимой и летом, днем и ночью,
в стужу и в проливной дождь разъезжали они вокруг табунов хана Баяндера, охраняя их от воров и хищников. Хан Баяндер не очень жаловал своих
верных сторожей. Он только все обещал наградить их "по-хански". Но пока что па табунщиках вместо одежды были лохмотья, выцветшие и бурые, как
степь, на ногах-самодельные сапоги, сшитые из невыделанных шкурок сусликов, а шапку заменяла собственная грива спутанных волос. Обожженные
солнцем, почерневшие, они сжились со степью, как кони и большие лохматые собаки, и сами стали частью барханов, ковыльной равнины, ветра и
плывущих мимо облаков. В этом табуне Арапша заметил среди мирно пасущихся коней стройного белого жеребца, своего Акчиана. Он неукротимым зверем
носился между косяками, наслаждаясь привольем, смело схватываясь с другими жеребцами. С диким визгом вцепился он зубами в шею рыжего жеребца,
опрокинул его и с звонким ржаньем поскакал дальше по степи. Ветер развевал его серебристую гриву.
Арапша свистнул. Акчиан остановился и насторожил уши, Арапша свистнул еще раз и услыхал ответное ржанье. Изогнув шею и легко выбрасывая
стройные ноги, Акчиан понесся упругими скачками навстречу хозяину.
Но два табунщика уже давно следили за ним и помчались наперерез, высвобождая арканы. Арапша изо всех сил, бежал к коню, но было поздно: два
аркана захлестнули шею скакуна, и он остановился, бросаясь в стороны, стараясь вырваться на волю.
- Оставьте! Это мой конь! Он под моим седлом! - кричал Арапша.
- Уходи отсюда, пока цел, степной бродяга, конокрад! - кричали табунщики.
Один из них спрыгнул с коня и вцепился в повод Акчиана. -Здесь земля и табуны хана Баяндера! Бродячий конь - добыча хана!..
Арапша выхватил меч и крикнул с таким бешенством, что табунщики попятились:
- Слушайте вы, жалкие рабы Баяндера! Вы, ханские табунщики, крадете чужих коней? Не хотите ли вы поставить ваше паршивое тавро на
серебристой коже этого благородного коня?
- Хан Баяндер сам поставит тебе на лоб свое тавро, -ответил табунщик, -и будешь ты лежать падалью на кургане!
Говоривший отскочил в сторону, едва успев увернуться от разъяренного воина, бросившегося на него с поднятым мечом.
Но Арапше неожиданно загородил дорогу выбежавший из шалаша смуглый коренастый монгол в рваном плаще.
- Постой, бек-джигит! - сказал он спокойно. -Ты всегда успеешь светлой саблей зарубить грубияна.
-Ты всегда успеешь светлой саблей зарубить грубияна. Выслушай сперва, что я скажу тебе. А
твой конь от тебя никуда не уйдет!
Он сделал знак рукой, и табунщики распутали петли, наброшенные на белого жеребца. Говоривший был молод. Темный пушок едва оттенял его
верхнюю губу.
Под сдвинутыми бровями застыли скошенные, холодные, точно стеклянные, глаза, в которых чувствовалась затаенная, неотступная мысль. Он
держался с уверенностью, казавшейся странной при его выцветшем нищенском плаще.
Арапша невольно остановился, пораженный властным выражением лица незнакомца, и вдруг вспомнил слова Хаджи Рахима: "Конь к тебе вернется...
На нем уехал необычайный человек, который может за него дать тебе тысячу коней...”
- Твоего жеребца никто не посмеет тронуть, -продолжал молодой монгол. -На нем ускакал я, когда за мной гнались враги. Я покупаю его.
Сколько золотых динаров ты за него хочешь?
- Продать моего Акчиана?! - воскликнул Арапша. - Для смелого джигита конь лучший друг! Разве друзьями торгуют?
- Ты хорошо сказал! - отвечал незнакомец. -Этот благородный конь создан для того, чтобы на нем ездил султан, хан или сам каган. Для чего
тебе, смелому, но простому джигиту, такой конь? Я заплачу тебе за него столько, что ты купишь себе десяток добрых коней и шелковую одежду.
Говори, что ты хочешь за коня?
- Я ничего не хочу! - возразил Арапша. -Я только что с трудом нашел его.
У меня нет родины, нет юрты, нет белобородого отца или смелого брата. Все мое богатство - меч и этот конь. Зачем же ты хочешь отнять его?
Кто спасет меня в огне битвы, на краю пропасти? Я не отдам его!
- Белый конь нужен мне! Я дам тебе взамен лучшего коня из этого табуна.
Согласен?
Глаза Арапши расширились. Он загорелся гневом. Но ему опять вспомнились слова Хаджи Рахима. Арапша задумался на мгновение, затем тряхнул
черными кудрями и сказал:
- Если мой конь нужен тебе не для того, чтобы водить его под парчовым чепраком по базару на удивление толпы, а для похода и для битвы, -я
дарю тебе моего коня! Ты взлетишь на нем к далекой сверкающей звезде. Он будет конем победителя и принесет тебе удачу!
Незнакомец в рваном плаще вздрогнул. На мгновение глаза его испытующе остановились на Арапше, Затем он повернулся к табунщикам и спросил
небрежно, как о пустячном деле:
- Скажите, джигиты-удальцы, можете ли вы продать мне коня, которого я сам выберу?
Табунщики переглянулись и пошептались между собой. Младший из них, черный от загара, как жук, сказал:
- Кони не наши, а хана Баяндера. Но хан наш любит золото, и мы можем продать нужного тебе коня, если ты заплатишь не меньше, чем купцы на
базаре в Сыгнаке. Дашь ли ты нам за него двадцать пять золотых динаров? Тогда мы поймаем жеребца, которого ты нам укажешь, а если ты еще
прибавишь нам за усердие, то мы его укротим на твоих глазах.
- Я не барышник! - ответил странный монгол. - Я не торгуюсь, а беру, что хочу. Вы получите, что просите. Кроме того, я добавлю каждому по
золотому динару.
- Живи тысячу лет! - воскликнули табунщики, -Приказывай скорее!
Глава 13
БРАТЬЯ-ТАБУНЩИКИ
Назар-Кяризек торопился увидеть сыновей, чтобы обрадовать их вестью о милости хана, уступающего им пять коней.