Первый сбор всего войска будет на берегах великой реки Итиль. Оттуда начнется буйная и веселая охота на племена и народы. Там я выпущу в
бой моих смелых орлов и кречетов!
Каждый кипчакский род, каждое колено выкрикивало свои боевые ураны:
- Манатау! Карабура! Аманджул! Уйбас! Дюйт! Ээбуганиам-кайд-шуляйм!..
А новый джихангир, повернув плясавшего белого жеребца, медленно подъехал к юрте Субудай-багатура. Несколько ханов подбежали к нему,
ухватили золотой повод, коснулись стремени и терлись бородой о замшевый сапог Бату-хана:
- Умоляем тебя, великий джихангир! Сойди с коня, сядь на трон, который отныне принадлежит тебе! Радуясь твоему избранию, мы устроим
торжественный пир! Все ханы и кипчакские султаны хотят поцеловать перед тобой землю и выказать тебе преданность и усердие!
Бату-хан снисходительно улыбнулся и соскочил с коня. Ханы расступились, давая ему дорогу к узорчатому ковру перед золотым троном.
Но молодой воин с белым тюрбаном на длинных черных кудрях, грубо расталкивая ханов, бросился вперед и загородил копьем доступ к трону:
- Назад, Бату-хан! Смотри, что ожидает тебя!
Он с силой метнул копье в середину узорчатого пестрого ковра перед троном, и копье, пробив ткань, исчезло. Воин схватил ковер за край и
отвернул его: под ковром зияло черное отверстие глубокого колодца.
Бату-хан, вскрикнув:
- Арапша, за мной! - бросился к юрте Субудай-багатура и исчез за входной занавеской.
- Какие хитрые злодеи, какие желтоухие собаки могли подготовить такую западню? - шептали ханы и теснились к колодцу, стараясь в него
заглянуть.
- Субудай-багатур идет! - пронесся гул толпы.
Старый, сгорбившийся полководец на кривых ногах, со скрюченной правой рукой медленно подходил к трону. Вытаращенным неморгающим левым
глазом он обвел безмолвную толпу ханов и гостей:
- Два дня я отсутствовал и недосмотрел, как черные ночные мангусы подрыли западню возле стоянки джихангира, Пока я жив, этим ядовитым
чудовищам не удастся погубить молодого вождя, назначенного Священным Правителем! Я вырву клещами языки всех, кто готовил ему гибель. Посмотрю,
будут ли они так же храбры со мною, как были хитры, готовя западню. Мы не станем медлить. Мы выступаем в поход. не завтра, а сегодня, сейчас!
Сворачивайте шатры!
Седлайте коней! Нукеры, зажигайте костры!
Кряхтя и еще более согнувшись, старый полководец повернулся и медленно заковылял к своей юрте.
Ветер стих, и в неподвижном воздухе над курганом потянулись к небу девять столбов дыма это расторопные нукеры Субудай-багатура разожгли
приготовленные заранее костры, бросая в них сырую солому, извещая все кочевые племена, начался великий поход на Запад.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БАТУ-ХАН ДВИНУЛСЯ НА ЗАПАД
...Напрасно думать, что монгольское нашествие было бессмысленным вторжением беспорядочной азиатской орды. Это было глубоко продуманное
наступление армии, в которой военная организация была значительно выше, чем в войсках ее противников.
Наполеон.
Глава 1
ВОЙСКО ВЫСТУПИЛО
С того дня как старый Назар-Кяризек, держа в красном узелке длинного петуха, доставил его в юрту грозного монгольского полководца, факих
Хаджи Рахим оказался в полном плену у одноглазого вождя Субудай-багатура, который, фыркая, точно выплевывая слова, сказал:
- Великий джихангир Бату-хан повелел, чтобы ты, его многознающий учитель, всегда находился возле него.
Наполеон.
Глава 1
ВОЙСКО ВЫСТУПИЛО
С того дня как старый Назар-Кяризек, держа в красном узелке длинного петуха, доставил его в юрту грозного монгольского полководца, факих
Хаджи Рахим оказался в полном плену у одноглазого вождя Субудай-багатура, который, фыркая, точно выплевывая слова, сказал:
- Великий джихангир Бату-хан повелел, чтобы ты, его многознающий учитель, всегда находился возле него... Чтобы ты усердно, очень усердно
описывал походы ослепительного через вселенную. Да! Чтобы ты имел достаточно бумаги и черной краски и два раза в день получал рисовую кашу и
мясо.
Ты все получишь, -мое слово кремень! А этот хитрый старик будет о тебе заботиться... Чтобы ты не сбежал, да!.. Ты не будешь скакать, как
отчаянный нукер, на неукротимом коне, -во время скачки ты растеряешь и перья и бумагу! Да!.. Ты поедешь на сильном тангутском верблюде. Вы оба
будете следовать на нем за мной. А ты, петушиный старик, помни, что если этот ученый книжник будет писать лениво или захочет убежать, то с тобой
поговорят мои нукеры и выбьют из тебя пыль, накопленную за шестьдесят лет... Не спорь и не отвечай! Так приказал джихангир, и так будет! А тебя,
старик, я, сверх того, назначаю сторожем будильного петуха. Разрешаю идти.
Субудай отвернулся, точно забыл о факихе. Два монгола, подхватив под руки Хаджи Рахима, потащили его к огромному темно-серому верблюду. По
сторонам его мохнатых горбов, на соломенном седле с деревянными распорками, висели две продолговатые, сплетенные из лозы корзины-люльки,
"кеджавэ". Верблюд с протяжным стоном опустился на колени. Монголы усадили Хаджи Рахима в люльку. В ней было тесно, и колени поднялись до
подбородка.
Назар-Кяризек влез в другую люльку. Он вздыхал и недовольно ворчал:
- Мне бы лучше боевого коня!.. Подобает ли старому воину сидеть в корзине!
Он тщательно привязал к корзине сыромятным ремешком своего петуха.
Верблюда отвели в сторону и опустили на колени рядом с другими, на которых вьючили части разобранных юрт, Назар-Кяризек шепнул сидевшему в
раздумье факиху:
- Все, что сказал этот кривой шайтан, будет исполнено, кроме одного, -об еде нам придется заботиться самим. Вечно голодные монголы и
крупинки риса нам не дадут, а сами его слопают. Я проберусь к повару нашего свирепого начальника и постараюсь с ним подружиться... Тогда нам
найдется, что поесть.
Старик вылез из корзины и скрылся.
Хаджи Рахим наблюдал шумную суету военного лагеря. Воины бегали, кричали, торопили друг друга. Субудай-багатур уже потребовал себе копя.
Кипчакские женщины с пронзительными песнями разбирали юрты, сворачивали войлоки, сдвигали косые решетки и вьючили все это на верблюдов вместе с
бронзовыми котлами, железными таганками и чувалами. Нукеры волочили пестрые мешки с зерном и мукой, тащили за рога баранов, привязывали на
запасных коней переметные ковровые сумы, подтягивали ремни и уносились вскачь, присоединяясь к отряду, который собирался на равнине.
Субудай-багатур, кряхтя и прихрамывая, подошел к догоравшему костру.
Возле него появились шаманы - один старый, седой, и несколько молодых. Они ударяли в бубны, звенели погремушками и выли заклинания. Субудай
смотрел на огонь выпученным глазом и шептал молитву, предохраняющую от отравы, удара стрелы и злого глаза.